«Вздор! Вздор! Прямо кабала какая-то! – вскричал он, всплескивая толстыми руками, будто в кипящем негодовании. – Да как можно платить такие жалкие деньги барышне настолько привлекательной и с такими дарованиями?»
«Мои дарования, сэр, могут быть меньше, чем вы полагаете, – сказала я. – Немного французского, немного немецкого, музыка и рисование…»
«Вздор! Вздор! – вскричал он. – Все это к делу не относится. Суть в том, обладаете ли вы манерами истинной леди, умением держаться в обществе? Вот и вся недолга. Если их у вас нет, вы не подходите для воспитания ребенка, которому, возможно, предстоит сыграть великую роль в истории нашей страны. Но если вы ими обладаете, то как может человек, называющий себя джентльменом, попросить вас снизойти до вознаграждения менее трех цифр? Ваше жалованье у меня, сударыня, будет для начала равно ста фунтам в год».
Вы легко себе представите, мистер Холмс, что мне в моей крайней нужде такое предложение показалось невероятным. Он, однако, возможно увидев недоверчивое изумление на моем лице, открыл бумажник и достал банкноту.
«В моих правилах, – сказал он, улыбаясь с таким благодушием, что его глаза превратились в две сверкающие щелочки в мучнистых складках лица, – выплачивать моим барышням половину их жалованья авансом, чтобы они могли покрыть расходы, каких потребуют их путешествие и гардероб».
Мне казалось, что я никогда еще не встречала такого обаятельного и внимательного человека. Поскольку я была уже в долгу у лавочников, аванс этот был как нельзя кстати, и все-таки во всем этом чувствовалось нечто не вполне естественное, и я захотела узнать чуть побольше, прежде чем дать окончательное согласие.
«Могу я спросить, где вы живете, сэр?» – сказала я.
«Гемпшир. Очаровательное сельское местечко. «Лесные Буки» в пяти милях за Винчестером. Самая очаровательная местность, моя милая барышня, и милейший старинный загородный дом».
«А мои обязанности, сэр? Мне хотелось бы знать, в чем они будут состоять».
«Одно дитя. Один очаровательный шалунишка шести лет. Ах, если бы вы видели, как он туфлей убивает тараканов! Бац! Бац! Бац! И глазом не моргнешь, а трех как не бывало!» Он откинулся на стуле и вновь смехом утопил свои глаза в жирных складках.
Меня несколько озадачило развлечение, выбранное ребенком, однако смех его отца внушил мне мысль, что он шутит.
«Значит, моей единственной обязанностью, – спросила я, – будут заботы об одном ребенке?»
«Нет-нет, не единственной, не единственной, моя милая барышня! – воскликнул он. – Вашей обязанностью еще будет, как, конечно, вам подсказал ваш здравый смысл, кроме того, выполнять все маленькие распоряжения моей супруги, разумеется, с условием, что они будут такими, какие леди выполнять не зазорно. Никакой трудности это для вас не составит, э?»
«Я буду рада быть полезной».
«Вот-вот. Например, платья! Мы люди с причудами, знаете ли, с причудами, но добросердечные. Ну, если вас попросят носить какое-нибудь платье, какое мы вам подарим, вас ведь не обидит наш маленький каприз? Э?»
«Нет», – сказала я, несколько удивленная его словами.
«Или сесть вот тут либо вот тут, это вас не обидит?»
«О, нет».
«Или обрезать волосы покороче, прежде чем вы приедете к нам?»
Я ушам своим не поверила. Как, возможно, вы заметили, мистер Холмс, волосы мои довольно пышные и необычного каштанового оттенка. Их находили достойными кисти художника. Мне и в голову не могло прийти пожертвовать ими с бухты-барахты.
«Боюсь, это невозможно», – ответила я. Он впился в меня своими глазками, и я заметила, что по его лицу при моих словах скользнула тень.
«Боюсь, это абсолютно необходимо, – сказал он. – Такой уж у моей супруги каприз, а с дамскими капризами, знаете ли, сударыня, положено считаться. Так вы своих волос не обрежете?»
«Нет, сэр, право, не могу», – ответила я твердо.
«Что поделать! Это решает вопрос. Очень жаль. Потому что во всех остальных отношениях вы очень подошли бы. В таком случае, мисс Стоупер, мне лучше побеседовать с другими вашими барышнями».
Все это время управляющая занималась своими бумагами, не говоря ни слова ни мне, ни ему, но теперь она посмотрела на меня с таким раздражением на лице, что я не могла не заподозрить, что своим отказом лишила ее щедрых комиссионных.
«Вы желаете, чтобы ваше имя осталось в наших книгах?» – спросила она.
«Да, пожалуйста, мисс Стоупер».
«Ну, право, это кажется бессмысленным, раз вы подобным образом отказались от столь превосходного предложения, – сказала она резко. – Едва ли вы можете ожидать, что мы станем затрудняться в поисках другого такого места для вас. Всего вам хорошего, мисс Хантер». – Она ударила в гонг на столе, и служащий выпроводил меня.