Мой осмотр снаружи номера 427 на Парк-Лейн ничего не дал для решения заботившей меня проблемы. От улицы дом отделяла низкая ограда с решеткой на ней, вместе не выше пяти футов. Следовательно, кто угодно мог без всякого труда забраться в сад. Но окно было совершенно недосягаемо – ни водосточной трубы, ни чего-либо еще, что помогло бы ловкому человеку залезть туда. Озадаченный даже еще сильнее, чем раньше, я вернулся в Кенсингтон. Я и пяти минут не пробыл в своем кабинете, когда горничная пришла сказать, что меня хочет видеть какой-то человек. К моему изумлению, им оказался мой оригинальный коллекционер книг. Его острое морщинистое лицо выглядывало из рамки седых волос, а под мышкой он зажимал не меньше десятка своих бесценных томов.
– Вы удивлены увидеть меня, – сказал он странным надтреснутым голосом.
Я не стал отрицать.
– Ну, так у меня есть совесть, сэр. И когда я увидел, как вы вошли в этот дом, пока я ковылял за вами, то подумал, дай-ка зайду повидаю этого доброго джентльмена и скажу ему, что, конечно, я был резковат, но без дурного намерения, и что я весьма обязан ему, что он подобрал мои книги.
– Вы придаете слишком большое значение пустяку, – сказал я. – Могу ли я спросить, откуда вы знаете, кто я?
– Ну, сэр, если это не слишком большая вольность, так я ваш сосед. Моя книжная лавочка на углу Черч-стрит, и буду счастлив видеть вас там, позвольте вам сказать. Может, вы собираете книги, сэр, так вот «Британские птицы», и Катулл, и «Священная война» – находка любая из них. Этими пятью вы как раз заполните пустоту на второй полке. Такой неаккуратный вид, верно, сэр?
Я повернул голову взглянуть на шкаф у меня за спиной, а когда снова посмотрел на старика, передо мной, улыбаясь мне через стол, стоял Шерлок Холмс. Я вскочил, несколько секунд смотрел на него вне себя от изумления, а затем, видимо, лишился чувств в первый и последний раз в моей жизни. Бесспорно, перед глазами у меня клубился серый туман, а когда он рассеялся, я увидел, что мой воротничок расстегнут, и ощутил на губах щекочущее послевкусие коньяка. Надо мной наклонялся Холмс с фляжкой в руке.
– Мой дорогой Ватсон, – произнес такой знакомый голос, – примите тысячу извинений. Я даже представить себе не мог, что это так на вас подействует.
Я ухватил его за локоть.
– Холмс! – вскричал я. – Это правда вы? Неужели вы живы? Возможно ли, что вы выбрались из этой страшной бездны?
– Погодите, – сказал он. – Вы уверены, что у вас есть силы для разговора? Мое излишне драматичное появление вас серьезно потрясло.
– Со мной все в порядке, но, право же, Холмс, я просто не верю своим глазам. Боже великий, подумать, что вы, именно вы у меня в кабинете! – Вновь я вцепился ему в рукав и почувствовал под ним худую жилистую руку. – Ну, во всяком случае, вы не призрак, – сказал я. – Мой дорогой, я в восторге, что вижу вас. Садитесь же и расскажите мне, как вы все-таки выбрались живым из этой страшной пропасти.