Вдруг она отрывает глаза.
– А-а, ты подсматриваешь? Ах ты!
АА пытается оправдаться, но она не дает ему говорить, валит на кровать и тормошит:
– Вот ты как?
– Да я не…
Айя закрывает ему рот поцелуем, затем, оторвавшись, объявляет:
– Теперь я тебя не отпущу, пока ты не загладишь свою вину.
– А как…
Она снова закрывает ему рот поцелуем, затем садится сверху, поднимает руки и одним движением снимает с себя платье.
На южной окраине городка заканчиваются капитальные постройки, дикие и культурные лесонасаждения. Здесь же находятся конечные остановки доброй половины маршрутов городского общественного транспорта. И начинается пляжная инфраструктура: магазинчики, киоски, палатки, лотки, зонтики и просто открытое пространство. Последней инстанцией пляжа является море, ритмично плюхающееся в желтый песок берега. Загорающие расположились по всей территории, начиная едва ли не от самых волн.
Айя замечает:
– Похоже, сюда перебрались все горожане.
– Да? Наверное.
– Солнце палит немилосердно, кажется, в городе было легче.
– Умгу.
Они находят свободное место возле пестрого зонтика, под которым расположилась семья четырех поколений женского полу: малышка безмятежного возраста, ее мама, бабушка и прабабушка. То, что они родственники, можно было понять, глянув на их носы с одинаковой горбинкой, которая имелась даже у самой младшей. На старших надеты одинаковые купальники синего цвета, а малышка, в силу своего возраста, отдыхает голышом.
– Здесь свободно?
На вопрос Айи реагирует только самая старшая:
– Располагайтесь, молодые люди.
Они расстилают покрывало на песке.
– Мне надо переодеться.
Взяв купальник, Айя уходит в кабинку, а он снимает с себя одежду и складывает на песок. В этом году на пляж АА пришел в первый раз, хотя лето было в самом разгаре. Сначала заканчивался учебный год, затем шла летняя сессия, и было не до купания.
Сегодня у него первый свободный день за последние три месяца, и какой! Сначала приказ по Институту об участии в эксперименте. Потом дома у Айи…
У него на лице появляется счастливая улыбка.
– Ты куда? Назад!
Он вздрагивает и оглядывается. Оказывается, кричат не ему, а самой младшей соседке, которая выбежала из-под зонтика и, сверкая частями тела, которым еще не знает названия, с радостным визгом бежит в сторону. Мамаша ее догоняет, подхватывает и несет под зонтик, а малышка весело смеется: эта игра ей нравится.
– Я переоделась.
Он оборачивается. На Айе узкие черные плавки-бикини и такого же цвета маленькие чашечки на груди, пристегивающиеся сзади тоненькими веревочками. Глянув на нее, АА смущенно отводит взгляд. Она замечает это и улыбается.
– Пошли купаться?
Он спохватывается:
– Да, конечно.
Айя заходит в воду по пояс и останавливается.
– Ты чего?
– Я плавать не умею. А ты?
– О, я умею. После пятого класса родители отвезли меня на все лето к бабушке. Возле ее села течет речка Рось, так местные мальчишки обучили меня плавать всеми стилями. Хочешь, тебя научу?
– Я пыталась, у меня не получается.
– Покажи, как ты можешь.
Айя ложится на воду, бултыхает руками и ногами, но не двигается, остается на месте и, в то же время, медленно погружается. В довершение всего на нее набегает волна, захлестывает с головой и она, хлебнув, становится на ноги.
– Ой, ф-фу.
Смахивая с лица воду, Айя жалобно смотрит на него.
– Не могу и все.
– Ты немножко не так делаешь.
– Я уже ничего не хочу. Пошли на берег, я замерзла.
Они выходят и ложатся на покрывало. На небе ни единого облака, нет и ветра, который мог бы принести хоть какую-то прохладу. Кожа у АА белая, как молоко.
Айя спрашивает, глянув на его спину:
– Ты в этом году еще не загорал?
– Нет.
– Я была здесь пару раз с…
Она заминается, но быстро находится, как закончить фразу:
– Значит, нам нельзя долго загорать, а то сгорим. Надо уходить.
– Уже?
– Давай еще разик искупнемся и пойдем.
– Иди сама, я не хочу.
Айя уходит и вскоре возвращается.
– Напрасно ты не пошел. Мне так свежо.
Он машет рукой.
– А, ладно, мне сойдет и так.
Когда они собрались уходить, соседская малышка снова вырывается на свободу, но ее ловят, расцеловывают во все мягкие места и водружают на коврик с игрушками между мамой и бабушкой. Прабабушка сидит с краю и смотрит на мир с философским выражением лица. Айя прощается с ней:
– До свидания.
– Всего вам хорошего, молодые люди.
Когда они проходят мимо небольшого магазинчика, Айя предлагает:
– Давай купим воды? Чего-то меня жажда мучит.
– А меня нет. Я бы лучше мороженого съел.
– Значит, берем и то и другое. Я тоже буду мороженое.
3
Лаборатория профессора Марчука находится в Первом исследовательском корпусе. Весь второй этаж – это его владения, к которым он никого не подпускает. Половину этажа занимают учебные лаборатории, в них он обучает подрастающий потенциал науки, а вторая часть представляет собой одно огромное помещение. Вообще-то здесь тоже были учебные лаборатории и кроме них два кабинета, один его, а второй для сотрудников, но по просьбе профессора год назад в этой половине произвели ремонт, убрали стенки и из небольших комнат сделали одну огромную. Кабинетом профессора стал уголок за шкафом, в котором находятся два стола: письменный и компьютерный с общим стулом, а для сотрудников отдельного места вообще не нашлось, и они работали там, где присаживались. Окна в лаборатории огромные, они занимают почти половину стены, и поэтому света в ней предостаточно. С одного боку, напротив входной двери, стоит ряд компьютеров, много другого оборудования и уголок профессора, а другая, дальняя сторона, занята только одним аппаратом, широким, но невысоким изделием из стекла, пластика и металла. Вокруг него медленно ходят Найк и Лоу.
– Вот эта штука существует в единственном экземпляре. А почему?
– Спецзаказ профессора. Ему пришла в голову идея совместить синограф и RX-49.
– Гений…А ты не боишься?
Найк останавливается.
– Кого?
– Ну, ложиться.
– Ни капельки.
– А вдруг что не так? Оборудование подведет или…мало ли?
– Ой, брось! Вот ты УЗИ когда-нибудь делал?
– Конечно.
– Это примерно также. Какой мне от этого может быть вред? Точно такой же, как от УЗИ.
– Я умом понимаю, что ты прав, но все же…Впервые в мире…
– Ученый должен рисковать, на то он и ученый. А иначе переквалифицируйся в лаборанты и всю жизнь переливай воду из одной склянки в другую.
В лабораторию заходит профессор. Усевшись, он перебирает лежащие на столе бумаги.
Найк показывает на него бровями и корчит рожицу. Лоу хмурится и неодобрительно качает головой; профессор сосредоточился на завтрашнем эксперименте, а они, вместо того, чтобы еще раз проверить работу оборудования, попусту тратят время, прохлаждаются и чешут языки.
Выйдя из-за аппарата, Лоу садится на стул перед панелью управления. Услышав его шаги, профессор оборачивается.
– А-а, вы здесь? Очень хорошо, не уходите. Сейчас произведем контрольный прогон всего комплекса. Сейчас…
Он снова углубляется в бумаги, но вскоре встает, подходит к аппарату и усаживается на стул рядом с Лоу.
– Так, все, начинаем. А ты чего стоишь?
– Как чего? Я же в процессе съема информации сидеть за пультом не буду.
– Да, кстати, чуть не забыл, приказом по Институту подопытным экземпляром в нашем эксперименте будешь не ты.
Найк удивляется:
– Что? А почему?
– Ты мне нужен как ученый, а не кусок плоти. Ясно?
– Понятно. А кто будет?
Профессор неопределенно взмахивает рукой.
– Этот…другой. Ну что, начинаем?
Найк садится рядом.
– Я готов.
Улица, на которой расположен дом Марчуков, застроена только с одной стороны, с противоположной тянется сквер, шириной в полкилометра, а местами и более. Собственно, это не сквер, а лес, росший здесь всегда. Потом появились люди, часть его ликвидировали, и на освободившемся месте построили дома, магазины и другие сооружения, необходимые для человеческой жизнедеятельности. Между застройкой и сквером тянется автотрасса, соединяющая столицу и Южную курортную зону. Вдоль нее проложили тротуар по обеим сторонам. Лес огородили красивым невысоким заборчиком, а на его опушке понастроили различных кафе. Внутри заасфальтировали ряд тропинок, направление которых наобум выбрал руководитель проекта, но они пользуются спросом, чему способствуют устроенные во многих местах скамейки. С тех пор этот участок леса стали называть сквером.