Он не узнал ни мать,
ни братьев, ни сестру, ни дедушку с бабушкой, ни своих друзей. Все
они поочередно рассказывали ему о его жизни — о его пристрастиях в
еде, о его проделках, о полученном в детстве воспитании, о
написанных им статьях. Ему даже показывали фотографии.
Но «воспоминания», которые они вкладывали ему в голову, не
имели ничего общего с тем, что возникло сейчас. Те «воспоминания»
не были трехмерными. В них не было звуков и запахов.
Раф повернулся и взъерошил себе волосы, вглядываясь в
красивую женщину, неподвижно лежавшую на диване.
В тех «воспоминаниях» не было её.
Почему? И что будет, если он прикоснется к ней снова?
Медленно, словно влекомый огнем, тепла которого не ощущал
целую вечность, Раф встал с дивана, придвинул к себе стул, сел на
него и стал пристально разглядывать незнакомку.
Он ждал, надеялся, молил Бога, чтобы этот день настал. А
теперь вдруг.., испугался. Ему хотелось встряхнуть её,
потребовать, чтобы она рассказала все, что знает, или.., выбежать
из комнаты.
Но ведь он за этим и вернулся в Мемфис. Здесь он жил до того,
как получил задание поехать в Никарагуа, и здесь он надеялся найти
ответы, которых не нашел в Хьюстоне.
Раф медленно протянул палец к гладкой бледной щеке. Ему
захотелось проверить, так ли нежна её кожа, как казалось, — будто
лепестки гардении из сада его матери.
Он заметил, что рука у него дрожит. Глубокие темно-красные
шрамы на тыльной стороне ладони заставили его резко остановиться.
Сумасшедший урод, весь в рубцах — внутри и снаружи.
Неудивительно, что она упала в обморок. Как красавица из
сказки, увидевшая чудовище.
Так как её зовут? Эмма. Эмма Локвуд. Он мысленно повторил её
имя по слогам. Ему почудилось в нем что-то знакомое, но возможно,
он просто принял желаемое за действительное.
Он провел пальцем по прохладному бархату её щеки.
У неё были кошачьи глаза, раскосые и зеленые, с крохотными
золотыми крапинками. Они смотрели на него так, что у него
перехватило дыхание.
— Эмма, — прошептал он.
Это было с ним когда-то. Память напряженно работала. Он
страстно и одновременно с испугом ждал, что будет дальше. Доктора
ошиблись, когда говорили, что шансы восстановить память равны
нулю. Он им не верил, он знал, что лишь нечто чрезвычайное может
помочь ему. За этим и вернулся в Мемфис. И вот, похоже, он нашел
то, что искал. И что же ему теперь делать?
Эмма очнулась внезапно. Она чувствовала слабость и не сразу
поняла, что происходит. Где она? Почему лежит на каком-то диване,
в комнате с незнакомыми стенами и потолком? Она повернула голову и
все вспомнила. Раф. Неужели это в самом деле он? Здесь? Живой?
Нет, этого не может быть. Раф погиб в Никарагуа шесть с половиной
ker назад.
Человек, который называл себя Дэвидом Джонсоном, выпрямился и
положил на стол её сумку. Эмма увидела его профиль. Глаз художника
сразу узнал знакомые черты, словно она ещё вчера любовно
вглядывалась в них, стремясь запомнить смуглое красивое лицо.
Небольшая горбинка, придававшая носу хищный вид. Угольно-черные
волосы. Квадратный подбородок.
Как он оказался здесь? Ведь он погиб. Разбился во время
крушения вертолета. Бог знает где, в Никарагуа. Она видела
газетные заголовки.