Я посмотрел вниз, на речку. На моих глазах из воды вынырнула крупная рыба, похожая на осетра. Хватанула ртом воздух и плюхнулась обратно.
– Это какая-то другая Россия, не при Лимонове будь сказано, – усмехнулся Палыч. – Живая, не лубочная. Матрешки, балалайки, кокошники, медведи, водка – ничего подобного, хотя свои алкаши и маргиналы, конечно, есть. Понятия не имею, как это вышло. Наверно, в какой-то момент эта Россия соскользнула с колеи, по которой катилась, и направилась в другую сторону. Может, Ивана Грозного в младенчестве уронили. Может, Николай Второй не так сильно тупил. Может, Учредительное собрание задавило большевиков… Но уж точно здешние аборигены не знали ни Горбачева, ни Ельцина – за пятнадцать лет английский газон не вырастишь. В общем, я без понятия, что и когда произошло. Но эта страна дышит полной грудью – вот здесь, в таких городках. Деньги больше не крутятся только в мегаполисах. Я тут почитал прессу на досуге… тебе это еще предстоит, у тебя много времени впереди… и узнал, что тут нет никакой большой политики в том виде, в каком мы ее знаем, никакого гребаного мессианства и галлюцинаций о Третьем Риме. Тут парламентская республика, и я все никак не могу запомнить фамилию их президента, прикинь! Филиппчук, Пилиппчук, Хреночук!.. Это какой-то ночной кошмар. Вон, глянь.
Он указал рукой мне за спину. Я обернулся. Недалеко от дороги стояло что-то вроде деревянной тумбочки, а на ней – большая кастрюля и миска.
– Фермерская клубника размером с картофель, никакой химии. Кладешь деньги, набираешь ягод и едешь себе дальше. Полная миска рублевых купюр стоит нетронутая… Черт, да они тут даже двери не запирают, на машинах нет сигнализации. Можно в любой дом войти и попроситься в туалет. Еще и пирожков в дорогу дадут. А бизнес!.. Тут бизнес свой открыть – как нам с тобой пиццу по телефону заказать. Заплатил за лицензию, открыл счет – и работай, налоги можно только через полгода начать платить, да и то по интернету. И попробуй кто пасть разинуть. Менты, прокуратура, суды – все работает. Они просто оборзели!
Он бросил недокуренную сигарету в траву, нервно растер ее каблуком. Мне его настроение показалось странным. В голове родился один-единственный, но зато самый правильный, вопрос:
– Ты сам-то кто и откуда?
Он посмотрел на меня исподлобья. Выражение отчаяния несколько смягчилось. Появилась даже робкая улыбка.
– Отстал от поезда, как и ты. Месяц назад остановился здесь, выскочил на станцию за сигаретами, прошел на привокзальную площадь поглазеть… и застрял.
– Тебя тоже задержал какой-нибудь абориген?
– Нет. Просто я любопытный. – Он приосанился, поправил плащ, пригладил волосы. – Евгений Петровский, политтехнолог и консультант, работал со всеми партиями, какие у нас есть. «Мы за русских, мы за бедных», «Россия будет великой» и так далее… Ну, неужели не узнал?
Я всмотрелся в его морщинистое лицо.
– Ну, Серега, мы ж с тобой пили на банкете после вручения госпремий! Правда, я надрался в хлам, да и ты был хорош.
– Черт… точно. – Узнавание немного приподняло мне настроение. – Жень, прости, но для политтехнолога ты… как бы сказать…
– Поиздержался?
– Ага.
Он вздохнул.
– Для меня тут нет работы, они сами отлично справляются. А ничего другого я не умею.
– Чего ж не уехал обратным поездом?
Он снова внимательно посмотрел на меня. От этого взгляда внутри все похолодело.
– Ты так и не понял, Фома. Ладно, поехали, осталась последняя часть Мерлезонского балета.
Он махнул рукой таксисту. Добродушный таджик (или кто он там по национальности) прыгнул в машину и завел двигатель.
Вскоре мы вновь стояли на перроне вокзала. Смотрели на пустые железнодорожные пути. Накрапывал мелкий дождь, становилось зябко. Евгений кутался в плащ. Ворот отогнулся, и я увидел на лацкане пиджака значок с триколором.
– Ты был депутатом?
– Нет, это я у Вольфыча дернул. Ты давай звони, если так хочется.
Я снова набрал номер телефона Аллочки Сиротиной. Ожидая соединения, представлял, как она мечется сейчас в поисках пропавшей примадонны.
Увы, мне ответила все та же механическая тетка: «Телефон абонента находится вне зоны обслуживания сети».
– Обратного хода нет, – пояснил Женя. – Во всяком случае, я его пока не нашел. Пересекаешь порог вокзала – застреваешь тут. Любой следующий состав увезет тебя в другой город этой реальности.
– Но мой-то поезд ты встретил. А я ехал из нашей с тобой Москвы. Вместо того чтобы меня окучивать, сел бы и уехал.
Он улыбнулся печально. В этой улыбке отражалось все, что ему довелось пережить за минувший месяц.
– Старик, я еще не разобрался, как это работает. Я не ожидал поезда, был совершенно не готов. Без билета не пустят, знаешь ли, да и денег у меня нет. Просто шлялся по вокзалу, увидел тебя, узнал и окликнул. Сегодня, наверно, какой-то аномальный день, потому что ты мой первый земляк здесь. Наверно, в этом можно откопать какое-то решение проблемы. Надо подумать. У тебя есть семья?
– Родители и брат.
– Они будут тебя оплакивать. А у меня там жена. Но я не скучаю. Сучка наверняка уже проматывает мои денежки.
Я промолчал. Разные мысли роились в моей голове, но ни одна из них не приближала к пониманию того, что делать дальше. Думаю, нам действительно будет о чем поговорить вечерами в каком-нибудь местном кабаке. Будем пить, пока не закончатся деньги…
Или, может, все-таки найти машину? Попытка – не пытка.
Я нерешительно направился к крыльцу здания.
– Ты куда, майор?
– Узнать номера такси.
Он не увязался вслед за мной, но крикнул в спину:
– Я обещал тебя не отговаривать, так что езжай! Когда вдоволь накатаешься, возвращайся сюда. Без меня ты в этой стране пропадешь.
Я остановился у двери. Что-то в его голосе мне не понравилось. Он действительно не пытался меня удержать, но это было… знаете, как будто направивший на тебя пистолет человек хладнокровно предлагает на выбор отстрелить руку или ногу.
– Твою мать…
– Согласен, – сказал Евгений.
Я вернулся к краю перрона, посмотрел на белеющие в вечернем сумраке рельсы.
– И что теперь делать-то?
– Для начала напьемся и посмотрим порнушку, а там война план покажет. – Он хлопнул меня по плечу. – Давай, заканчивай свои слёзки.
Я вздохнул, вытащил из кармана сложенные вчетверо листы бумаги – мой «хороший сценарий». С минуту держал его в руках, блуждая глазами по тексту, а потом начал медленно рвать на кусочки и бросать вниз. Майор Глеб Косыгин получил пулю в лоб и будет похоронен с почестями. Жаль, не увидит внебрачного сына.
3. Удар ослиного копыта
И стали жить они вдвоем…
Так я мог бы написать, будь я каким-нибудь акыном, но, во-первых, талантом складывать стихотворные вирши обделил меня Создатель, а во-вторых, меня могли бы неправильно понять. Так что забудьте.
В тот вечер мы с бывшим политтехнологом Евгением Палычем Петровским знатно набрались. Первым делом я оценил свои финансовые возможности с помощью вокзального банкомата. С наличкой в бумажнике я уже разобрался в кафе «Пчела», теперь следовало проверить баланс карт. Сомнений относительно возможности обналичить средства у меня уже не было – при пересечении порога вокзала мои деньги конвертировались в соотношении один к одному. Как выяснилось, «мастер-кард» и «виза» в этом параллельном мире также отлично сработали.
«Глобалисты, что с них взять», – пожав плечами, сказал Женя.
На одной из двух карт остались какие-то копейки – на пару сотен обедов в семейном кафе «Пчела» или среднюю пенсию по городу, – а на вторую буквально за сутки до моего приключения упал аванс за работу над последними эпизодами сериала. Я затылком почувствовал, как возбудился Петровский.
– Белой горячкой не ограничимся, – прокомментировал он.
– Не облизывайся. Неизвестно, сколько мне придется тут торчать и чем заниматься. Каждый рублик на счету. Я ведь тоже, как и ты, никогда не столярничал и не клал кирпичи.