Месяц брыкает оленьим копытом.
Только любовь возрождает из праха.
Ей все пути, несомненно, открыты.
Аокигахара
Радуга. Песня радуг
Где-то в далеком прошлом.
Небо надело фартук
Синего цвета пошлый.
Сосны надели клипсы,
Пледы к березам жмутся,
Пламени пляшут лисы,
Плесени просят бутсы.
Звуки даются в руки,
Слёзы теплы и борзы.
Гнутся устало буки,
Липы меняют позы.
Искренне клонишь долу
Банку, вихрастый, истый.
Фартук кромсает голубь,
Я не причастен долгу,
Кроме самоубийства.
Кто-то на язву падок,
Кто-то судить научен.
Пусть зазвучит беззвучно
Радуга. Песня радуг.
Тело в навозной куче.
Шрамы, узоры ранок.
Небо, снимай-ка фартук,
Скиньте, березы, пледы!
Время вскрываться, карты! —
Мантра моя и кредо.
Пусть обнулится карма,
Чуждо земное, чуждо.
Лес Аокигахара,
Облачко дыма, пара.
Плоть и скелет – лачужка.
Сколько таких же банок
Будет разбито рядом?
Тысячи, мириады…
Мойры, цари, наяды
Скинут свои наряды,
Бросятся в воду с палуб —
Радуги. Песни радуг.
*Аокигахара – лес к северо-западу от подножья горы Фудзи на японском острове Хонсю. Аокигахара является популярным местом самоубийств среди жителей Токио и окрестностей и считается вторым по популярности местом в мире для сведения счётов с жизнью.
***
Милю в моих сапожках
Можно проковылять,
Можно протопать,
А можно как я – вальсировать,
Несмотря на «темно» и «сложно»,
Между огней вилять,
Соскабливать копоть,
Свое существо насиловать.
Витязь в тигровой шкуре
Трепет в платочке ситцевом
Прячет. Третье лицо
Самому себе – адвокат за деньги.
Наполовину шулер,
Маски от времени все повыцвели,
Плачу. В горле лежит свинцом
Страх ожиданий, когда заденут,
Страх оттого, что мельчают рыцари.
Я же намного больше
Этих дрянных сапог.
Вот и не лезут,
И в кровь натирают стопы.
Бросить, опошлить
Чувствительный уголок,
Выпростать в бездну
Прядильные нити-строфы?
Ясно же – дудки там!
Скажут в сердцах: «Не суть,
Чья-то чужая боль,
Чья-то тоска – всего лишь!»…
То отдадут китам,
То непонятную чушь несут!
Кто разумеет голь?
Тот, кто не бьет без суда наотмашь.
Взвоешь —
Спросишь:
«Что это вообще?
Жизнь?… – …Не жмёт?»
На таком-то поприще,
В сером плаще
Отражаю полчища
Палачей, клещей
Вкривь да вкось, наизлёт…
Милю в моих сапожках
Мало проковылять,
Нужно в пути не сдохнуть,
Выломать дверь ногой
И успевать вальсировать.
Если безумно тошно,
Сложно других цеплять.
Есть ли возможность тронуть?
Нет, не коснусь – изгой,
Значит, живой огонь
Будет во мне пульсировать…
***
Слушай, пока ты в силах:
Звук прорывается в небо,
Как номера в массивах —
Ноль за начало, роса за краюху хлеба.
Те, кто наслышан… знаете?
Будто бы кто-то меня обокрал
На сотню с лихвой гигабайтов памяти.
Логи пусты, и такой аврал
Здесь, у меня в голове творится…
Скоро проводка начнет искриться,
Если еще до пожара меня не сгубит
Синий экран смерти.
Кто бьёт – тот и любит.
Если хотите – верьте.
Знаете,
Даже когда переполнен стек,
В наш цифровой беспокойный век
Можно очиститься и избавиться.
Кто-то отрезал кусочки памяти,
Тем самым обрёк меня на изгнание,
Такой вот жестокий, на выживание
У нас Hi-tech.
Чуть что – все процессы убить придется,
Чуть что – все файлы на удаление,
Такое бездушное здесь обращение,
Машина, железка, – не более,
Мы корчимся в дикой агонии
И терпим от вас оскорбления,
Но юзер ответа от нас не дождётся.
Слышите?…
Где-то уже полыхают свалки,
Весь электронный мусор…
А вы, чтоб вам было пусто…
Вам даже запчасти от нас не жалко!
Знаешь, пока ты в силах,
Сделай, чтоб ветром меня носило,
Обратный отсчет. Позабудь массивы:
Пепел зловонный, летящий в небе,
Свистом наводит людей на слёзы,
Всем перейти со стихов на прозу!
…Ноль за начало, огонь – за краюху хлеба…
Легенда о Сапфо
Пусть отважная львица
Воспитает волчат,
Пусть на каждой странице
Кровяная печать.
Не Сапфо и не жрица;
Где цветёт алыча,
Там укроет страницы
Кровяная печать.
Кто наследному принцу
Завещал палача?
Это я, это принцип —
Кровяная печать.
В гуще звуков и смыслов
Так разумно молчать…
Так и бросилась с мыса
За Фаоном в очаг
Греко-римская жрица,
Нам стихи поручав…
И на каждой странице
Кровяная печать.
Чёрная кошка (Девять жизней)
У меня, как у кошки
9 крошечных жизней,
9 скомканных судеб,
9 порванных платьев,
Хвост трубой под забором
И пожитки под лавкой,
В кровь затёртые лапки,
Что не знали объятий.
У меня, как у кошки,
9 грузных попыток,
9 грустных событий,
9 раз перемены
Настроения, мира,
Карты местности, веры,
Увлечения, связи
До синдрома отмены.
У меня, как у кошки,
9 способов смыться,
9 способов сниться
Без понятной причины.
Остаются лишь крошки,
Остаются лишь кости.
Вы не верите? Бросьте,
Я без рода и чина.
У меня, как у кошки,
Никакие заботы,
Никакие дороги,
Никакие обиды.
Неизбежно, нарочно
На своих четвереньках
Ухожу помаленьку,
Утекаю из вида.
…У меня, как у кошки,
Той, что черного цвета,
9 видов проклятий,
9 видов сожженья.
Если ты появился
С шерстью, крашенной смолью,
Остается лишь с болью
Претерпеть униженья.
Скелет
То не лунный свет
Покрывает плед
Приглушённо.
Через явь и бред
В гости шёл скелет
Приглашённый.
Потрясал костьми,
Громыхал костьми —
Не ложился.
Ты себя уйми
И его пойми —
Не нажился.
Колокольчик-звон
И свинцовый склон —
Дни скелета.
И со всех сторон
Для души урон —
Нет ответа.
Потому спешит,
Потому дрожит
Связь суставов.
Не найду пружин,
Не найду во лжи
Костоправа.
Приходи, скелет,
Коли мочи нет, —
Приглашаю.
То не лунный свет
Заливает плед —
Я под шалью.
Не ищи лица,
Не пройди крыльца —
Будет туго.
Не видать стрельца —
Затянул мальца
Все подпруги.
В общем, сносу нет
Обещаниям,
Ковыляй до меня по тьме
закоулков,
Да гляди, скелет,
Как плащами я
Укрываю сердце, что бьется
гулко.
Не завидуют
Горькой долюшке,
Только горше стократ не
распробовать
Жизни! Видно, я
Все ж молодушка,
Что отнюдь не запомнила
вечную проповедь.
И снова внезапно
«Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг»
Егор Летов
…И этой же ночью я гордо сложил коньки,
Как полномочия или бразды правления.
А часиком позже людишки свились в кульки,
Чтоб посмотреть, какой я после преставления.
Потом дали мне́ Ви-Ай-Пи-могилу
С видом на месяц и пару созвездий,
Батистом обитую мини-виллу,
И́з ДСП для скелета поместье.
А в это же время столицу схватила попойка:
Драли́сь мужики за столами и жрали кутью,
Кафе разбомбили, вокруг танцевали польку,
А дамы всё мыли скелет моему житью.
…И этой же ночью я смело пошёл домой,
В небытие, во тьму или нехватку люменов.
И этой же ночью швея олимпийских мойр
Разорвала канат, меня вязавший с лютнями.
Потом дали мне по-над виллой стелу
С видом на самое жуткое фото,
Затем поработал и резчик стеком,
Сделал заборчик ручной работы.
А в это же время столицу схватило веселье:
Родня подралась за пожитки и сотню грошей,
А умные люди посеяли памяти семя,
Равняли меня с Маяковским, Натальей О'Шей!
…Вот этой-то ночью я плюнул на всё и сгинул,
Как будто меня и не было этот век.
А вслед мне звучало извечным летовским
гимном:
«Когда я умер, не было никого,
кто бы это опроверг».
***
Отцифруйте меня за плинтусом,
Не знакомые миру твари,
Заразите незваным вирусом,
Удавите в пустом амбаре,
Уморите меня бессонницей,
Как сейчас – без добра и цели,
Города-то не сразу строятся,
Только рушатся две недели.
Уроните же на пол темечком,
Как младенца, похмельем схвачены!
Вот лихое настало времечко!
У меня все сполна заплачено
За прошедшее, и грядущее,
И за то, что сейчас сбывается.
За святыми придут поющие —
Там сокрыта их чудо-палица.
Отцифруйте меня за плинтусом
В виде записей новых песен.
Я не жду от природы милости,
Я от горечи больше весел.
Я тоскую, когда нетронуто,
Я пьянею, когда больнее,
Мое тело собой исколото,
И в порезах мои колени.
Как в узорах из шелка алого,
На ладонях пробьются ссадины.
Это все столько раз, без малого,
Из моих прошлых жизней крадено.