Файко со свойственной ему иронией сказал:
– Ах, ты, оказывается, так переводишь? А я думал – та-а-ак.
Спустя какое-то время с этим переводом познакомился крупный специалист по немецкой литературе, старый друг Пастернака, Николай Николаевич Вильям-Вильмонт. Он взвизгнул:
– Что Вы сделали! – Я испуганно спросил:
– Что? – и услышал в ответ:
– Вы перевели непереводимое! Я буду скоро составлять многотомник Гёте. Надо, чтобы Вы попробовали что-то перевести.
Я попробовал, ничего путного не получилось. Так и пошел в десятитомнике Гёте единственный мой перевод «непереводимого». Чего только не сделаешь во хмелю!
А это маленькое стихотворение Гёте раскрыло мне возможности поэтической глубины и приблизило ко многому в самой русской поэзии, так же, как «Трагические поэмы», написанные кальвинистом, открыли дорогу к Вере. Так я и сказал французскому послу при Агриппой д’Обинье вручении мне премии: «Il m’a ouvri la route à la foi».
[1]
Все, что уже было сказано, говорит о необходимости проникновения в существо переводимого поэта. Еще до процесса перевода должно знать о поэте и его времени, о его стране и событиях жизни больше, чем содержится в историко-литературных работах. Поэт и крупный литературовед Илья Николаевич Голенищев-Кутузов говорил, что переводчик, занимаясь конкретным автором и его временем, знает несколько уже, чем историк литературы, но несравненно глубже. К тому же переводчик поэзии в высшем проявлении своего таланта переводит не только текст, но и то, что за этим текстом скрывается, то есть страну, время, атмосферу, коллизии, героев. И все это надо видеть и осязать. Но самое главное, необходимо во что бы то ни стало передать состояние автора и героев. Плакать, если они плачут, смеяться, если смешно. Произведение и его перевод должны вызывать сопереживание, душевный отклик: слезу, гнев, радость и духовное очищение, что называл Аристотель катарсисом. Перевод должен воздействовать на сознание с той же силой, как подлинник. Это и есть конгениальность. Тогда он – перевод, а не пересказ, переложение, что способен сделать ремесленник. В записках о Пастернаке я рассказал, как тот читал публично свой перевод гётевского «Фауста» и как при чтении сцены с Маргаритой в тюрьме, преодолевая рыдания, выдавил: «…не могу читать… так ее жалко». Не обладая ни отзывчивостью, ни состраданием, нельзя ни писать, ни переводить.
И еще о переводе формы, которая и есть содержание художественного произведения. В подлиннике поэмы Л. Арагона «Мадам Колетт
*
Начав переводить «Мадам Колетт», я пришел в замешательство: как переводить эпиграф? Стихом или прозой? Решил прозой, так как я переводил не Т. Тассо, а Арагона, а у того прозаический перевод. До сих пор не знаю, правильно ли я поступил. Французы и другие европейцы уже давно рационализировали поэзию и пишут свободным стихом. Признавая возможную функциональность такой поэтики, я и в собственной поэзии давал волю свободному стиху. В настоящую книгу вошли некоторые шедевры свободного стиха: ранние стихи Арагона, Аполлинер, замечательные поляки – Т. Ружевич, Ю. Пшибось и, наконец, блистательная эпопея «Чудовищный шедевр» грека Янниса Рицоса, которого мэтр Арагон назвал одним из лучших поэтов Европы.
Александр Ревич,
Москва, 2006
Из итальянской поэзии
Франческо Петрарка
1304–1374
«Сердца влюблённых с беспощадной силой…»
«Но если поражён я нежным оком…»
«Амур, природа, вкупе со смиренной…»
«Вот птица Феникс в перьях из огня…»
«Когда б Гомер великий и Вергилий…»
«О солнце, ты и в стужу светишь нам…»
«Забвенья груз влача в промозглый мрак…»
«Свет вечной жизни – лицезренье Бога…»
«Амур, ты светоч славы яснолицей…»
«Вкушает пищу разум мой такую…»
«Любимого дыханья благодать…»
«В листве зелёной шелестит весна…»
«Дохнул в лицо прохладой лавр прекрасный…»
«Колеблет ветер, солнце освещает…»
«О, эта обнаженная рука…»
«Судьба смягчилась, наградив меня…»
«Из недр прозрачных дива ледяного…»
«Но я горю огнём на самом деле…»
«Душа моя, которая готова…»
«Как сладки примиренье и разлад…»
«С альпийских круч ты устремляешь воды…»
«От Эбро и до гангского истока…»
«Хлысту любви я должен покориться…»
«Во сне я счастлив, радуюсь тоске…»
«Такой небесный дар – столь редкий случай…»
«Какое наважденье, чей увет…»
««О донны, почему, сходясь в часы бесед…»
«О, если бы я мог обрушить гнев…»
«Прекрасные черты, предел моих желаний…»
«Искрились ясных глаз живые свечи…»
«Она жила во мне, она была жива…»
«Что делать с мыслями? Бывало, всякий раз…»
«Я прежде склонен был во всем себя винить…»
«Где ясное лицо, чей взгляд мне был приказом…»
Из испанской поэзии
Из «Романсеро»
*
Романсы о короле Родриго
Родриго открывает заколдованную Толедскую пещеру
Как король дон Родриго влюбился в Ла Каву, когда она мыла волосы в роднике
Родриго и Ла Кава
«Говорят, влюблён Родриго…»
Ла Кава оплакивает свой позор
Граф Хулиан клянётся отомстить Родриго за бесчестье дочери
Плач о гибели Испании
Романсы о короле доне Педро Жестоком
Как король дон Педро приказал убить своего брата дона Фадрике
Донья Бланка сетует на жестокость своего супруга короля дона Педро
Смерть доньи Бланки де Бурбон
Священник предупреждает дона Педро об угрожающей ему опасности
Смерть короля дона Педро от руки единокровного брата дона Энрике
Из поэзии Далмации
*
Петр Гекторович
1487–1572
Рыбная ловля и рыбацкие присказки
Отрывок
Никола Налешкович
1510–1587
«Как можешь примириться…»
Никола Димитрович
1510–1554
«Строка, ты крылата, лети же к Николе…»
Сей Александров град основан Македонцем,Здесь, Нале, твой собрат живёт под жарким солнцем,Здесь в тысячу пятьсот пятьдесят третий год,С тех пор когда Господь явил Христа приход,В день тёплый января на солнечном Востоке,С тобою говоря, писал я эти строки.Николе Нале
Динко Ранина
1536–1607
«Не вижу я счастья в именье богатом…»
Юрий Баракович
1548–1628
Славянская муза
Доминко Златарич
1558–1613
«Сегодня тает снег, проснулся мир растений…»
Паское Примович
1565–1619
«Фигли строила ты двум молодцам в сутанах…»
«Фра Мартин зазвонил в свои колокола…»
Хорацие Мажибрадич
1566–1641
С острова Млет
Иван Гундулич
1589–1638
«В деревцах кудрявых ветры зашумели…»
Из французской поэзии
Бонавантюр Деперье
ок. 1510–1544(?)
Любовь
Пьер де Ронсар
1524–1585
Кот
котРеми Белло, поэту
Из сонетов к Елене
«Иные, сбросив плоть свою…»
Гийом дю Бартас
1544–1590
Из поэмы «Неделя, или Сотворение мира»
День первый
Отрывок
День второй
Отрывок
Теодор Агриппа д’Обинье
1552–1630
«О, сжальтесь, небеса, избавьте от напасти…»
«Ронсар! Ты щедрым был, ты столько дал другим…»
«В неровных бороздах убогие ростки…»
«Рыданья горестные, вздох печали…»
«На строгий суд любви, когда меня не станет…»
«Ни молния, ни зной не тронут стебелька…»
«Осточертело мне транжирить мой досуг…»
Утренняя молитва
Из «Трагических поэм»
Книга пятая
Мечи
В высоком горнем мире,Который создал Ты в начале всех времен,Свет слова Твоего навечно утвержденФрансуа де Малерб
1555–1628
Молитва за короля, отбывающего в Лимузен
*
Стансы
Примечания
1
Здесь и далее: текст, отмеченный *, см. в Комментариях.