- Да какой я монах, так, одно название, - улыбнулся истопник, - а ты, я вижу, в митрополиты метишь.
- Ну и что, что мечу, - честно признался юноша, - Разве это плохо, возвыситься духом и помогать слабым прозорливым советом…
- И зваться ты будешь - владыка "две недели", - продолжал подтрунивать над юношей истопник.
Но юноша, не обращая внимания на шутки истопника, продолжал развивать свою мысль.
- Кто-то должен принимать решения, и вести паству за собой, своим подвигом внушая уверенность слабым и сомневающимся…
Он говорил вдохновенно; видимо, эти мысли давно роились в его голове, и сейчас он разворачивал перед истопником весь план своей жизни.
- Так ты, поди, и в патриархи выбьешься? - спросил с усмешкой истопник.
- Я не обижаюсь на вас за ваши слова. Может, вы и правы, я знаю, я гордый, это мой грех, с которым я борюсь и неустанно совершенствуюсь.
- Ну, и как, чья берет? - продолжал насмехаться над юношей истопник.
- А вот вы, в чем ваше служение? - продолжал говорить неугомонный юноша.
- Да ни в чем, так пустяки - уголек в печь кидаю, да келейничаю потихоньку у отца Анатолия.
- Неужели вам никогда не хотелось совершить какой-нибудь подвиг, стать подвижником или поселиться в скиту?
- Куда уж нам, в лаптях да по паркету, - с ухмылкой ответил истопник.
- Вот, - загорелся юноша, - все мы так, никто не хочет взваливать на себя ноши, все ждут, что кто-нибудь другой придет, да и все сделает за нас.
- А пострадать не желаете?.. Для того, чтобы людей за собой вести пострадать требуется.
- Что же и пострадаю, если Господь приведет, - гордо ответил юноша.
- Тоже мне герой, пузо с дырой. Ты, ежели я не ошибаюсь, не в пустынь, а в столицу собираешься.
- Ну и что, в столице тоже слово Божие нужно, - продолжал проповедовать молодой священник.
- Это верно, среди людей-то оно сложнее спасаться, чем одному в чистом поле. В чистом поле завсегда греха меньше. Да… - вздохнул истопник, - ладно, понравился ты мне, рассмешил меня старика, пойду, похлопочу за тебя перед отцом Анатолием, но на многое не рассчитывай.
Истопник снова скрылся за дверью, которая вела из котельной в келью старца Анатолия. Не прошло и нескольких секунд, как истопник вернулся и, напустив на себя торжественный вид, произнес:
- Отец Анатолий благословляет тебя на служение в Караганде, там недавно на месте молельного дома построен храм Рождества Богородицы. Быть тебе в нем настоятелем.
От этого извести юноша как-то сразу расстроился и сник.
- Ну, чего сдулся? - весело спросил истопник. - То-то, вам дай волю вы все в Крыму, на курорте служить захотите. Кто-то и в Заполярье слово Божие нести должен. Давай, не задерживай меня, трапеза скоро… Зови следующего.
Когда поникший юноша вышел из дверей котельной, истопник вдруг улыбнулся и произнес:
- Да, славный батюшка из него получится…
Но тут на пороге котельной появился следующий посетитель, а вернее посетительница лет пятидесяти, в сером платочке и сразу же с порога бухнулась в ноги истопнику.
- Благослови, батюшка, - заголосила женщина.
От неожиданности истопник даже закашлялся, но быстро пришел в себя и деловито спросил:
- У тебя стиральная машина есть?
- Чево? - не поняла паломница и, не вставая с колен, удивленно уставилась на хозяина котельной.
- Машина такая, белье стирает, - пояснил истопник, - очень удобно.
- Нет, а что, надо купить?.. Так я куплю… У меня и сбережения есть, - в волнении затараторила женщина.
- Да, я не про то… Колготки-то, небось, руками стираешь?
- Руками, руками, батюшка, - часто закивала женщина.
- Так чего же ты на полу-то валяешься, у меня здесь чай не стерильно.
Женщина поднялась с колен и тупо уставилась на истопника. Так прошло довольно много времени.
- Ты чего, сюда смотреть пришла или язык отнялся? - строго спросил истопник.
- Ой, извините, батюшка, задумалась… - снова затараторила женщина, - пришла я сюда поговорить со святым старцем Анатолием, чтобы рассказать ему…
- Не святой он, - авторитетно заявил истопник.
- Ну?! - всплеснула руками женщина и начала испуганно вращать глазами.
- Точно, уж мне-то этого не знать. Я его как облупленного знаю. Мы с ним не первый годок вместе, - продолжал вещать истопник.
- Ну, - удивилась женщина, - а ты кто?
- Я-то, келейник его… Ну, навроде секретаря.
- Жаль, - сказала женщина после недолгих раздумий, - а я думала, он мне сон мой разъяснит.
- Ну, милая моя, это не к нам, это тебе к цыганам надо… Все что насчет гаданий и лошадей, это все к ним.
- Тогда хоть помолитесь за мужа моего покойного, безвинно убиенного во время Великой Отечественной Войны, а то часто он ко мне во сне являться стал.
- И чего говорит? - заинтересовался истопник.
- Ничего не говорит, стонет только, плохо ему, наверное, там, - и женщина благоговейно возвела очи к закопченному потолку кочегарки. - Я уж и заупокойную заказывала, не помогает, стонет и стонет.
- Ты его, небось, любила? - спросил истопник.
- Да я его и сейчас люблю, мы и прожить-то успели только полгодочка, а потом его и забрали… И вот я уже как есть, тридцать лет вдова, - сказала женщина, всхлипывая.
- Ладно, пойду спрошу, - сжалился истопник, - за такую любовь грех не попросить. Отец Анатолий хоть и не святой, но очень начитанный, - пояснил он свое неожиданное решение прихожанке, - я дверь не плотно прикрою, чтобы ты смогла весь наш разговор услышать.
В ответ женщина часто закивала головой.
- Так в каком году говоришь, голову сложил твой муж? - спросил истопник.
- В сорок четвертом, батюшка, в сорок четвертом…
- Ага, - задумчиво произнес истопник и скрылся за дверью кельи отца Анатолия, но на этот раз он оставил дверь не прикрытой плотно, поэтому женщине удалось расслышать разговор старца Анатолия и истопника.
Голос истопника. Пришла раба божья, просит помолиться за упокой убиенного воина… (кричит) Как звать-то воина?!
Женщина. Михаил.
Голос истопника. Как, как?!
Женщина. (кричит) Михаил!
Голос истопника. …за убиенного воина Михаила.
Голос отца Анатолия. Нечего заупокойные службы по живым заказывать.
Голос истопника. Как же это отец Анатолий, он же еще в сорок четвертом голову свою в брани сложил.
Голос отца Анатолия. Ничего он не сложил. В плен он попал, а после победы во Франции на поселение остался. Сейчас болеет, вот и вспоминает жену свою первую любимую. Хочет повстречаться с ней перед смертью.
На лице женщины, которая слышала весь этот разговор через приоткрытую дверь, изобразилось крайнее изумление.
Келья отца Анатолия представляла собой маленькую каморку, места в которой хватало только для того, чтобы стоя на коленях творить молитву перед иконами, которыми сплошь были увешаны стены каморки.
Истопник находился в каморке один и, стоя перед образами на коленях, разговаривал сам с собой на два голоса, как хороший актер.
- Что же ей теперь горемычной делать? - спрашивал истопник своим обычным голосом.
- Ясно чего, - отвечал он же, но голосом скрипучим, словно у древнего старика, - во Францию надо ехать, утешить страдальца перед смертью и рукой своею глаза ему закрыть.
- Спасибо, батюшка, что надоумил, вот спасибо, пойду, обрадую бедняжку, - сказал истопник своим обычным голосом и вышел из каморки обратно в котельную.
- Ну, все слышала? - строго спросил истопник паломницу.
Женщина часто закивала головой.
- Ну, вот и исполняй, - сказал истопник и посмотрел на показания манометров на котлах, после чего распахнул затвор одной из печей, взял лопату и принялся подкидывать уголь в огонь.
- Как же это, батюшка, - наконец, спросила женщина, - я и во Францию?
- А что ж тут такого, во Франции тоже люди живут, по земле ходят. В двенадцатом году казачки наши там были, говорят, понравилось им там очень. Я тебе, баба, прямо завидую, - и истопник перестал бросать уголь и мечтательно задумался, видимо представляя себе - какая она Франция.
- Да как же это батюшка, это же капстрана, меня и не выпустят.
- Тю, раскудахталась… Если отец Анатолий сказал, значит, выпустят, - авторитетно заявил истопник и снова принялся подбрасывать уголек.
- Да у меня же дом, корова, хозяйство, хряка вон резать надо… - взмолилась женщина.
- Продавай, - отрезал истопник.
- Все?
- Все, а за хряка твоего хорошие деньги дадут… Славный хряк… Кабы я мясо ел, я бы у тебя его сам купил, - радостно сообщил истопник, захлопнул затвор печи и поставил лопату в угол.
- Да вы, батюшка, надо мной издеваетесь? - чуть не плача сказала женщина.
- Это еще что такое? - строго сказал истопник, - Тебе что важнее, хряк твой или с мужем, которого, как ты говоришь, уже тридцать лет любишь, перед его кончиной повидаться?
Женщина тупо уставилась на истопника мокрыми глазами.
- Вот, иди и исполняй предначертание, - закончил свою речь истопник.
- А стиральную машину покупать? - вдруг спросила женщина.
- Какую еще машину? Ты что ее, с собой во Францию потащишь? Не надо тебе никакой машины. У твоего мужа французская машина есть, вам ее одной хватит…