– Она может у тетки побыть до вторника, – предложила было Анна, но запал ее потух.
Она видела, что Дмитрию не нужна поездка вместе с ней, навязываться было не в ее правилах. Тем более она вспомнила, что Дроздов велел ей не выезжать из Москвы.
– Ладно, – она махнула рукой, – буду звонить тебе каждые полчаса.
– Это я буду звонить! – с готовностью пообещал Клюев.
На выходные Анна не стала увозить Олесю в Бутово, вместо этого в субботу они вдвоем отправились к Светке. Олеся смотрела мультики и играла с кошкой Муськой, а Анна и Света заказали суши и сидели на кухне с бутылкой итальянского белого вина, привезенного Светкиной сестрой из Милана. Светка очень сочувствовала Анне, даже всплакнула – правда, отчасти в этом была повинна приличная крепость вина. Анну тоже слегка развезло и потянуло на откровенность.
– Вот, Светик, уволят меня из колледжа, запретят заниматься педагогикой, и буду я безработная, – жаловалась она, обнимая подругу. – Как ребенка растить?
– Не переживай, – успокаивала ее Светка, – у тебя теперь есть Клюев. Тебе вообще можно не работать.
– Ой, Светик, не все так просто. – Анна наливала бокал за бокалом. Щеки ее горели, перед глазами плавала пелена.
– Что не просто? – возмутилась Светка. – Я же вижу, как он на тебя смотрит. Абсолютно влюбленный мужик. Нечего волноваться.
– Твоими бы устами…
Анна самодовольно улыбнулась. И тут же сквозь хмельную браваду ее пронзила боль. Почему он уехал? Почему оставил ее здесь одну, в страхе, в тоске и смятении? Неужели дела важнее?
– А, – она безнадежно махнула рукой, – ему его бизнес важней, чем я. В голове только бабки.
– Зачем ему бабки? Они же старые, а ты молодая и вон какая секси! – пошутила Светка. Они допили вино, посидели еще, болтая уже просто ни о чем. Светка по секрету поведала Анне новость из личной жизни: за ней вот уже неделю ухаживает физрук Лева Геращенко. Разошелся со своей гражданской женой, живет один, звал Светку в Питер на Новый год. Анна порадовалась за подругу, насколько вообще могла радоваться в теперешнем своем состоянии, на том и разошлись.
Воскресенье они с Олесей провели дома, прибрались, сходили в магазин, погуляли во дворе. Дмитрий исправно звонил, правда, не каждые полчаса, а раза три за день. Анна надеялась, что он сам отвезет ее в следственный комитет, но он вернулся в Москву лишь поздно ночью.
– Тебе ко скольки туда – к девяти? Прости, малыш, не проснусь. И за руль не сяду – в глаза точно песку насыпали, засну за рулем как пить дать. Поезжай, будем на связи.
Это была последняя соломинка, за которую Анна хотела ухватиться, потому что в глубине души до рези в животе боялась Дроздова. Соломинка обломилась, но зато ей стало легче. Правда, что она, как маленькая? Ее еще никто не обвиняет, это лишь допрос, возможно, все этим и закончится. Все равно Дмитрия не пустят вместе с ней в кабинет к следователю. А если что – он всегда может повидать Дроздова сам, лично, без Анны. Успокоив себя таким образом, Анна залезла под одеяло и постаралась заснуть. На часах было половина третьего ночи.
10
Она практически не спала, утром встала, как зомби, глянула в зеркало: лицо белое, под глазами темные круги. Привычно зашла в ванную, разбудила Олесю, отвезла в сад. Выпила крепкий кофе в «Старбаксе» и поехала к Дроздову.
Его кабинет оказался на втором этаже. Анне выписали пропуск, и она постучала в плотно закрытую дверь.
– Входите, – отозвался Дроздов.
Анна вошла. Следователь сидел за столом и на сей раз был в форме с капитанскими погонами. Перед ним лежала картонная папка на шнурках.
«Мое дело», – обреченно подумала Анна.
– Садитесь. – Дроздов посмотрел на нее, как ей показалось, с брезгливостью. Еще бы! Ведь она в его глазах убийца ребенка, злобная училка с неустроенной личной жизнью, вымещающая на учениках свое раздражение. И как доказать, что все это полнейшая чушь и клевета?