Полковникоткрылжестянуюбанкуиобнаружил, что кофе
осталось не больше чайной ложечки.Онснялсогнякотелок,
выплеснулполовинуводыназемляной пол и принялся скоблить
банку, вытряхивая в котелок последние крупинки кофе,смешанные
с хлопьями ржавчины.
Пока кофе варился, полковник сидел около печки, напряженно
прислушиваяськсебе.Емуказалось,чтоеговнутренности
прорастают ядовитыми грибами и водорослями. Стоялооктябрьское
утро.Одноизтех, что трудно пережить даже такому человеку,
как полковник, привыкшему ктомительномутечениювремени.А
ведьсколькооктябрей он пережил! Вот уже пятьдесят шесть лет
-- столько прошло после гражданской войны -- полковник только и
делал, что ждал. И этот октябрь былвчислетогонемногого,
чего он дождался.
Женаполковника,увидев, что он входит в спальню с кофе,
подняла москитную сетку. Этой ночью ее мучил приступастмы,и
теперьонабылавсонном оцепенении. И все же приподнялась,
чтобы взять чашку.
-- А ты?
-- Я уже пил, -- солгал полковник. -- Тамоставаласьеще
целая столовая ложка.
В этот момент раздались удары колокола. Полковник вспомнил
о похоронах.Покажена пила кофе, он отцепил гамак, в котором
спал, скатал его и спрятал за дверью.
-- Он родился в двадцать втором году, -- сказалаженщина,
думаяопокойнике.--Ровночерез месяц после нашего сына.
Шестого апреля.
Она дышала тяжело,прерывисто,отпиваякофемаленькими
глоткамив паузах между глубокими вздохами. Ее тело с тонкими,
хрупкими костями давно утратило гибкость. Затрудненноедыхание
непозволялоейповышать голос, и потому все вопросы звучали
какутверждение.Онадопилакофе.Мыслиопокойникене
оставляли ее.
-- Ужасно,когдатебяхоронятвоктябре,правда?--
сказала она.
Но муж не обратил внимания на ее слова. Он открыл окно. Во
дворе уже хозяйничал октябрь. Разглядывая сочную густую зелень,
следы дождевых червей на мокрой земле,полковниквновьвсеми
внутренностями ощутил его мокрую пагубность.
-- У меня даже кости отсырели, -- сказал он.
-- Зима,--ответилажена.--Стех пор как начались
дожди, я твержу тебе, чтобы ты спал в носках.
Шел мелкий, докучливый дождь. Полковник былбынепрочь
завернутьсявшерстяноеодеялоиснова улечься в гамак. Но
надтреснутаябронзаколоколовнастойчивонапоминалао
похоронах.
-- Да,октябрь, -- прошептал он, отходя от окна. И только
тут вспомнил о петухе, привязанном кножкекровати.Этобыл
бойцовый петух.
Полковник отнес чашку на кухню и завел в зале стенные часы
в футляреизрезногодерева.