..
Итак,он выпивал кофе и съедал кусок касабэ и почти в девять залезал в
гранитную ванну, стоявшую в тени миндальных деревьев в его личном дворике, в
его патио, илежалвэтойгорячейванне,полнойраспаренныхцелебных
листьев,доодиннадцати,чтопомогалоемупреодолеть смутную тревогу и
обрести спокойствие перед лицом очередных превратностей жизни; некогда, в ту
пору,когдатолько-тольковысадилсясделавшийегопрезидентомморской
десант,онзапирался в кабинете вместе с командующим десантными войсками и
вместе с ним решалсудьбыотечества,подписываявсякогородазаконыи
установленияотпечаткомсвоегобольшогопальца,ибобылтогдасовсем
безграмотным, не умел ни читать, ни писать, но, когда его оставили наедине с
отечествомивластью,онрешил,чтонестоитпортитьсебекровь
крючкотворнымиписанымизаконами, требующими щепетильности, и стал править
страной как бог на душу положит, и стал вездесущ и непререкаем, проявляяна
вершинахвластиосмотрительность скалолаза и в то же время невероятную для
своего возраста прыть, и вечно былосаждентолпойпрокаженных,слепыхи
паралитиков,которыевымаливалиу него щепотку соли, ибо считалось, что в
его руках она становится целительной, и был окружен сонмищем дипломированных
политиканов, наглых пройдох и подхалимов, провозглашавшихегокоррехидором
землетрясений,небесных знамений, високосных годов и прочих ошибок Господа,
а он, как слон по снегу, волочил по дворцусвоигромадныеноги,находу
решаягосударственныеижитейскиеделастойжепростотой,скакой
приказывал, чтобы сняли и перенесли в другое местодверь,чтоисполнялось
без промедления, хотя он тут же распоряжался, чтобы ее вернули туда, где она
была;иэтотожеисполнялось без промедления, равно как повеление, чтобы
башенные часы били в полночь и в полдень недвенадцатьраз,адва,дабы
жизньказаласьболеедолгой,чемонаестьна самом деле, -- повеление
выполнялось неукоснительно, без тени сомнения. И лишь в мертвые часысиесты
всезамирало,всеостанавливалось,аонвэти часы спасался от зноя в
полумраке женского курятника и, не выбирая,налеталнапервуюпопавшуюся
женщину, хватал ее и валил поперек постели, не раздевая и не раздеваясь сам,
незаперевзасобойдверь, и весь дворец слышал его тяжелое сопение, его
собачье повизгивание, его торопливуюзадышку,частоепозвякиваниешпоры,
вызванноемелкойдрожьювноге; и был слышен полный ужаса голос женщины,
которая в эти любовные минуты пыталась сбросить с себя взгляды своихтощих,
худосочныхнедоносков:"Вонотсюда!маршводвор!нечеговамна это
смотреть! нельзя детям смотреть на это!" И словно тихийангелпролеталпо
небуотечества,смолкалиголоса,замираловсякоедвижение,вся страна
прикладывала палец к губам: "Тсс!.. не дышите!.. тихо!.. генералзанимается
любовью!.