Скажем,
послезавтравполденьонивыйдутпрогулятьсякВиктории.
Подобие бухточки вон там, справа от вас. Я здесь с друзьями. Вы
ведь знаете Ивора Блэка? Молодой П. объявился в должное время с
милойдлинноногой сестрой. Ивор - возмутительно груб. Вставай,
Ирис, ты разве забыла, - мы пьем чай с Раппаловичем и Чичерини.
В этом духе. Лидия П. помирала со смеху.
Достигнувкондицийвареногорака,итутобнаружив
чудесное действие крема, я переменил консервативный caleconde
bainнаболеекороткуюегоразновидность(отупору еще
запрещеннуювпарадизахпостроже).Запоздалоепереодевание
привело к причудливым наслоеньям загара. Помню, как я прокрался
в комнату Ирис, чтобы полюбоваться на себя в высоком зеркале-
единственном в доме - в то утро, которое она избрала для визита
в косметический кабинет, куда я позвонил, дабыудостовериться,
чтоонаименнотам,анев объятьях любовника.Не считая
мальчишки провансальца, полировавшего перила, никого в домене
было,и это позволило мне отдаться самой давней и постыдной из
моих услад - бродить голышом по чужому жилищу.
Портрет в полный рост получился не очень удачным, алучше
сказать,-содержащимэлементыфривольности, часто присущие
зеркалам и средневековым изображениям экзотических тварей. Лицо
мое было коричневым, руки иторс-карамельными,карминовый
экваториальныйпоясподстилалакарминоваяжекайма, за ней
простиралась белая, более-менее треугольная, заостренная кюгу
область,сдвухсторонограниченнаяизобильным кармином, и
(поскольку я по целым дням разгуливал в шортах) голени были так
же коричневы, как лицо. Белизна живота вверху оттеняла страшный
repousseсуродливостью,никогдадотогоневиданной-
портативныймужскойзоосад,симметричныйкомокживотных
причиндалов, слоновый хобот,двойняшкиморскиеежи,малютка
горилла, вцепившаясь мне в пахи, повернув к публике спину.
Упреждающийспазмпросквозил мои нервы. Бесы неизлечимой
болезни, "освежеванного сознания", отпихивали моих арлекиновв
сторону.Ябросилсязанеотложнойпомощью к безделушкам из
лавандовой спальни любимой, ионименяотвлекли:засушенная
фиалка,похожаянаплюшевого медведя, любопытный французский
роман ("Du cotedechezSwann"),купленныймнойдлянее,
плетенкасопрятнойстопкойсвежепостиранногобелья,две
барышни на цветном снимке в затейливой рамке, косонадписанном
"ЛедиКрессида и душечка Нелл, Кембридж 1919"; первую я принял
за саму Ирис в золотом паричке и розовом гриме, но внимательное
изучение показало: это Ивор в роли той крайне докучнойдевицы,
чтомельтешитвнебезупречномфарсеШекспира.Впрочем,и
хромодиаскоп Мнемозины тоже ведь может прискучить.
Когда я уже сменьшимпыломвозобновилмоинудистские
блуждания,мальчишканеблагозвучносмахивалпыльсклавиш
"Бехштейна" в музыкальной гостиной.