Я не готова потерять и тебя».
Автобус с грохотом двинулся прочь.
Клэр вернулась на кухню и присела к столу допить свой едва теплый кофе. В доме было пусто и тихо, словно здесь по-прежнему царил траур. Она вздохнула и раскрыла свежий номер еженедельной газеты «Транквиль». «Стадо здоровых оленей предвещает удачную охоту», – гласила передовица. Отстрел начался. Тридцать дней на то, чтобы завалить оленя.
По лесу снова прокатилось эхо выстрела.
Клэр пролистала газету, остановившись на полицейской хронике. Здесь не было сообщений о беспорядках, сопровождавших празднования Хэллоуина накануне вечером, не говорилось о семерых шумных подростках, задержанных за то, что их ежегодное колядование по случаю праздника зашло слишком далеко. Зато среди заметок о пропавших собаках и украденных дровах, в рубрике «Нарушители», значилось ее имя: «Клэр Эллиот, сорок лет, управляла автомобилем с просроченным талоном техосмотра». Она так и не успела отогнать свой «Субару» на техосмотр; сегодня придется ездить на пикапе, чтобы избежать очередного упоминания в прессе. Она с раздражением перевернула страницу и принялась изучать прогноз погоды – холодно и ветрено, от трех до пяти градусов тепла днем и от двух до четырех мороза ночью. И в этот момент зазвонил телефон.
Она встала, чтобы снять трубку.
– Алло.
– Доктор Эллиот? Говорит Рейчел Соркин с шоссе Тодди-Пойнт. Здесь несчастный случай. Элвин только что выстрелил сам в себя.
– Что?
– Ну, знаете, этот идиот Элвин Клайд. Он вторгся в мои владения – охотился за бедным оленем. Зверя он убил – такого красавца и прямо на моей лужайке. Ох уж эти тупые охотники со своими дурацкими ружьями!
– Так что с Элвином?
– Ой, он споткнулся и прострелил себе ногу. Надеюсь, это послужит ему уроком.
– Ему немедленно нужно в больницу.
– Понимаете, в этом-то и проблема. Он не хочет в больницу и не разрешает мне вызвать «скорую». Просит, чтобы я отвезла его домой, вместе с оленем. Я, конечно, не собираюсь этого делать. Как мне быть?
– У него сильное кровотечение?
Клэр слышала, как Рейчел окрикнула нарушителя: «Эй, Элвин! Элвин! Кровь сильно идет?» Затем женщина вернулась к телефону:
– Он говорит, что все в порядке. Он просто хочет, чтобы его отвезли домой. Но я не повезу его, тем более с оленем.
Клэр вздохнула.
– Думаю, я могу подъехать и осмотреть его. Вы живете на шоссе Тодди-Пойнт?
– Да, примерно в километре от Валунов. На почтовом ящике стоит мое имя.
Когда Клэр на своем пикапе свернула на шоссе Тодди-Пойнт, дымка начала рассеиваться. За рядами белых сосен просматривалось озеро Саранча; над ним, словно пар, поднимался туман. Но солнечный свет уже пробивался сквозь пелену, раскрашивая золотом рябь воды. На противоположном, северном берегу озера сквозь пальцы тумана виднелись летние коттеджи, большинство которых были заколочены на зиму – их состоятельные владельцы уже разъехались по домам, в Бостон и Нью-Йорк. Южный берег, вдоль которого ехала Клэр, был застроен домиками попроще – тесные хижины, многие из которых состояли всего лишь из двух комнат, терялись в зарослях деревьев.
Она миновала Валуны – спуск к озеру, сооруженный из нескольких гранитных глыб; здесь в летнюю пору собираются и купаются местные подростки – и вскоре заметила почтовый ящик с надписью «Соркин».
Ухабистая проселочная дорога привела ее к дому. Странное, причудливое строение с нелепыми пристройками и невероятным количеством выступов и углов в самых неожиданных местах. И над всей этой конструкцией возвышалась остекленная башня, которая напоминала пропоровший крышу кусок горного хрусталя. Эксцентричной женщине и дом полагался эксцентричный, а Рейчел Соркин в Транквиле считали чудной дамочкой – удивительная черноволосая женщина раз в неделю появлялась на городских улицах в неизменной багровой пелерине с капюшоном.