* * *
Как почти все люди его круга, Алок Кеджривал в 1980 – х годах ходил в англоязычную школу в Мумбаи. Неру сделал все, что мог, чтобы вывести Индию из сферы экономического влияния Британии (и фабианцы ему в этом помогали как могли). Но Неру до последнего дня жизни сохранял преданность английскому языку, который он однажды назвал «клеем, соединяющим Индию», сделав главным языком государственных учреждений и судов. Учась в 1980-х годах в школе, Алок мог прочесть книги Неру «Открытие Индии», «Автобиография» и «Взгляд на всемирную историю», которые тот написал на английском языке в годы, проведенные в британской в тюрьме. Его проза порой исключительно изысканна.
Но великий государственный деятель был бы озадачен тем, как живет Алок Кеджривал и десятки тысяч подобных ему, добившихся процветания в сегодняшней Индии. В свои тридцать шесть лет Алок – долларовый миллионер, причем разбогатеть он сумел главным образом благодаря тому, что индусы свободно владеют родным языком своих бывших колониальных властителей. Тот факт, что средние классы Индии свободно владеют английским, дал стране огромное конкурентное преимущество перед Китаем в развитии сектора услуг, где чрезвычайно важно владеть языком мирового бизнеса. Неру оставил своей стране еще кое-что, имеющее столь же непредвиденные последствия, как и его пристрастие к английскому языку: его правительство создало пять элитных технических университетов, индийские технологические институты, многие из выпускников которых играют ведущую роль в программистском бизнесе Кремниевой долины в Калифорнии. Эти институты готовят первоклассных инженеров, которые должны были бы обеспечить развитие тяжелой промышленности и привести Индию к экономической самодостаточности. Но история распорядилась иначе, и сегодня в Кремниевой долине работает несколько тысяч индийских миллионеров, многие из которых получили образование в этих технологических институтах.
Выходец из семьи, занимавшейся традиционным семейным бизнесом – производством носков (фирма называлась Hindustan Hosieries Ltd.), Алок не стал поступать в технологический институт. Но и перспектива заниматься носками и иметь дело с состоящими в профсоюзе рабочими показалась ему непривлекательной. И он, к ужасу отца, не скрывавшего свой скепсис, пошел своим путем. Окрашенные в основные цвета и увешанные постерами ранних болливудских фильмов, стены его офиса могут служить символом новой индийской экономики. Офис компании Алока расположен в центре Мумбаи. Этот район, где прежде преобладали текстильные фабрики, большинство которых обанкротилось в 1980-х годах, теперь напоминает лондонский район Клеркенуэлл или лосанджелесский Хейт-Эшбери. Внутреннее оформление некоторые назвали бы постмодернистским. Я провел немало времени в беседах с Алоком и некоторыми из шестидесяти служащих компании C2W.com – contest-to-win.com («борьба-за-победу. сот»), – которая занимается продвижением рыночных брендов через интернет, мобильные телефоны, интерактивные телевизионные шоу и прочие новые технологии.
Главные клиенты Алока – глобальные транснациональные компании, отчаянно борющиеся за новых клиентов из растущего класса индийских потребителей. Индийские потребители, говорит Алок, устали от грубой телевизионной рекламы и традиционных маркетинговых ухищрений. Они хотят, чтобы реклама была изобретательной и не прямолинейной. Его диагноз, который, должно быть, верен, потому что Алок очень богат, напомнил мне о неудачном возвращении корпорации Coca-Cola в Индию в начале 1990-х годов (из страны ее выставили в 1970-х), начавшей рекламную кампанию лозунгом «Мы вернулись!» Индийцы пожали плечами и продолжили пить местный аналог колы «Thums Up», который так и остался напитком номер один.
Алок, получивший стартовый капитал от Citibank и принадлежащей Руперту Мэрдоку News Corporation, объяснил мне свой подход на конкретном примере. Компания Gamier, французский производитель шампуней, захотела приучить индийцев к использованию кондиционера для волос, которым привыкла пользоваться лишь узкая прослойка людей, часто бывающих за границей. Алок разработал компьютерную игру, ссылка на которую была выложена на индийском сайте компании Garnier и был объявлен приз – в случае победы игроки бесплатно получали годовой запас шампуня L'Oreal.
Участник этой игры должен вскарабкаться по длинным волосам сказочной принцессы Рапунцель, запертой в высокой башне. Если ее волосы оказываются слишком сухими или жирными, вы проигрываете.
А вот игра, придуманная для производителя нижнего белья Jockey, в которой нужно срывать трусики с моделей, одетых в фирменное белье. Добившийся успеха вознаграждается взрывом электронного хохота. В третьей игре, созданной для мотоциклов Yamaha, нужно подхватить свою подружку, для чего приходится круто маневрировать на узких дорогах. «Некоторые изгибы требуют внимания», гласит слоган, появляющийся, когда вам удается подхватить свою электронную подружку. Все это немного рискованно в стране, где очень многие еще отдают дань ценностям Ганди. Но компания C2W добилась грандиозного коммерческого успеха и формирует сегодня новые горизонты рекламы на индийском рынке. Стэнфордский университет даже создал учебный кейс на основе разработанной C2W маркетинговой стратегии, основанной на использовании мобильных телефонов.
Я спросил Алока, сознательно ли он издевается над гандианскими ценностями старшего поколения. «Мне нет дела до Ганди – он ретроград, – заявил Алок за чашкой эспрессо в своем офисе. – Большинство тех, кто протестует против коротких юбок и западного влияния, просто ханжи. Половина из них отдает своих детей в англоязычные частные школы, а когда нужна хирургическая операция, они отправляются за границу. Они ретрограды». Алок говорит с такой напористостью, как будто я один из его потенциальных клиентов, и пересыпает свою речь выражениями, которые пришли из мира, состоящего из «экосистем», «последних миль», «долей внимания» и «оптимального пространства». А когда я спросил его, достаточно ли интересно в интеллектуальном плане то, чем он занимается, Алок ответил: «Ух! Потрясающий вопрос!» Но так и не ответил.
При этом мир, частью которого является Алок (безусловно, относительно привилегированной частью), – мир интернета, информационных технологий, сопровождения программного обеспечения, центров обработки звонков, устройств обработки данных, исследовательских и проектных центров – во многих отношениях очень серьезен. Эхо успеха индийских IT-компаний в привлечении растущих потоков оффшорного бизнеса из США и Европы прозвучало далеко за пределами их кондиционированных офисов в Бангалоре, Хайдарабаде, Дели или Мумбаи. Этот успех убедил скептиков по всей Индии, привыкших с недоверием относиться к экспорту, – следствие установки Неру на свадеши, самодостаточность страны, – что индийские компании в состоянии конкурировать и получать прибыль на мировом рынке. Влияние этого наглядного примера все более заметно в индийском промышленном секторе и среди компаний, не имеющих отношения к информационным технологиям или индустрии услуг.
Мастерство индийских программистов помогло решить проблему с золотовалютными резервами, которая в 1991 г. едва не похоронили под собой экономику страны. Тогда объем золотовалютных резервов был меньше 1 млрд долл. К 2006 г. они выросли до 140 млрд долл., и это замечательный показатель уверенности Индии в себе. Знаковым для индийского сектора программного обеспечения стал 2003 год, в течение которого программисты заработали больше, чем страна потратила на импорт нефти, – этот непредсказуемый счет за энергию, который десятилетиями преследовал экономику страны. Ухудшение положения в Ираке в 2004–2005 гг., последовавшее за вторжением американской армии, снова подтолкнуло цены на нефть вверх. Но на сей раз это практически не отразилось на состоянии платежного баланса Индии.