От всяческих
достопримечательностей, будь томузейилистаринноездание,
менятошнит,дакроме того поручение симпатичного чудака мне
казалось решительно вздорным. Но так случилось,что,бродяв
поискахписчебумажнойлавкипо мертвым монтизерским улицам и
кляня шпиль одного и того же длинношеего собора, выраставшего в
каждомпролете,куданиповернешь,я был застигнут сильным
дождем,которыйнемедленнозаняялсяускорениемкленового
листопада:южный октябрь держался уже на волоске.Я кинулся под
навес и очутился на ступенях музея.
Это был небольшой, из пестрых камней сложенный дом
с колоннами, с золотой надписью над фресками фронтона и с двумя
каменными скамьями на львиных лапах по бокамбронзовойдвери:
однаееполовинабылаотворена,и за ней казалось темно по
сравнению с мерцанием ливня. Я постоял на ступеньках,которые,
несмотряна выступ крыши, постепенно становились крапчатыми, а
затем, видя, что дождь зарядилнадолго,яотнечегоделать
решилвойти.Толькояступилнагладкие,звонкиеплиты
вестибюля, как в дальнем углу громыхнултабурет,инавстречу
мнеподнялся,отстраняягазетуи глядя на меня поверх очков
музейныйсторож,--банальныйинвалидспустымрукавом.
Заплативфранкистараясьнесмотреть на какие-то статуи в
сенях (столь же условные инезначительные,какпервыйномер
цирковой программы), я вошел.
Все было как полагается: серый цвет, сон вещества,
обеспредметившаясяпредметность;шкапсостертыми монетами,
лежащими на бархатных скатиках, а наверху шкапа -- две совы, --
одну звали в буквальном переводе "Великий князь", другую "Князь
средний"; покоились заслуженные минералы в открытыхгробахиз
пыльногокартона;фотографияудивленногогосподинас
эспаньолкой высиласьнадсобраниемстранныхчерныхшариков
различнойвеличины,занимавшихпочетноеместо под наклонной
витриной: они чрезвычайно напоминали подмороженный навоз,ия
надниминевольнозадумался,ибоникак не мог разгадать их
природу,составиназначение.Сторож,байковымишажками
следовавшийзамной,но все остававшийся на скромном от меня
расстоянии, теперьподошел,однурукудержазаспиной,а
призракдругой в кармане, и переглатывая, судя по кадыку. "Что
это?" -- спросил я про шарики.--"Наукаещенезнает,--
отвечалон, несомненно зазубрив фразу. -- Они были найдены, --
продолжал он тем же фальшивымтоном,--втысячавосемьсот
девяностопятомгодумуниципальнымсоветникомЛунПрадье,
кааалером почетного ордена", -- и дрожащим перстом он указал на
снимок. "Хорошо, -- сказал я, -- но кто и почему решил, что они
достойны места в музее?" "А теперь обратитевниманиенаэтот
череп!"--бодрокрикнулстарик,явноменяятему беседы.