– Эй, вы, долбозвоны! – сказал Йен, рука которого сама собой скользнула к пистолету. – Я тут, мля, не шучу. Если у вас есть что сказать, то самое время. Если нет – проваливайте.
Джек все еще смотрел на Патрика, но тот внимательно наблюдал за Йеном.
– В другой ситуации я мог бы интерпретировать его поведение как угрожающее. Вон, даже за стволом полез… Видел?
Джек повернулся и нацелил свои бледно-голубые глаза на Йена.
– Нет, не успел. Но ты прав. Это действительно угрожающая поза.
Йен решил, что с него хватит; ощущение пистолетной рукоятки под рукой прибавило ему уверенности. Он протянул руку к двери, повернул ручку и широко распахнул ее.
– Убирайтесь.
Джек Блэкуэлл шумно выдохнул, потом опустил подножку кресла и сел, подавшись вперед и опершись локтями в колени.
– Мальчишка так и пропал с концами. Предполагалось, что к настоящему моменту вы все разведаете. Выясните его местоположение.
Йен прикрыл дверь.
– Я как раз этим занимаюсь.
Джек медленно кивнул – одновременно и понимающе, и разочарованно. Ну прямо как отец, который выслушивает сбивчивые объяснения непутевого сынка; священник, внимающий исповеди в совершенных грехах.
– Ваши источники среди судебных исполнителей, Йен, оказались вовсе не тем, чем обещали стать.
– Суеты много, – Патрик согласно кивнул, – а результата ноль.
– Пацан не в госпрограмме по защите свидетелей, – сказал Йен. – Вы уж мне поверьте.
– Но и дома его тоже нет. Поверьте нам.
– Я все понимаю. Но говорю вам, его не включили в программу. А мои источники себя стоят. Круче только тучи.
– Во что в данный момент очень трудно поверить, учитывая все обстоятельства.
– Дайте время.
– Время… Конечно. А вы понимаете, насколько нас напрягает подобная ситуация? – спросил Джек.
Йен почувствовал, как где-то в черепе у него начинает тупо пульсировать – первый знак бессильного бешенства, которое обычно приводило к тому, что проливалась чья-нибудь кровь. Он был не из тех людей, которые хорошо справляются с бешенством, рожденным собственным бессилием. Йен уже некоторое время назад понял, что допустил большую ошибку, заключив подобный альянс, но при всех своих странных вывертах и эксцентричном поведении братья Блэкуэлл были действительно мастера в своей области. Работу они выполняли профессионально, ошибок не допускали и старались держаться в тени. Да, они были холодные и жестокие, но он хорошо понимал людей, которые холодны и жестоки, и единственное, что его заботило, – это насколько они хороши в своем деле. А тут братьям Блэкуэлл равных не было. Но его терпение при виде их штучек на глазах испарялось.
– Мальчишка, – произнес он, – это и для меня большая проблема. Все это в конце концов замыкается на меня, лучше вам не забывать об этом. Лучше не забывать, кто платит вам за работу.
– Опять лекции, – вздохнул Патрик, качая головой. – Ты слышал?
– Слышал, – Джек кивнул. – Похоже, что ставится под сомнение наш уровень понимания. В очередной раз.
– Да заткнитесь вы, млять! – выкрикнул Йен. – Хватит нести всякую херню, как будто меня тут нету! Завязывайте. Я уже один раз вам все изложил, о’кей? Парень не в госпрограмме. Если б он туда попал, мне сразу стало бы об этом известно. А в данный момент его там нет. Так что ваша задача выяснить, где он. И побыстрее.
– Ходят тут слухи, – произнес Джек. – Припоминаешь, Патрик?
– Переговоры с прокуратурой. Ты про эти слухи?
– Ну уже всяко не о шансах «Кабс»[9] перед конечным сроком для покупки игроков! Так что да, естественно, про них.
Йен слушал их и проклинал себя за то, что не нажал на газ, едва завидев их пикап. Он всегда контролировал этих двоих, по крайней мере в теории, но никогда не чувствовал этого контроля. А теперь окончательно осознал, какую ошибку в свое время совершил. Умный человек никогда не возьмет бойцовых собак напрокат – он сам их вырастит. Почему? Да потому что иначе никогда не сможет им полностью доверять.
– Послушайте, – сказал он. – Я не знаю, какую чушь вы тут обсуждаете, со всеми этими слухами и прочим дерьмом. Никто не хочет поскорей покончить с этим делом больше меня. Родители знают, где этот малец, вы можете на это рассчитывать.
– Согласится эта мамаша с нами побеседовать, Патрик? Как думаешь? – Это от Джека.
– Да любой согласится, если использовать правильные стимулы! По крайней мере, насколько нам известно на основе многолетнего опыта.
– Святая правда. Но скажут ли родители то, что мы хотим от них услышать в ходе нашей беседы?
– А вот это уже гораздо более трудный вопрос. У них, в конце концов, нет ничего, кроме этого мальчугана. При таких обстоятельствах даже самые убедительные аргументы могут оказаться несостоятельными. Все будет зависеть от глубины их привязанности.
– Золотые слова, просто с языка у меня снял! У родителей теперь есть наблюдатели. Поддержка правоохранительных структур, обвинитель, который решительно настроен использовать этого парня как ключевого свидетеля и который наверняка запудрил им мозги, заставив поверить, будто их отпрыску можно обеспечить полную безопасность и будто все, что парню надо сделать, это просто явиться в суд. Ты, наверное, помнишь, как Йен велел нам оставить место происшествия без этого парнишки, аргументируя это тем, что нечего нам зря тратить время на какого-то мальца, который, цитирую, «может, и вообще ни хрена не видел». И это дало родителям время обратиться за сторонней поддержкой. Я бы сказал, и можешь меня поправить, если почувствуешь в этом необходимость, что родители – это вариант достаточно слабый.
– Целиком и полностью согласен. – Патрик кивнул, не сводя глаз с Йена. Господи, до чего же бледные глаза! Йен просто ненавидел их глаза, их дурацкие словесные игры, всю их манеру вести себя в целом. Даже когда пытаешься их взбесить, и то не получается! Ему так и не удалось хоть как-то сломать эту плоскую монотонность, с которой тянулся разговор.
– Тогда найдите другой вариант, – сказал Йен. – Это ваша работа. Идите и ищите! Выметайтесь на хрен из моего дома и займитесь делом.
– За сколько? – поинтересовался Джек.
Йен уставился на него.
– За сколько?
– Да. Какие расценки, Йен?
– Ты полагаешь, что я должен платить вам за устранение свидетеля, которого вы сами и оставили? Платить, блин, за то, чтобы вы разгребли ту кучу говна, которую сами и навалили?
– Эта куча говна, – произнес Джек, по-прежнему глядя в пол, – появилась в тот момент, когда мы уже на вас работали. Эта куча говна – часть уже существующей кучи. Той самой, за разгребание которой вы нам заплатили. Вашей собственной кучи.
– Я рассчитывал, что вы справитесь получше.
Джек бросил взгляд вправо, на Патрика, который был футах в десяти от него. Тот переместился дальше от брата на несколько шагов.
– Мы разочаровали его, Патрик.
– Похоже на то.
Джек повернулся к Йену, посмотрел ему прямо в глаза. Теперь уже оба брата неотрывно смотрели на него, две пары этих леденящих взглядов. Йен вдруг пожалел, что закрыл дверь.
– Новая куча – это часть старой, детектив О’Нил, – произнес Джек. – Владеете одной – владеете и другой. Это примерно как с нами… – Он махнул рукой между собой и братом. – Один платеж. Два Блэкуэлла. Получаете одного – получаете и другого. Вы следите за моей мыслью? Улавливаете связь?
– Никаких денег вы не получите, – сказал Йен. Во рту у него пересохло, рука уже окончательно доползла до пистолета и крепко вцепилась в рукоятку. Ни один из них даже не моргнул. Он знал, что Блэкуэллы все видят, и хотел, чтобы они забеспокоились. Почему же они не беспокоятся?
– Если так, – произнес Джек, – то почему же, ради всего святого, мы должны убивать этого мальца?
– Ты серьезно?
Джек терпеливо кивнул.
– Да он же, блин, может вас посадить! Обоих! Получаешь одного, получаешь и другого, так ты сказал? Ну что ж, дружок, вот вас обоих он и получит. Всех нас получит. Но у меня, по крайней мере, есть шанс. А вот у вас… Он вас обоих видел.