Ей пришлось — нужно было довериться хоть кому-то, и Тео ее выслушал.
— Я не хочу жить ни с папой, ни с мамой, — признавалась она. Ужасно говорить так о родителях, но Тео прекрасно ее понимал. Он презирал ее родителей за их отношение к ней. Он презирал этих людей за хаос, царивший в их жизни, за пренебрежение к Эйприл, за жестокость к ней. У Тео накопился целый список претензий к мистеру и миссис Финнимор. Он сам сбежал бы, если бы его заставили жить с ними, и не знал ни одного ребенка в городе, который когда-либо отважился переступить порог их дома.
Бракоразводный процесс длился уже третий день, Эйприл вскоре предстояло появиться на свидетельской трибуне и дать показания. Судья задаст ей судьбоносный вопрос: «Эйприл, с кем из родителей ты хочешь жить?»
И она не знала, что ответить. Она часами обсуждала это с Тео, но до сих пор не представляла, что сказать.
А Тео больше всего занимал вопрос: «Почему каждый из родителей стремится получить право опеки над Эйприл?» Ведь оба так часто пренебрегали ею. Он не раз слышал о том, как именно они обижали ее, но никогда не распространял сплетен.
— Что собираешься сказать? — поинтересовался он.
— Скажу судье, что хочу жить с тетей Пег в Денвере.
— Я думал, она отказалась.
— Так и есть.
— Значит, ты не можешь этого сказать.
— А что я могу сказать, Тео?
— Моя мама посоветовала бы тебе выбрать новую маму. Я знаю, это не самый лучший вариант, но действительно хороших вариантов у тебя и нет.
— Но ведь судья может поступить, как сочтет нужным, правда?
— Правда. Если бы тебе было четырнадцать, твое решение было бы обязательным для исполнения. А поскольку тебе тринадцать, судья может всего лишь учесть твои пожелания. Если верить моей маме, этот судья почти никогда не присуждает право опеки отцу. Не рискуй. Выбирай маму.
На Эйприл были джинсы, грубые ботинки и темно-синий свитер. Она редко одевалась как девочка, но на мальчика абсолютно не походила. Она смахнула слезу со щеки, умудряясь сохранять самообладание.
— Спасибо, Тео, — сказала она.
— Жаль, что я не могу остаться.
— А мне жаль, что я не могу пойти в школу.
У обоих вырвался напряженный смешок.
— Я буду думать о тебе. Держись.
— Спасибо, Тео.
Любимым судьей Тео был достопочтенный Генри Гэнтри, и он появился в приемной этого важного человека в восемь двадцать утра.
— Ну, доброе утро, Тео, — поздоровалась миссис Харди. Она подмешивала нечто в свой кофе и готовилась приступить к работе.
— Доброе утро, миссис Харди, — ответил Тео с улыбкой.
— Чем же мы обязаны такой чести? — поинтересовалась она. Миссис Харди была моложе его матери, как ему казалось, и очень красивая. Из всех секретарей в Доме правосудия эту красивую женщину Тео любил больше всех. А из клерков ему больше других нравилась Дженни, что работала в семейном суде.
— Мне нужно увидеть судью Гэнтри, — ответил он. — Он у себя?
— Ну да, только очень занят.
— Пожалуйста, мне всего на одну минутку.
Миссис Харди отпила кофе и спросила:
— Это как-то связано с завтрашним большим процессом?
— Да, мэм. Связано. Я хотел бы, чтобы наш класс на уроке по государственному устройству мог прийти на слушание в первый день процесса. Но мне нужно удостовериться, что для всех хватит мест.
— О, насчет этого не знаю, Тео, — ответила миссис Харди, нахмурившись и покачав головой. — Мы ожидаем большого наплыва посетителей. С местами будет туго.