– Чего? – спросил Данила, пребывая в сильном смущении.
– Да так! – обронила она шепотом. – Это ничего. Так и должно было быть мальчик солдатик. Не проспи только всё на свете. Ведь ничего не было!
– Ничего?
– Тебе показалось, – прыснула она. – Всяко бывает.
– Да понял уже, – продолжая смущаться бросил Данила.
Легкий прощальный поцелуй, как прикосновение крыльев бабочки и она так же быстро исчезла, как и появилась.
– Н-да! – злясь на себя промолвил Данила. – Но что тут поделаешь! Надо будет попробовать реабилитироваться!
Юра проснулся с первыми лучами, поплескался в железной бочке на улице, попил рассола из банки, где еще плавали помидоры и прошел в коридор.
– Опаньки! – шепотом промолвил он и скривился.
С зеркала на него смотрела опухшая физиономия. На ум ему пришли незамысловатые стишки:
Стараясь не шуметь, он пожарил яичницу, и только потом прошел в спальню, разбудил Данилу.
– Есть будешь? Я тут на скорую.
– Сейчас умоюсь, – встряхнул головой Данила, слегка потягиваясь.
На его лице застыла довольная улыбка. Он вспомнил подробности прошедшей ночи.
– Хорошо спалось? Чего такой довольный?! – подозрительно уставился на него Юра.
– Отлично! – убрал он улыбку.
– Верку будить не будем, – заботливо произнес он. – Ты ее извини! Что-то она вчера «разбушлатилась». Хорошо я ее вовремя отправил спать.
– Да нормально все! – вытаскивая зубную щетку из рюкзака и стараясь не встретиться с ним взглядом, пробурчал Данила.
– Вообще она монашка, не знаю что с ней делать – вечерами дома сидит, все выходные тоже. Я говорю: «Сходи куда-нибудь! Сними черный балахон, что одеть нечего. Посмотри на себя: бледная как тень. Развеешься!» А вот ни фига! Сидит как приклеенная.
– С детства такая? – недоверчиво поинтересовался Данила.
– Да нет! – вяло скривился он. – Как замуж вышла.
– Она замужем? – слегка поперхнулся от неожиданности Данила.
– Да-аа! – обреченно махнул рукой Юра. – Муж год как пропал. Да уже больше.
– Как пропал?!
– Уехал за машиной во Владик и сгинул!
– Ничего себе! – поджал губы Данила.
– Крупная сумма при нем была, – неохотно процедил Юра. – Наверно засветился. Это дело такое.
– Не нашли?
– А где искать – расстояние десять тысяч километров?! Ни тела, ни следов. Очевидно, закопали. Считается без вести пропавший, а надо три года ждать. Вот и жена не жена, и не вдова по закону, а родители его в соседнем доме живут. Домик-то этот они им брали. Заходят иногда. Ну так не часто.
– Н-да! – тяжело вздохнул Данила и вспомнил ее отзывчивое нерастраченное тело, комок бешеной энергии. Ему многое стало понятно.
Позавтракав, ребята прихватили пакет с КМ-ками и отправились на радиорынок. Данилу предварительно переодели. Его было не узнать. Летная куртка с регланами, брюки с отворотами. Вся одежда давно вышла из моды. Неудивительно. Все было с чердака. На голову водрузили кепку с большим козырьком, в которой наверно вывелось не одно поколение мышей, а на нос темные очки. Облачившись во все приготовленное ему Юрой, они долго смеялись.
– Чеченский террорист Радуев!
– Ну не меньше! – согласился Данила.
– Но искусство требует жертв!
– Согласен.
Ранний автобус был наполнен рабочим людом. Лица у людей были хмурые, уставшие уже с утра. Ехать пришлось порядочно и стоя, но оставшийся путь пешком не занял много времени. Свернули с Народной на Крылова – вдали показались контейнеры. Юра проводил его до входа, а потом незаметно ретировался.
– Там уж сам разберешься! Все как договаривались.
– Добро.
Армяне сновали между рядов торгующих и старались не привлекать внимания. На деле они активно скупали детали у населения. Все приобретаемое передавалось Саркису, который верховодил сообществом. Когда собиралась приличная партия, он отзванивался в Вильнюс и оттуда выезжал оптовик. В Прибалтике процветали полуподпольные заводики по переработке керамических конденсаторов (КМ-ок) и местные правительства смотрели на это сквозь пальцы. Судьба наследства СССР их не волновала.
Бизнес на КМ-ках, приносил диаспоре даже больше прибыли, чем выплавка золота из радиодеталей. Конденсаторы содержали платину и палладий, а последний был в большом дефиците, так как шел на катализаторы для автомобилей.
Юра, по дороге, поведал не только об этом.
– В ментовке у Саркиса завязки, – сообщил он. – Лягавые вряд ли впрягутся за русского, если у армянина больше денег. Там националистическое братство не играет роли. Только толщина кошелька. Тем более, нужных свидетелей из диаспоры всегда вагон. После стычки, его от силы час-два держат, потом отпускают, а составленные протоколы теряются.
Жестокий, горбоносый и не терпящий возражений армянин, обладал недюжинной силой. Он демонстративно ходил зимой без шапки и участвовал во всех разборках, защищая, как петух куриц, скупщиков от наездов «синяков» и нечистоплотных сдатчиков.
Это был крепкий орешек, подобраться к которому, было непростой задачей. Ведь необходимо было не просто наказать, а получить с него крупную сумму, достаточную для постройки дома. При всем этом не проколоться, не подставиться и не оставить следов для последующих поисков.
Обладая недюжинной силой, Саркис, тем не менее, был очень осторожен. Опасность чувствовал, как зверь. Перестраховывался. Не доверял даже ближайшим соратникам, с которыми провел на рынке не один год. Это был серьезный, опытный противник которого с кондачка было не взять.
В задуманной операции, решающим фактором была информация, и Юра нашел к кому обратиться. О привычках Саркиса, ему поведал держатель забегаловки и игровых автоматов, усатый Сан-Саныч. Армяне постоянно толклись в его заведении, и за эти годы он неплохо изучил их язык. Если он не всегда мог изъясняться, то прекрасно понимал, о чем они говорили. Не смотря на проведенные вместе годы, была у него застарелая обида, о которой он не любил распространяться. А при упоминании Саркиса, он менялся в лице и замолкал. Но Юра нашел к нему подход и план у него в голове созрел еще до отъезда.
Солнце взошло уже высоко. Покупателей было мало, зато продавцов в изобилии. Железные открытые киоски были наполнены: антеннами, кабелями, динамиками, колонками. Бухты проводов соседствовали с слаботочной электрикой и кассами с мелочевкой. Продавцы играли в шахматы, нарды, курочили блоки радиоаппаратуры, очищали от грязи и ржавчины бесценные образцы советского радиопрома и бесцельно слонялись в проходах.
Походив по рядам и отшив особо ретивых продавцов, Данила, нашел похожего по описанию армянина, стоявшего поодаль. Он, казалось, не принимал участия в торговле, но изредка к нему подходили соплеменники с вопросами. Он отвечал коротко, гортанно и вновь возвращался к своему занятию: вскидывал голову и переключался на просмотр полупустых рядов и редких покупателей. Взгляд его был цепкий внимательный и оставлял неуютное чувство. Понаблюдав минут пять, Данила заметил, как возрастной армянин поднес к нему пакет, содержимое которого они долго изучали. Закончив осмотр, он бросил на весы содержимое и одобрительно похлопал того по плечу.
«Это он! Без сомнений!» – определился Данила и неторопливой походкой направился в его сторону.
– Послушай друг! Подскажи, – сделав простодушное лицо, обратился к нему Данила. – Тут мне говорили, детали берут?
– А что ест? – бросил армянин, почти не проявив интереса.
– Да так. … кое-что, – вяло пробормотал, Данила и улыбнулся, – Пока прицениваюсь, – он при этом многозначительно перекладывал пакет из руки в руку.
Зоркий ястребиный взгляд армянина, отметил все перемещения пакета.
– Если хорош товар возьмем! – гаркнул Саркис, как отрезал.
В его голосе звучали нотки превосходства и глядел он на Данилу с нескрываемым презрением. Он как бы нисходил до разговора с ним.