От милиционера пахло табаком, как от Петра Великого, и деликатный Ипполит Матвеевич свободно вздохнул лишь тогда, когда милиционер ушел.
Пора было уходить и Ипполиту Матвеевичу (в ст. варианте - Ипполиту Матвеевичу пора было уходить) Все, что имело родиться в этот день, -
родилось и было записано в толстые книги. Все, кто хотели обвенчаться (в ст. варианте - желающие повенчаться), - были повенчаны и тоже записаны
в толстые книги. И не было лишь, к явному разорению гробовщиков, ни одного смертного случая. Ипполит Матвеевич сложил дела, спрятал в ящик
войлочную подушечку, распушил гребенкой усы и уже было, мечтая об огнедышащем супе, собрался пойти прочь, - как дверь канцелярии распахнулась и
на пороге ее появился гробовых дел мастер Безенчук.
- Почет дорогому гостю, - улыбнулся Ипполит Матвеевич. - Что скажешь?
Хотя дикая рожа мастера Безенчука и сияла в наступивших сумерках, но сказать он ничего не смог.
- Ну? - сказал Ипполит Матвеевич более строго.
- "Нимфа", туды ее в качель, разве товар дает? - смутно молвил гробовой мастер. - Разве ж она может покупателя удовлетворить? Гроб - он
одного лесу сколько требует...
- Чего? - спросил Ипполит Матвеевич.
- Да вот "Нимфа"!.. Их три семейства с одной торговлишки живут. Уже у них и материал не тот, и отделка похуже, и кисть жидкая, туды ее в
качель. А я - фирма старая. Основан в 1907 году. У меня гроб, как огурчик, отборный, на любителя (в ст. варианте - любительский)...
- Ты что же это, с ума сошел? - кротко спросил Ипполит Матвеевич и двинулся к выходу. - Обалдеешь ты среди своих гробов.
Безенчук предупредительно распахнул (в ст. варианте - рванул) дверь, пропустил Ипполита Матвеевича вперед, а сам увязался за ним, дрожа как
бы от нетерпения.
- Еще когда "Милости просим" были, тогда верно. Против ихнего глазету <Имеется в виду обивка гроба глазетом (фр. glace - глянцевитый,
блестящий), плотной тканью, основа которой, то есть продольная (вертикальная) нить - шелковая, а уток - поперечная (горизонтальная) нить -
металлическая, серебряного цвета.> ни одна фирма, даже в самой Твери <В предреволюционные годы Тверь считалась центром деревообделочной
промышленности.>, выстоять не могла, туды ее в качель. А теперь, прямо скажу, - лучше моего товару нет. И не ищите даже.
Ипполит Матвеевич с гневом обернулся, посмотрел секунду на Безенчука довольно сердито и зашагал несколько быстрее. Хотя никаких
неприятностей по службе с ним сегодня не произошло, но почувствовал он себя довольно гадостно.
Трое владельцев (в ст. варианте – три владельца) "Нимфы" стояли у своего заведения в тех же позах, в каких Ипполит Матвеевич оставил их
утром. Казалось, с тех пор они не сказали друг другу ни слова, но разительная перемена в их лицах, таинственная удовлетворенность, томно (в ст.
варианте - тёмно) мерцавшая в их глазах, показывала, что им известно кое-что значительное.
При виде своих коммерческих врагов Безенчук отчаянно махнул рукой, остановился и зашептал вслед Воробьянинову:
- Уступлю за тридцать два рублика.
Ипполит Матвеевич поморщился и ускорил шаг.
- Можно в кредит, - добавил Безенчук.
Трое же владельцев "Нимфы" ничего не говорили. Они молча устремились вслед за Воробьяниновым, беспрерывно снимая на ходу картузы и вежливо
кланяясь.