– Кто тебя отметил? – В тихом вопросе был лед.
– Первая охота. Я тогда была юной и совсем неопытной. Вампир подобрался слишком быстро и чуть не разорвал горло. – Она не сказала, что специально позволила ему подойти так близко, чтобы ощутить поцелуй смерти. До той секунды, когда ее кровь наполнила воздух запахом меди, она думала, что хочет умереть. Чтобы заставить голоса в голове умолкнуть навеки. – Он научил меня ценить жизнь.
– Я попрошу разрешения Назараха, – произнес Жанвьер после нескольких невероятно долгих секунд, – воспользоваться здешними запасами крови для вампиров.
Благодаря своим остро отточенным чувствам, она ощутила, как меж ними повисли несказанные слова.
– И что же ты недоговариваешь?
– Ангел хочет, чтобы я оставил тебя одну, – его дыхание погладило кожу в интимной ласке, – иначе кровь мне бы уже предоставили. Он хочет, чтобы я ушел на охоту.
Она задрожала при одной только мысли о том, чего Назарах может желать от нее.
– Ты его разозлишь.
– Он слишком благоволит ко мне, чтобы убить за столь малое прегрешение. – Но вампир не двигался с места. – Почему в твоих глазах столько теней, Эшвини?
Она вздрагивала всякий раз, когда он произносил ее имя, словно это слово связывало их все крепче на невидимом глазу уровне.
– А почему в твоих столько секретов?
– Мне больше двухсот лет, – ответил он, и голос его был чувственным, как ночь, наполненная ароматом магнолии. – Я многое натворил, и не всем могу гордиться.
– Почему-то я не удивлена.
Он не улыбнулся в ответ, даже не вздохнул, оставаясь абсолютно неподвижным.
– Поговори со мной, моя Блейд.
– Нет. – Пока нет.
– Я очень терпелив.
– Увидим, – уже сейчас она понимала, что бросает ему вызов, и Жанвьер не сможет перед этим устоять.
Он наклонился так близко, что его губы едва не касались ее, горячие дыхание опаляло, его почти-бессмертие сияло в глазах.
– Да. Увидим.
* * *
Зайдя в душ, Эшвини включила холодную воду.
– О, черт!
И только когда ее либидо получило ледяной шок, она открыла горячую воду. Кожу обжигал восхитительный жар, а она размышляла о том, что это безумие – играть с вампиром, который, несмотря на всю свою привлекательность, опасен, как кинжал, приставленный к горлу. С другой стороны, большинство друзей и так уже считало ее почти совсем чокнутой. Так зачем же разочаровывать людей?
Она улыбнулась под струями воды.
Правила и требования, попытки жить «обычной» жизнью в первые девятнадцать лет ее существования едва не стоили ей не только рассудка, но и самой жизни.
Вспышка памяти – и она вновь в стерильно белой комнате, прикованная к кровати, ремни врезаются в плоть. Запах дезинфектдезанта, легкие шаги в обуви на резиновой подошве… и крики, крики, всегда, сколько она помнит. А позднее они сидят там и обсуждают ее, словно боги.
– Лечение даёт результат, её рассудок проясняется.
– А вы уверены, что она не прекратит принимать лекарства, когда выйдет отсюда?
– Её выпустят на поруки брата. А доктор Тадж, как мы все знаем, очень уважаемый врач.
– Эшвини, ты нас слышишь? Ты должна ответить на некоторые вопросы.
Она отвечала, говоря то, что они хотели услышать. Это был последний раз, когда она притворялась «нормальной». И они отпустили ее, оставили в покое.
– Никогда больше, – прошептала она.
А самое главное, люди по-прежнему ее любили, даже такой.
Пальцы сжались.