Девочка сразу поняла, что толку от нее не будет, и принялась болтать с военруком:
Почему на физкультуру никто не идет? поинтересовалась она. Учитель физкультуры тоже уволился?
Нет, пока нет. Но у него еще все впереди. Девочка, скажи, что там у тебя?
«Беретта». Девяносто вторая, Эф-Эс. Знаете такую модель?
Знаю, знаю. Ты только не нервничай, хорошо?
Я не нервничаю, это вы нервничаете.
Да, конечно. Как тут не нервничать. Ты только осторожней, хорошо? Оружие оно опасное.
Нет, что вы. Какая опасность? Головку оси курка увеличили, теперь можно не беспокоиться за затвор. Это вам не Эфка восемьдесят первого года!
Когда пришел директор, стало ясно, что урока не будет.
***
А вы не подумали, что у нее просто травматика? предположил Барсучонок. Знаете, такие пистолеты, выглядят как настоящие, а стреляют шариками. Убить из него нельзя, а вот от хулиганов защититься можно. Вы тоже ее поймите, она первый день в новой школе! А у нас окраина, метро нет, в центр города на автобусе ехать надо. Она боится, наверное.
Я смотрел на нее очень внимательно. И поверь, Витя, она никого и ничего не боится. А насчет оружия Военрук мне сказал, чтобы я был представляешь, в моей гимназии! с этой девочкой помягче. Потому что он, конечно, слышал про всю эту травматику, но говорит, что травматических «Беретт» не бывает. И зачем, скажи мне, пожалуйста, к травматическому пистолету запасные обоймы?
Там запасные шарики, может быть.
Хорошая мысль. А гранаты?
Может, гранаты тоже травматические.
Надо сказать, что Барсучонок, как и Погорельский, иногда думал о войне, но никогда не представлял ее поблизости.
Ты сам понимаешь, продолжал директор, что я отвечаю не только за нее, но и за остальных детей в школе. И не только перед родителями или государством. Есть и другие иерархии Поэтому говорю ей, что оружие в школе запрещено, и я хочу видеть ее родителей
***
Если вы хотите увидеть моих родителей, ответила Кель, я завтра принесу их фотографию.
Нет. Я бы хотел, чтобы они тоже пришли. Мне нужно обсудить с ними твое поведение.
Они не смогут прийти.
Они обязаны.
К сожалению, вы не сможете их ни к чему обязать.
Я собираюсь им позвонить.
Вы не сможете.
Это почему?
Там, где они сейчас, нет телефонной связи.
У вас что, телефона дома нет?
Нет, пока не поставили.
А если я просто отправлюсь к вам домой на чашку чая.
Я буду рада вас принять. У меня есть запасные чашки.
А как же ваши родители?
Я живу одна.
Хм Где в таком случае твои папа и мама?
Они сейчас в Подснежниках.
Подснежники это где-то за Полярным кругом?
Нет, это под Смоленском.
И что же они там делают?
Отдыхают.
Надо же а когда они вернутся с отдыха?
Я полагаю, никогда.
Что же это за отдых такой?
Насколько я знаю, с кладбищ не возвращаются.
А другие родные у тебя есть?
У меня был опекун.
Я могу его видеть?
Нет.
Почему?
Я не знаю, где он.
Он тоже на кладбище?
Это возможно.
Но с кем ты тогда живешь?
Я живу одна.
Тоже на кладбище?
Нет. В квартире.
А откуда у тебя квартира?
Наследство.
Деньги на еду у тебя тоже из наследства?
Мне приходят почтовые переводы.
От кого?
Это мне неизвестно. На квитках нет подписи.
***
Я вернулся и сразу потребовал ее дело. Что я в нем вижу? В графе «отец» прочерк, в графе «мать» прочерк. Предыдущее место учебы тоже прочерк. Как такое вообще пропустить могли? Не с Луны же она свалилась! Даже у существ верхних миров есть что-то вроде родителей. Вызываю секретаршу, спрашиваю, откуда эта Диана взялась. Секретарша говорит, что на девочку пришли бумаги, и надо было зачислить. Звоню в мэрию, спрашиваю, откуда девочка. А они в ответ: Диану Кель к вам прислало министерство по области, туда и обращайтесь. Если не нравится, пусть пришлют другую девочку. Тогда я позвонил в министерство. Про скандал не говорю, просто пытаюсь узнать, где она училась. А Жанна Потаповна представляешь, сама Жанна Потаповна! отвечает мне, что где Диана училась раньше, мне, директору школы, знать совершенно не обязательно. Потому что мое дело учить, а не выяснять. Я спрашиваю: откуда такая секретность? Она и отвечает: сам Двойкин распорядился. И что если мне так интересно, я могу перезвонить через час и переговорить с министром Двойкиным, но он мне скажет то же самое. Нет, я, конечно, не против поговорить с областным министром образования, но не о девочках с пистолетами. Так вот, трубку я, конечно же, положил, а вот сомнения остались. И что с ними делать?
Может, просто разрешить ей учиться? предложил лаборант.
Учиться-то она будет. А ты, пожалуйста, проследи, чтобы ее никто не обижал. Нехорошо, когда в гимназиях стреляют.
3. Квартира под крышей
Погорельский ждал его на крыльце школы. Небо уже прояснилось, но бетон дышал влагой.
Ну, что было?
Обычный бред, ответил Барсучонок.
Староста помолчал, а потом спросил:
Тебя вызвали из-за того, что ты выступление губернатора не слушал?
А что, он что-то новое говорил?
Ты как на другой планете живешь!
А вдруг и правда живу?
Ну ты же понимаешь, где бы ты ни жил, а учишься ты в тринадцатой гимназии.
Понимаешь, Барсучонок огляделся по сторонам, словно искал на улицу нужную фразу, мне нет дела до вашего зоопарка.
***
Путь Барсучонка домой начинается за спортзалом, возле тех самых сарайчиков, где ночами творятся странные вещи. Дальше обходишь дикие заросли, сворачиваешь в переулок и идешь в гору.
Времена тогда стояли самые доисторические. Это был 1997 год, многие вещи просто не успели изобрести.
Достаточно сказать, что фотоаппараты были зеркальные, магнитофоны кассетные, а синяя линия метро ужасно короткой и заканчивалась возле Голгофы. Что касается станции «Тигли», она существовала только на бумаге. Ничего удивительного, что жителям центра район улицы Ланькова казался натуральными задворками, заросшей репьями, пересеченной ручьями и застроенной стародавними хрущевками.
А вот для местных это была уже столица. Только своя, маленькая и уютная.
За школой дорога карабкается на холм. По левую руку тот самый парк возле реки, который сейчас за станцией метро. А по правую завод «Электролит-2». Именно благодаря этому заводу Тигли стали частью нашего города.
Завод строили в начале семидесятых по какому-то договору с поляками. А когда закончили, то поставили над проходной огромное панно в тогдашнем футуристическом стиле. И вот уже больше пятнадцати лет местные жители пытались понять, что же там такое нарисовано.
Старушки и сатанисты видели там падение Люцифера. Причем падал Люцифер прямиком на Тигли. Уже постаревшие советские рокеры обложку несуществующего альбома Pink Floyd. Барсучонок, вслед за Геннадием Петровичем, считал, что там изображен эпизод из «Кибериады» Станислава Лема Трурль демонстрирует Клапауциусу свою легендарную машину, которая может делать все на букву «Н», а вокруг стоят восхищенные роботы.
За холмом прятались домики старого квартала, разобранного на квадраты дворов. Возле домов палисадники, там полыхают желтыми звездами астры. И еще продуктовый магазин «Крендель», там все вкусно и дешево.
Барсучонок свернул в арку, увидел знакомый двор
И мир опрокинулся.
***
Он не успел даже понять, куда его стукнули. Дорога, палисадник, дома, провода и солнце, блеснувшее в луже, закрутились и перепутались, как в соковыжималке, а потом рассыпались на горсточки искр. Виктор зажмурился и сжался. Потом открыл глаза и увидел серое небо, похожее на простыню.
Он лежал на асфальте той самой узкой полоске, что разделяет дом и палисадник. Асфальт был холодный и влажный и даже сквозь куртку пробирал до костей.
Диана сидела у него на груди, так ловко, что он не мог даже пошевелиться. Правая рука сжимала подбородок, а левая лежала рядом, наготове.
Очнулся? прошептала она.
Да, ответил Барсучонок. А что нельзя?