Тристан с Парисой у него за спиной переглянулись и двинулись следом; Нико тоже поднялся и, скривившись, позвал за собой Либби. Она, впрочем, не спешила и в отчаянии посмотрела на Рэйну.
В общем, послушай, начала она, переминаясь с ноги на ногу. Понимаю, что была груба, ляпнула там про тебя, про натуралиста, но я просто
Нам необязательно становиться друзьями, сказала Рэйна в лоб, перебив ее. Либби явно хотела предложить оливковую ветвь мира, но Рэйне хватало и живых ветвей, с которыми приходилось считаться; без метафорических она обошлась бы прекрасно. Друзей она заводить и правда не стремилась; она лишь искала побольше доступа к архивам.
Впрочем, двери запирать тоже не спешила.
Нам просто нужно быть лучше их, ворчливо заметила Рэйна, кивая в сторону остальных трех, и хотя бы это Либби уяснила.
Понятно, сказала она и, слава богу, последовала за Нико из комнаты, не дожидаясь Рэйны, которая поплелась следом под нытье потерянных растений.
Нико
Как ни противно было Нико говорить следующее, альтернативы он не нашел.
Послушай, обратился он к Либби, понизив голос, когда они огибали угол одного из запутанных коридоров. Узкие окна на первом этаже с видом на залитые закатным светом земли омывали интерьер золотом. Мне нужна эта работа.
Либби, естественно, восприняла заявление в штыки.
Варона, можно напомнить, что ты здесь не единственный, кому надо что-то доказать
Избавь меня от нотаций, Роудс. Мне нужен доступ. Особенный допуск, хотя пока еще не знаю, к чему. Мне необходимо увидеть как можно больше архивов Общества.
Зачем? тут же спросила Либби.
Когда дело касалось Нико, ее паранойя просто не знала границ. Он, разумеется, мог сказать, что большая часть исследований по отпрыскам нелюдей была древней и утраченной (или же незаконной и поверхностной), но ему не сильно хотелось откровенничать. Это ведь не его тайна, к тому же преступница-мамаша Гидеона в любой момент могла пробиться через наложенные Нико защитные чары. Время поджимало.
Нужно, вот и все, сказал Нико и, не давая Либби раскрыть рта, добавил: Ты главное знай: я тут своего добьюсь, любой ценой.
Нико, если ты пытаешься запугать меня
Я не Он в отчаянии умолк. Роудс, твою ж налево, я пытаюсь работать с тобой.
С каких это пор?
Ну не может такая умная девчонка быть настолько тупой!
С тех самых, как заметил, что трое старших уже сбиваются в команду, прошептал он, указывая на Тристана с Парисой, которые нагнали Каллума.
До Либби наконец стало доходить.
Так ты хочешь подобия союза?
Ты слышала, что сказал Атлас. Сперва у нас в программе материальная магия, напомнил Нико. Мы с тобой в этом перещеголяем всех остальных.
Кроме разве что Рэйны, сказала Либби, со страхом оглядываясь. Правда, я не могу ее раскусить.
Неважно, превзойдет она нас или нет. Роудс, мы с тобой в заведомо невыгодном положении. Есть мы и они. Если кого-то и выгонят, то явно одного из нас.
Она пожевала губу.
Ну, и что ты предлагаешь?
Работать заодно. Они так долго враждовали, что предложение звучало нелепо, однако Нико рассчитывал на гибкость Либби. В любом случае так мы добьемся большего. Поразительно, а ведь все четыре года преподаватели твердили им то же самое! Нельзя давать остальным повода считать кого-то из нас расходником.
Если кто и считает меня расходником, так это ты, сказала Либби, и Нико тяжело вздохнул.
Не придирайся. Я стараюсь вести себя как взрослый. Типа того. Или хотя бы думать прагматично.
Поразмыслив, Либби сказала:
А вдруг союз с тобой не в моих интересах? Вдруг ты правда окажешься бестолковым
Я не бестолковый и никогда таким не был, резко ответил Нико. Но если тебе так угодно, то мы будем командой, пока нам это выгодно. Что скажешь?
А когда выгода закончится?
Сразу сожжем мосты.
Либби снова задумчиво помычала.
Мне кажется, они просто кучка снобов, пробормотала она, когда они вошли в зал в центре Н-образного особняка. И я типа уже ненавижу Каллума.
Держи себя в руках. Эмпаты могут много чего натворить с сильными эмоциями.
Не надо мне про эмпатов лечить. Предсказуемый ответ, хотя Либби уже, кажется, сдалась. Просто это так глупо, что мы не можем работать все вместе, пробормотала она себе под нос. То есть зачем собирать столько талантов, если никто из них не хочет посмотреть, к чему это приведет?
Нико пожал плечами.
Может, они еще перешагнут через это?
А, ну да, это ведь так часто случается, проворчала Либби, теребя от волнения челку.
Она явно была готова согласиться. Нико демонстративно ждал, пока она про себя все прикинет, и вот она закатила глаза.
Ладно, ворчливо уступила Либби, и Нико напомнил себе, что раздражаться тут не с чего: он получил желаемое, к тому же это доказало его правоту. Значит, мы союзники, пока полезны друг другу, но в любой момент все может закончиться.
Мне нравится твой энтузиазм, Роудс, сказал Нико, а она в ответ проворчала нечто оскорбительное, впрочем, тут они наконец вошли в столовую.
Здесь, как и везде, все было отвратительно формальным, на стенах висело еще больше пасторальных пейзажей, а посередине стоял длинный стол в самый раз для банкетов или мятежей. Нико постарался не думать, что предпочел бы он, хотя в такой компании банкет казался маловероятным.
Если не считать разбивки на партии, чувствовал себя Нико вполне уверенно. Это Либби боялась. Да, ее сразу же выбрал целью Каллум (предсказуемый сорт подонка), к тому же хрупкость не позволяла ей смириться с надменностью и равнодушием Рэйны. В личном моральном кодексе Либби Роудс было прописано бояться всего, чем нельзя управлять.
Дайте ей проявить себя и раскрыться, и она уже не будет такой мышкой: это Нико знал по опыту. Элизабет Роудс обладала многими качествами бесполезными по большей части, но когда оспаривали ее способности, сдержанностью даже и не пахло. Ну, хоть раз эта ее склочность послужит на пользу.
«Чем скорее ей представится шанс пройти испытание, тем лучше», хмуро подумал Нико, наблюдая, как Каллум, Тристан и Париса очевидно заблуждаются: они решили, будто скрытность и больший опыт делают их неким закрытым клубом. Нико чуть ли не жалел, что счел Парису такой привлекательной, хотя не первый раз западал на девушку, главным свойством которой была неспособность впечатляться.
Хорошо еще, ужин выдался недолгим, и в конце трапезы Далтон сообщил, что завтра их ждет первый полноценный день. А сегодня их проводят в комнаты.
Свернув от столовой в сторону западной части Н-образного здания, Далтон отвел их в прихожую, где располагалась большая лестница. Их разместили в перестроенном крыле; восточная сторона второго этажа содержала формальные гостиные, часовню (ладно хоть, светскую), где на узком витражном триптихе изображались мудрость, справедливость и не то просветление, не то пожар, и очередной калейдоскоп белых мужчин в гофре. Их так называемый общий аванзал (пафосный термин для комнаты, которая скоро все равно заполнится разномастными носками) был обычной гостиной перед спальнями, а те, в свою очередь, собрались в едином, непримечательном коридоре. На небольших табличках у дверей виднелись имена кандидатов.
Как будто снова в школе-интернате, пробормотал Каллум Парисе, хотя, конечно, никто больше связи не уловил. Увидеть ее худо-бедно мог еще Нико, ведь как только подтвердился его статус медита, его отослали из Гаваны в Новую Англию, но ему хотя бы хватило осознания своего богатства, чтобы не указывать на это. В НУМИ обучалось полно студентов вроде Либби и Гидеона, которые до этого ходили в школы смертных; происхождение из магической денежной аристократии это не то, чем принято бахвалиться, если только не желаешь вызвать у окружающих недоверие или антипатию. Для человека, который ощущал эмоции окружающих, Каллум проявлял ужасающую неосведомленность.