С лестницы послышались шаги. Взгляд загадочного родителя Кейси худо-бедно прояснился, сфокусировался на мне: ого, этот парень все еще здесь.
Будьте осторожны с моей дочуркой, мистер Томас.
Э хорошо, сэр.
Шаги приближались. Он снова отвернулся, и на этот раз я проследил, куда его внимание то и дело сносит. На другом конце комнаты стоял маленький столик с вазой для цветов, пепельницей и парой фотографий в золоченых рамках на нем. На одной Кейси несколько лет назад; надо думать, со школьного выпускного. На другой, студийного качества кареглазый малыш лет шести-семи, улыбающийся на тот забавный детский манер, когда губы плотно сжаты и зубов не видать.
О том, что у нее есть брат, Кейси ни разу не обмолвилась.
Я глянул на мистера Уайта. Он напряженно разглядывал снимки, на лбу у него высоком, бледном, с парой глубоких морщин проступила испарина. Было непонятно, на Кейси он больше смотрит или на парнишку.
Готов?
Она спрыгнула с последней ступеньки наряженная в обтягивающий топ, будто нарисованный прямо на коже чьей-то уверенной рукой, чуть запыхавшаяся, пахнущая чистотой и гелем для душа.
Да, пойдем, откликнулся я.
Она подскочила к отцу и чмокнула его в щеку.
Пока, пап.
Ему удалось выдавить слабую улыбку. Особых родственных чувств между отцом и дочерью что-то не наблюдалось.
Ты допоздна?
Не знаю, может быть. Если да пожелай за меня маме спокойной ночи.
Хорошо.
Он поднялся бездумно, но с некоторым усилием. Просто привычка была в нем сильнее осознания причиняемых ею неудобств. Ну, так казалось с виду. Когда дама покидает комнату, надо встать. Даже если речь идет о собственной дочери. Тут чувствовались годы муштры. Кто сказал, что привычки делают жизнь легче?
Да что же с ним не так, подумал я, все более заинтригованный. Откуда эта летаргия? Эмоциональный вакуум.
Что ж, хорошего вам вечера, хм молодой человек, произнес он.
Чел забыл мое имя.
И вам, сэр, протянул я недоуменно.
* * *
Мы вышли в теплые летние сумерки. Снаружи было лучше, чем внутри.
Кейси уставилась на пикап, стоящий через улицу.
Ты точно хочешь ехать на этом корыте?
Мне особо без разницы.
Давай-ка тогда «шевроле» возьмем. Ким и Стив на стенку будут без него лезть. Очень уж привыкли к комфорту не простят такой подставы.
Она зашагала было к подъездной дорожке, и тут я поймал ее за руку.
А как насчет сделки?
Какой еще сделки.
Возьмем «Шевроле», а вот Ким и Стива опустим.
Кейси усмехнулась.
Они ж нас ждут.
Звякни им, скажи, что приболела. Месячные прихватили.
Так нельзя.
Еще как можно.
А если они застукают, как мы без них раскатываем по городу?
Я пожал плечами.
Ладно, твоя взяла. Снова.
Мы забрались в машину. Я наблюдал, как она обдумывает мои слова где-то с минуту, улыбаясь своим мыслям, и у меня откуда ни возьмись появилась полная уверенность, что уж в этом-то забеге победа будет моей. И вот, стоило ей завести машину, я наклонился, взял ее за подбородок, повернул к себе и поцеловал. Я сам от себя не ожидал такого рвения, честно говоря. Поцелуй вышел пылкий, долгий, голодный.
Кейси отстранилась.
Ты меня убедил, тихо произнесла она.
Мы подъехали к телефонной будке напротив универмага Хармона. Кейси вышла, окунулась в неоновое сияние вывески. Набрала номер, переговорила с кем-то на другом конце. Сдается мне, разговор ближе к концу вышел немного вздорный но потом, повесив трубку, она повернулась ко мне и показала большой палец: мол, дело в шляпе. Забравшись обратно в машину, Кейси задорно хлопнула дверью и выговорила:
Ну вот и все. Ким передаст Стиву, что я не иду. Он, конечно, будет очень недоволен. Ну и пусть.
И пусть. Я поцеловал ее снова. Кстати, что у тебя за дела с ним?
В смысле что между мной и ним, да?
Я кивнул, и Кейси прыснула.
Я просто его подруга детства. Мы те самые соседские дети, что вместе, бок о бок, росли. Когда были маленькими даже говорили о том, что когда-нибудь поженимся. Ну, знаешь, такая очень детская фигня. А потом мы выросли ну, кто-то точно вырос.
Он собирается в Гарвард.
И что, думаешь, там мало недорослей?
Тогда откуда взялась Ким?
Появилась лет на семь позже. Я познакомилась с ней в средней школе, ну и презентовала ее Стиву. Его предки, мои и Ким в конце концов сдружились, так что рано или поздно их дорожки все равно пересеклись бы. Но то, что мы держимся вместе, целиком моя заслуга. И, скажу тебе, в старших классах нам выпала своя доля испытаний. И Стив, и Ким были слишком не по годам развитые думаю, так это называется. У Ким была та еще репутация заслуженная, разумеется.
И они были вместе все это время?
Мы. Мы были вместе. Иногда мне кажется, что мы втроем как сиамские близнецы. Да, всякое было, но уже прошло. Нужна тебе я ты получаешь и Ким в нагрузку. Хочешь Ким получаешь заодно и меня. А Стив хочет нас обеих, так что тут все просто. Это странные отношения мы с ним никогда не были любовниками и никогда не будем, но он все еще вроде как собственник по отношению ко мне, понимаешь? И без меня я не уверена, что они с Ким все еще были бы вместе. Как я уже сказала, мы обе ему нужны разом. И он может поддерживать связь со мной только при посредничестве Ким. Не знаю, как оно все работает, но роль связующей ниточки играю уже который год. И сразу скажу, пока ты не спросил, да, порой это очень хлопотно. Порой, но не всегда.
Я решил ковать железо, пока горячо, и спросил будничным тоном:
Ну а брат твой как к этому относится?
Мой брат?
Что бы это ни была за струнка зря я за нее дернул. Я понял, что знаю, как себя чувствует крыса, когда мышеловка перешибает ей хребет что-то вроде «Да не такой уж это был и большой кусок сыра». Атмосфера в машине вдруг стала очень напряженной.
Кто, бляха, сказал тебе про брата? Отец?
Я просто увидел его фотографию, вот и все. В гостиной. Вот и задумался
Мгновение она пристально созерцала меня я и не знал, что эти глаза могут быть такими холодными. Потом она повернула ключ в замке зажигания и стронула нас с места. Зашуршали по гравию шины.
Давай просто забудем о моем гребаном брате, угрюмо бросила Кейси.
Я намотал эти слова себе на ус.
В тот вечер в баре играла местная группа, довольно сосущая по качеству пара гитарщиков, довольный жиробас на барабанах и припанкованного вида девка у микрофона, которую я смутно помнил по старшей школе. Помнится, раньше она была мелкой, белокурой и писклявой, совсем без груди, такой же интересной, как банка консервированных персиков. Сейчас, в общем-то, ничего не поменялось, ну разве что вихры она покрасила пепельно-черным. У группы была вроде как ничего такая задумка взять классический репертуар вроде Дела Шеннона и Элвиса и его подать в этакой панк-аранжировке, но все равно это смотрелось в лучшем случае претенциозно, да и по лицам тех, кто прислушивался, было ясно, что в десяти из десяти случаев они предпочли бы старое доброе кантри Лоретту Линн там или Эрнста Табба на худой конец. Мы опрокинули пива, и когда мужики перед нами встали и начали спрашивать, а можно ли сыграть на заказ «Техасский», мать его, «вальс» убрались оттуда к чертовой матери.
Кейси пожелала немного покатать по округе.
Пока я говорил, она слушала. Я испытывал непреодолимое желание выдать ей про себя все выложить как на духу всю подноготную Дэна Томаса. И все же я придерживал язык то в одном месте, то в другом, не желая торопить события. Вот, к примеру, о своем собственном брате ни словом не обмолвился чтобы Кейси не подумала, будто меня зациклило на этом вопросе. Чего мне хотелось так просто позабавить ее, но я не мог придумать ничего такого, что было бы хоть немножко забавным. И пока я говорил, я понял, насколько депрессивным местечком был наш Дэд-Ривер по сравнению со всем тем, к чему Кейси привыкла в Бостоне.
Да по сравнению с чем угодно.