Здравствуйте, дядя Даниил! с порога поздоровался Дэвид и выдернул из-за спины несколько смущенную Злату. Это Злата!
Старик осмотрел пришедших с головы до ног и слегка улыбнулся краешком губ.
Проходите, присаживайтесь. Я как раз собирался пить чай. Девушка может взять плед так будет теплее.
С этими словами хозяин развернулся к столу и взял дрожащими руками чайник.
Барышне, я полагаю, с молоком?
С молоком, развеселилась осмелевшая Злата, и с крендельком.
Ну, чего нет того нет, шутливо развел руками старик. Но есть варенье, весьма недурное, так называемое царское. Барышня, вот вы знаете, из чего варят царское варенье?
Если я не ошибаюсь, из крыжовника, ответила Злата.
Не ошибаетесь, удовлетворенно крякнул старик. Приятно, когда современные молодые люди имеют представление не только о телефонах и компьютерах. Тогда я попрошу вас, милейшая барышня, достать из буфета еще две чашки. Там же, в ящичке, вы найдете ложечки.
С удовольствием! откликнулась польщенная Злата и подошла к явно старинному, крашеному белой краской, деревянному буфету. Ее внимание привлекли фотографии, в большинстве черно-белые, развешенные в простенке между камином и буфетом. На некоторых из них был сам хозяин: молодой в военной форме, в более зрелом возрасте в окружении каких-то людей. На одной из фотографий Даниил Павлович стоял на фоне какого-то монументального здания с двумя мужчинами, в одном из которых девушка без труда узнала Бронислава Густавовича. Другой мужчина низкорослый, плечистый, кудрявый чем-то неуловимо напоминал отца Дэвида.
Это мой дядя, Август, Дэвид незаметно подошел сзади. В то время они с отцом были очень дружны. Вот еще его фото.
На другой фотографии, кроме дяди Дэвида, было еще много людей, стоящих в два ряда. Из второго виднелось лукавое лицо Даниила Павловича. Август стоял в первом ряду с краю, рядом с ним две девочки, явно погодки.
Да, было время, и мы были молоды, и все было по-другому, нарушил молчание хозяин дома. Но, как я понимаю, вы пришли ко мне не просто с дружеским визитом, а с конкретной целью. Излагайте, я вас слушаю.
Что-то будет, дядя Даниил, сказал Дэвид. Только я никак не пойму, что именно.
Да, тучи сгущаются, пробормотал старик. Скоро будет гроза.
Гроза? озадаченно переспросил Дэвид и оглянулся по сторонам, словно желая удостовериться в том, что он не ошибся и на улице на самом деле зима.
Она самая, с явным удовольствием подтвердил старик, неторопливо потягивая чай через соломинку из стоящей на столе чашки. Тучи движутся быстро, и их много. Гроза будет знатная!
Значит, мне нужно быть начеку, пробормотал Дэвид. Нам всем.
Возможно, тучи еще разойдутся, пожал плечами Даниил Павлович. Ты же знаешь, как это бывает. Погода так переменчива. И люди тоже
Спасибо, дядя Даниил, я подумаю над тем, что Вы мне сказали, Дэвид допил чай, поднялся из-за стола и подал Злате ее пуховик.
На здоровье! отозвался старик. Кстати, барышня, запомните, что выход и вход не всегда одно и тоже. Правду говорят те, кто утверждает, что безвыходных ситуаций не бывает. Не зря древние говорили: «Если хочешь взлететь подпрыгни!»
Хорошо, озадаченно кивнула головой Злата, абсолютно не понимая, что имел в виду хозяин дома.
Она была уже на пороге, когда Даниил Павлович неожиданно произнес:
На самом деле, многопалые страшные существа, не нужно их недооценивать. Солнечным это было ясно давно.
Попрощавшись, Дэвид и Злата вышли на улицу. Какое-то время Злата шла молча, старательно обдумывая последние слова старика.
Дэвид, а почему Даниил Павлович ушел со службы? спросила она. Ты сказал, что он серьезно заболел.
Да, у него болезнь Паркинсона, ответил Дэвид. Прогрессирует медленно, но в последнее время приступы все чаще. Оставаться на службе, понятное дело, ему не позволили, а устраиваться куда-то в другое место, например, сторожем, Даниил Павлович не захотел. Поэтому не всегда стоит задумываться над его словами. Я и сам, бывает, его не понимаю.
А мне кажется, что он говорил вполне осознанно, пробормотала Злата. Понять бы еще, что именно он имел в виду.
Домой Дэвид и Злата попали как раз к ужину. За столом царило сдержанное веселье, Миша беззлобно пикировался с Алиной, Карина трепетно ухаживала за сидящим рядом Фельдманом, пока тот шутливо не сообщил, что сию же секунду лопнет.
Ты пропустила самое интересное, сообщила Алина Злате, когда та уселась за стол. Шахматная партия оказалась под угрозой срыва! Бронислав Густавович бессовестно читал мысли Фельдмана, а тот, догадываясь об этом, специально вводил соперника в заблуждение. В итоге на шахматной доске творилось что-то невообразимо странное. Так они пытались дурить друг друга минут сорок, потом им это надоело, и с большой неохотой была объявлена ничья.
Да уж, шахматный турнир вампира и оборотня это то, на что стоило бы посмотреть, хмыкнула Злата.
А вы где были? спросила Алина, при этом, как показалось Злате, замерла и прислушалась добрая половина стола.
Гуляли, улыбнулась Злата. Погода шикарная!
Алине оставалось только согласиться с тем, что погода действительно шикарная.
IV
Ночью Злата опять очутилась в пещере. Это было очень странно. Если раньше она сначала встречалась с Дэвидом, и только потом он вел ее куда-то, то теперь она совершенно неожиданно оказывалась в этом месте.
А если это не Дэвид? Вдруг это кто-то другой приглашает меня сюда? неожиданно подумала Злата, и её охватил ужас.
Она остановилась и, пытаясь справиться с паникой, огляделась по сторонам: всё те же каменные своды и совершенно одинаковые, безликие коридоры, переплетающиеся, словно клубок ядовитых змей. Ведя рукой по слегка влажной шершавой стене, Злата медленно продвигалась вперед туда, откуда лился бледный рассеянный свет. Через несколько десятков шагов ее глаза привыкли к полумраку настолько, что она стала различать странные надписи на стенах, сделанные чем-то красным.
Кровью, что ли? подумала Злата и содрогнулась.
Теперь она шла медленнее и осторожнее, глядя под ноги, чтобы опять не стать источником шума. Свет стал ярче. Послышалось негромкое заунывное пение.
Вот и вход в пещеру. Злата осторожно выглянула из-за угла: всё было, как в прошлый раз. Костры, не дававшие дыма и горевшие синим, краеугольный камень в центре и люди в белых саванах и глубоких капюшонах. Пение становилось то громче, то тише, и внезапно умолкло. Злата сжалась: ей казалось, что бешеный стук ее сердца слышен всем. Человек, стоящий у дальней стены, вдруг вывел откуда-то из-за спины девушку лет двадцати и повел ее к алтарю. Белые саваны молча расступались перед ними. Девушку странно молчаливую и безвольную уложили на алтарь, руки и ноги привязали веревками к вбитым в камень металлическим скобам. Человек, который привел ее, резко выбросил руку назад, и в нее тут же вложили огромный кинжал с кривым лезвием и багровой рукоятью. «Саваны» снова запели. Человек подошел к алтарю и медленно занес кинжал над лежащей девушкой. Злата закрыла глаза, чтобы не видеть сцены ужасного обряда, а когда открыла, оказалось, что уже утро, она лежит в своей постели, а за окном начался новый день.
Утром, после весьма плотного и крайне разнообразного завтрака, Фельдман со студентами решили навестить профессора Сырову.
Ох, чует мое сердце недоброе, бурчала Карина всю дорогу.
Конечно, ты уже представляешь себе, как кровожадная профессорша набрасывается на твоего обоже и откусывает ему голову, захихикала Алина. Или того хуже он вдруг внезапно влюбляется в нее и, забыв обо всем, поселяется под дверью ее палаты.
Глупо переживать о том, что не произошло, отреагировал Миша, за что получил весьма ощутимый тычок кулачком в спину от своей девушки.