Музыкант попробовал приподняться, но после короткой борьбы с собой снова откинулся на подушки.
Это сложно. Я не могу брать на себя ответственность. Я не могу решать судьбы. Не могу решать люди они или нелюди. Это за пределами моих возможностей. Да. И моего права. Вообще, это не к человеку это вопросы, которыми распоряжается Судьба, Бог.
Хорошо, по лицу Буддиста пробежала редкая улыбка, сейчас давай снизим накал, пожалуй, тебе еще рано говорить о «серьезных вещах». Бут интонацией загнал «серьезные вещи» в кавычки. Сначала надо набраться сил. Но я задам тебе несколько вопросов. Ответишь после, когда силы будут. Хорошо?
Музыкант кивнул.
Что бы ты сделал, если бы граждане Хомов и Саспинсюк избивали или насиловали Ану? Представь, что они ей ломают нос, бьют ее ногами в живот и ниже. Это первый вопрос. Дальше. Почему ты думаешь, что твоя простая жизнь не затрагивает судьбы других людей? Дальше. Почему ты отделяешь себя от Бога и Судьбы?
Музыкант кивнул еще раз, Буддист подхватил его движение.
На сегодня хватит, Кай. Спасибо, что поднял этот разговор. Мне порой не хватает внутреннего диалога. А теперь спи. Завтра увидимся.
V
Старый еврей читал Тору. Вода уже захлестнула его щиколотки. Он сидел на крыше своего дома, Музыкант примостился рядом и тревожно заглядывал в бесстрастные глаза старика, перед ними была открыта вторая книга Исход. Рядом бродил длинноногий Аист, было непонятно, что держит его на воде не то крыша соседнего дома, уже скрывшегося под водой, не то сверхъестественные силы.
Три часа назад мимо дома старика проплывала лодка, из нее кричали: «Вали сюда, старый козел, утонешь!» Два часа назад катер, из которого сам Министр по чрезвычайным ситуациям крыл старика отборным матом и призывал не делать глупостей в переводе на русский печатный. Десять минут назад тот же Министр повторил речь из пролетавшего над домом вертолета. Но старик читал вторую часть Книги и не отвечал на министерские запросы. Так вертолет и скрылся из глаз со словами: «Ну и с ним!» Среднее слово поглотил шум лопастей и шелест волн.
Аист прошлепал по воде к дому старика и щелчками клюва постарался привлечь к себе внимание. Не получил. Старик бормотал святые слова, а мысленно повторял завет отца, что еврей, читающий Тору, обязательно будет спасен. Музыкант теребил старика за плечо, но внимания получил столько же, сколько Аист и МЧС вместе взятые.
А вода прибывала и уже закрыла худые сапоги и худые колени старика. Музыкант догадывался, что вода холодна, но сам холода не чувствовал и все пытался вывести еврея из транса. Наконец вода дошла до горла, и старик уже не видел книгу, но продолжал бормотать и верить, что спасение придет. Он уже не сидел, а стоял на цыпочках, хотя по всем законам физики, его должно было снести прибывающей водой. Но он продолжал стоять на гребне крыши, протягивая к небу посиневшие губы. Наконец волны сомкнулись над ними и, уже в ледяной воде, губы прошептали: «Господи, почему не пришел, почему не спас» И в том же миг из зазеркалья нырнула голова Аиста и ответила вопросом: «А кто посылал тебе лодку, катер и главного из МЧС?»
Музыкант плавал под водой, тщетно пробиваясь к старику, с каждой стороны наталкиваясь на невидимую стену.
* * *
Забавно, сказал Бут. Забавно. Я слышал этот анекдот. Хотя это, скорее, притча. Ладно, неважно. Здесь другое интересно: ты добавил в нее новые оттенки. Даже не пойму сразу, к чему они? Ты пытался дотянуться до этого слишком верующего, но не мог. Да? Интересно.
А почему Аист?
Может, прямая аналогия «крыша аист»? Или, если копнуть глубже: боги порой принимают облик зверей, а боги это судьба. Впрочем, толкование снов не по моей части. Почитай на ночь Фрейда, будешь крепко спать. Хотя спишь ты и так неплохо.
Музыкант и Буддист дружили уже несколько дней. Музыкант сидел на толстой циновке, скрестив ноги, и был похож на тощий бочонок с порохом, который подожгли с нескольких сторон в его слишком стройный торс Буддист загнал десяток длинных иголок, и на конце каждой тлела мокса. Огромные динамики в большой комнате Бута лениво и тихо перебирали пентатонику, она то рассыпалась, то сходилась к ре первой октавы.
Через пару дней тебя можно будет выпустить на улицу. Повезло. По большому счету, отделался легким испугом.
В ответ Музыкант глубоко вздохнул и охнул ребра еще болели. Он еще раз, уже, наверное, в десятый, пробежался взглядом по книжным полкам Буддиста, по нему самому Бут не терял времени и, пока Музыкант дымился, надел черное кимоно, подвесил правую ногу на растяжку, а руками резко, но не сильно стал постукивать по трем боксерским мешкам.
Бут, а ты действительно буддист?
Почему буддист?
Ана тебя так прозвала. Когда мы еще не были знакомы.
Да, понимаю. Отрешенный вид, четки в руках. Все это кажется «оттуда». Нет, только кажется. Мысли были прийти к какой-нибудь конфессии или формальной школе. Но остаться с кем-то надолго не получилось. Я не видел смысла в уставах, обязанности выполнять ритуалы. В теории смысл есть дисциплина духа и разума, но мне это совершенно не подходит. Если я что-то понимаю, ты тоже вряд ли к кому-то пристал, в смысле примкнул.
Даже не пытался. Мне, наверное, всегда музыки хватало, это по-своему тоже религия.
Буддист на секунду остановился.
Тоже религия да. Все на свете тоже религия, даже спорт. Но спортивная паства обычно кричит «Спартак чемпион!», а ты через каждое второе слово повторяешь «Господи!», а через каждое третье «Это дело Бога!».
Так часто повторяю? Не замечал. Наверное, просто привычка, обороты речи, слова-паразиты, к Богу не имеют отношения. Вообще, не очень понимаю, что такое Бог. Бодрый дедушка на облаке это картинка не для меня. Есть еще попытки натянуть на слово Бог разные образы. Кто-то говорил, что это сумма всего альтруизма человечества. Кто-то что внутренний компас, который позволяет нам отличать добро от зла. Короче, есть много попыток понять, но
Бут отвязал ногу на растяжке, подвесил, подтянул другую.
но попытки какие-то неубедительные. А для меня, Музыкант на глазах становился задумчивым и тревожным, глаза тревожно глядели в никуда, для меня это всегда был край, за который уже не понять где добро, где зло? Край, где возникает ощущение, что ты ничего не знаешь, не понимаешь, но есть на свете кто-то, кто все знает и понимает.
Край сознания? Да, это знакомо.
Сознания не совсем верно. Я, скорее, говорю о крае, за которую не может выйти вся наша сущность. И сознание, и чувства, и даже смутные ощущения. Это что-то вроде стены, за которую не пройти, или круга, из которого не выйти, и ты ощущаешь это на всех уровнях от интуиции до четкого факта. Занятно, что реакция может быть разной: одни понимают, что нам не дано пройти, словно какая-то сила не выдала пропуск. Другие искренне удивляются или бунтуют почему меня, почему такого хорошего не пускают, что я «им» сделал? Обращал внимание, что люди порой говорят «они» и непонятно кого имеют в виду? Ну ладно, это чаще по бытовым вопросам. «Они вообще офигели, дом скоро развалится, а им хоть бы хрен». «Он», «они» все это обращение к кому-то, кто имеет над нами власть. В общем, много было попыток понять бога, но не знаю ни одной удачной. Очень много туманных рассуждений, который заканчиваются ничем, разве что такими же туманными образами, картинами, словами. И все на одну тему: есть Бог, но кто это, что это мы не знаем.
Музыкант погрузился в долгую паузу, а Бут перестал терзать боксерские мешки и повернулся к Музыканту с легкой гримасой, больно было поворачиваться на растяжке.
Ну ты перегибаешь! Не обязательно туманными.
Боль стала сильнее, ногу схватила судорога, пришлось отвязать.
Представь себе границу, где заканчивались знания людей. Скажем, на уровне эпохи, пятнадцатого века, например. Человек явно знал и видел, что все до этой границы от человека, без волшебства, без чуда. А за этой границей начинается область неведомого, колдовского, божественного. Даже если речь шла о грозовых разрядах в общем, невеликой тайне. Но проходили два-три века, тайное становилось явным, и граница сдвигалась. То что раньше было «свыше», становилось обычным, ну, может обычным для элиты, для носителей знаний. Но уже не божественным.