Оторвался, и опять спросил:
Так чего ты хочешь? Правда, не трону! на этот раз он почти верил в своё обещание.
Хотя в обещания пополам с поцелуями верить глупо, конечно.
Хочу вас, милорд, сказала Мариса. Среди графа и мужа я выбираю вас. Да, лучше вы, чем любой из них. И ничего я не боюсь, не думайте.
Наверное, он охотнее услышал бы какие-то другие слова. Но и этих хватило
Глава 8. Первая ночь
Они целовались неожиданно долго ей явно это нравилось, и с каждым мгновением все больше, а ему захотелось доставить ей удовольствие. Стать лучшим без условий. Может быть, задело бесхитростное признание лучше уж вы, чем граф или лавочник! Он лишь менее неприятен вот что это значило. Конечно, графа она скорее всего боится, а за лавочника выйти пришлось, а он
Он развязал завязки её халата, и его ладони легко скользнули под него, погладили тёплые плечи и спину, прикрытые невесомой тканью сорочки. Она не отстранялась, напротив, прикрыла глаза и отдалась его ласкам, слегка выгнулась как кошка под рукой хозяина. Он накрыл ладонями её грудь, полную и упругую каждое полушарие целиком и правильно легло в ладонь. И какой-то ключик на цепочке у неё на шее что это ещё?..
Он не стал отвлекаться на ключик. Погладил пальцами темнеющие под сорочкой горошины твердых сосков она вздрогнула и прикусила губу.
Нравится? шепнул он.
Да-а, ответ был тихим, как выдох.
Она не боялась, не убегала, не смущалась. Это могло означать её порочность, но на такие мысли даже не хотелось отвлекаться.
Да ни на что не хотелось отвлекаться!
Мариса сама потянулась к завязкам на его рубашке он помог, содрал рубашку и бросил прочь, а потом подхватил девушку на руки и отнёс на кровать. Спохватился, что штаны на нём как-то некстати и они вместе с подштанниками полетели куда-то к рубашке. Он провёл ладонью по гладкому девичьему бедру, совсем шалея от желания и понимая, что всё, дальше тянуть он не способен.
Толчок между её бёдер, и ещё ощущение преграды, которая сдалась и пропустила, судорожный вздох Марисы, который он постарался поймать губами
Потом они какое-то время просто лежали под простынёй и молчали. Мариса закрыла глаза и отвернулась, не пытаясь отодвинуться. А он понял, что ему просто хорошо. Он устроил нечто, что не сойдёт ему с рук просто так, и не жалел об этом! Он был рад, что самая уродливая в округе деревенская девчонка лежала с ним рядом в постели и не отодвигалась, и даже расслабилась, как будто ей тоже всё нравилось. Ну как так?..
Я всё понял. Ты колдунья, Мариса, он погладил её и притянул к себе, обнимая. Ты меня заколдовала, вот в чём дело.
Что, милорд? она испуганно вскинулась. Что вы такое говорите?!
Тихо, тихо, он засмеялся и крепче прижал её, успокаивая. Я пошутил, разве неясно?
Неясно! она сверкнула глазами. Кто же этим шутит!
А я пошутил. Успокойся. И прекрати от меня отворачиваться. Я тебя уже всю рассмотрел. Ну?.. Повернись, и сам развернул её к себе, хотя она на этот раз попыталась сопротивляться. Всё в порядке, Мариса.
В порядке, да, она еле заметно усмехнулась. Вы это точно знаете?
Теперь, растрёпанная, с блестящими глазами и припухшими от его поцелуев губами, она и вовсе показалась ему красивой, чего там самой красивой, и даже думать не хотелось о том, насколько это странно.
Ты странная, Мариса. Удивительная. Не такая, как все. Тебе это говорили?
Вы смеетесь, милорд? Ну что во мне может быть не такого, кроме она мазнула пальцами по шрамам на лице, которые он словно видеть перестал.
Странная, повторил он. Я думал, девственницы боятся. И что они все скромные и нерешительные, а смелыми становятся после, когда научатся такой любви. А ты, вижу, не боялась.
Я смелая, милорд, снова она слабо усмехнулась и посмотрела прямо ему в лицо. Я и крыс не боюсь, и тараканов тоже.
Хорошее сравнение, похвалил он, поняв, что вот-вот расхохочется.
Представил, как Клер Фалети, юная фрейлина королевы, благосклонности которой он когда-то пытался добиться, сравнивает его поцелуи с крысами. Это было бы так смешно, что хоть плачь.
Он, кстати, добился и благосклонности, и поцелуев, но родной дядя юной леди весьма строго велел ему забыть о видах на его племянницу. Младший сын графа Корбута потерял в глазах знати всякую жениховскую ценность. И даже не тогда, когда остался без наследства, а когда заплатил «ненужные» долги отца.
А если без шуток, милорд, то чего же бояться того, чего все равно не избежать? И это не пожар, и не волки в лесу, и не в прорубь зимой, добавила Мариса. Если уж обвенчаться у алтаря, то надо сделать то, что мы сделали. Или я чего-то не поняла?
Что тут было возразить
Нет, всё так. И ты снова права, это точно лучше, чем волки, на этот раз ему смеяться не захотелось. Ты только говорила, что тебе противно идти в чужую постель.
Нет, она словно в раздумье покачала головой. Это не обязательно противно, это неправильно. Мне говорили, что это как в баню сходить перед жизнью с мужем, но я всё же не могу так относиться. Не получается.
Про баню ты серьезно? он опять на мгновение потерял дар речи.
И да, это тоже было смешно. Услышал бы граф
Графу всё равно, впрочем.
Что такого, милорд? Как ещё велите девушкам к этому относиться? Мариса пожала плечами. И я за всех не говорю.
Хорошо, я понял. Наверное, нам пора поужинать, решил Ивин. Так что вставай.
Он поднялся с кровати и быстро оделся. Сказал:
Я опять выйду, не буду мешать. Погоди, воду тебе подогрею, подошел к скамье, где стояли умывальные принадлежности, и несколькими пассами руки сделал воду в кувшине тёплой. Тут всё для тебя, не стесняйся.
Спасибо, милорд, кротко ответила Мариса, и посмотрела ему вслед.
Эта простая забота то, что для неё мимоходом подогрели воду и не придётся мыться холодной, изумила её едва ли не больше, чем способ, которым это было сделано.
И на сорочке, и на простыне остались яркие красные пятна, Мариса поспешно сложила всё испачканное в сторону, и сама смущалась, отводила взгляд от кровавых меток, как будто только сейчас осознав вот, это случилось с ней! И ведь не так случилось, как с другими, и что будет?..
Сама виновата. Мало что против не была, а попросила, можно сказать. Кто угодно скажет бессовестная.
Вот и ладно. Не жаль ведь? А всё прочее будет не сегодня.
Она вымылась теплой водой, поливая себя из кувшина, вытерлась простыней и надела свежую сорочку. Волосы так запутались, что местами пришлось раздирать гребнем, теперь она заплела косу и перетянула кончик оторванной от белоснежной салфетки лентой. Недавно не решилась бы порвать хорошую салфетку, но сказал ведь лорд тут все для тебя. Значит можно. И хорошо, что простыней много и сорочка не одна.
Лорда звать не пришлось как почувствовал, что она готова. Зашёл, слегка поклонился:
Позволишь? улыбнулся.
Решил поиграть, понятно. Она проглотила смешок:
Прошу вас, пожалуйте, милорд.
Садись, он подвинул ей стул.
Благодарю, милорд, я не голодна, я лучше потом, после вас
Садись! повторил он. Чувствуй себя как дома.
Как дома? В доме дядюшки Фуртафа все домашние столовались вместе и одновременно, и семья, и работники, ну а когда что-то принести и подать для этого, конечно, Мариса. Но за столом она спокойно сидела и ела со всеми, и кусок в горле не застревал. А вот сесть за стол вместе с рыжим было поначалу странно, даже еда не в радость, хотя проголодаться за день Мариса успела.
Ешь, рыжий сам нарезал ей мясо и положил на тарелку, подвинул овощи. Тут всё вкусно. Сначала выпей вина, он налил ей красно-рубинового вина в высокий стакан.
Запоздало вспомнил, что с вина собирался начать чтобы девушка расслабилась и не боялась. И так обошлось. Но пусть выпьет теперь это поможет им продолжить.
Граф, как говорили, всегда потчевал невест чашей разбавленного вина, и, кажется, чего-то в неё добавлял, но тут Ивин утверждать не стал бы это был секрет дядюшки. Слуги болтали много, но потихоньку.