Персефона упрямо замотала головой. Ей было очень интересно. А теперь её начинал интересовать и сам Гадес. От этого она сопротивлялась еще яростней.
Нет. Я не могу. Я не хочу. Здесь нет ничего, ничего из того, что мне дорого.
Материнская опека не всегда благо для юной девушки.
Я знаю. И я не об этом. Я говорю о цветах, о тех, кто был мне доверен. Можешь ли ты понять?! Я люблю их. А здесь их нет.
Я тоже люблю их. И они здесь есть.
Ты о черных нарциссах? Да, они прекрасны, но цветы верхнего мира, даже самые невзрачные, для меня выше всех других сокровищ. Я была им помощницей, охранительницей, а теперь они там, а я здесь, одна!!!
Она затопала ногами, как маленькая.
Я буду тосковать по лугам, по садам, я зачахну здесь, не проси меня, владыка, я не могу, я не останусь у тебя в Царстве Мертвых!!!
Он схватил её маленькие ладошки, сжал их, и Перси вдруг затихла, покоряясь настойчивому, но исполненному нежности и тепла нажиму.
Здесь, внизу, тоже есть сад, Персефона. Такого, как он, больше нет нигде, ни у Живых, ни среди Мертвых. Он уникален. Он живое существо, такое же, как ты или я.
Ты хочешь обмануть меня, владыка!
Нет! Он существует. Это сад Гекаты.
Я не верю тебе, владыка. Ты просто хочешь, чтобы я осталась здесь навсегда.
Разве для этого обязательно лгать тебе, девочка? Я не настолько низко ценю себя.
Если он существует, я хочу его увидеть. Это возможно?
Разумеется. Но туда нельзя попасть без приглашения.
Мне кажется, или ты лукавишь, владыка? Может быть твой сад только вымысел? Как мне верить тебе?
Я покажу тебе его. Только издали.
Почему?
Потому что Гекаты сейчас там нет.
Откуда ты знаешь это, владыка?
У меня свои тайны. Это запрещено?
Что?
Иметь свои тайны.
Нет. Но так любую глыбу можно выдать за садовую ограду. Это всё обман. Ты не хочешь вести меня туда. Почему?
Опасно приходить туда, где тебя не ждут, и всё же готов пообещать, что эту ограду ты сможешь даже потрогать руками. Но без дозволения мы ни в сад, ни в дом не войдем. Хорошо?
Персефона дернула плечом, усмехнулась недоверчиво.
Хорошо.
Сумрачный гигант подхватил её на руки. Миг и она уже была в колеснице. Он поднялся следом.
Мне жаль, что ты так враждебна.
Разве это моя вина, владыка? Я пленница.
Это твой выбор, Персефона. Но ты можешь всё изменить.
Не будем об этом. Я уже решила, владыка. Я не могу быть твоей женой.
Черные кони летели сквозь унылую тьму и пепел подземелья. В гладких боках колесницы зеркалом отражались сполохи огня и неверные тени скал. Персефона вцепилась в мощную руку Гадеса, снова пришел страх слететь под колеса, но Владыка Аида был недвижим и, казалось, удерживал её и управлял этой бешеной скачкой одной только мыслью.
Равнину впереди перегородила каменная стена. Колесница во весь опор неслась именно туда. Гадес поднял руку.
За этой стеной дом и сад Гекаты. Если её нет, мы не сможем попасть внутрь.
Ты уже это говорил. Я помню. Но вдруг она дома?
Если так, она сама выйдет к нам навстречу.
Не надо считать меня невежей. Я не буду ломиться в закрытые двери. Просто мне кажется, что ты меня обманываешь. Не знаю, в чем и почему, но знаю, что это так. Чувствую.
Гадес молча натянул вожжи. Колесница стала у подножья высокой гряды. Владыка Мертвых помог Перси спуститься, взял за руку и повел к стене. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что её монолитность лишь видимость. В скалах был проход, но он становился заметен, только когда вы оказывались совсем близко. Два каменистых отрога находили друг на друга, перекрываясь краями, и оставляя промеж себя узкий каньон.
Рассеянное золотое свечение наполняло его; оно разгоралось с каждым шагом. Постепенно тропа выводила на открытое пространство, оно выглядело как огромная чаша с гладким, ровным дном и высокими бортами, Центр «чаши» был занят низким строением с плоской крышей и примыкающим к нему садом, а сверху ее накрывал высокий перламутрово-серый, мерцающий купол. От прохода к строению вела узкая дорога, вымощенная черным, с золотистыми прожилками, камнем.
Что-то дрогнуло внутри Персефоны, некое напоминание или, скорее, воспоминание. Где-то уже видела она и свечение, и похожий купол, и эти цвета. Еще немного и лихорадочное чувство узнавания, восторга от собственной памятливости, охватили ее.
Ворота! Они были едва ли не точно такими же, как в том её сне высоченные, черные, с искрами на изломах. Те же каменные столбы по бокам, та же ограда из круглых колонн. Даже узорные навершия были как две капли воды. И так же, как и во сне, меж колоннами, соединяя их, висел полупрозрачный туман, только не серый, а золотистый. И здесь не было пустого пространства между привратными столбами. Толстая сеть частого плетения, из красноватого металла, щитом закрывала вход и не позволяла разглядеть то, что находилось за оградой.
А за оградой росли деревья. Персефона не могла угадать их вида за туманной кисеей виделись лишь смутные их очертания. И, то ли ограда здесь была слишком высокой, то ли деревья слишком низкими, но Персефоне не были видны даже верхушки крон, только силуэты. Нижний ярус растительности был и вовсе неразличим, он сливался в плотную массу, которая смотрелась как ещё один забор, в половину высоты первого.
И всё же, он был невероятно похож на сад из её сна, на сад Символов. Персефона была заинтригована донельзя, и если бы не Гадес, она бы уже, наверное, трясла ворота в попытках пробраться внутрь невзирая ни на какие страхи, возможные угрозы и свои собственные обещания. И вот ещё что разжигало её любопытство до степени последней рассказ Афродиты про сад Желаний, тот, который Пенорожденная хотела создать вместе с Гекатой, тот, за который Персефона пыталась тогда замолвить словечко перед матерью. Или нет, сад Желаний это, кажется, ещё одно название сада Символов, а тот, о котором рассказывала Анадиомена, звался как-то иначе.
Но боги с ним, с именем! Тут важно другое. Неужели Гекате удалось его создать? Одной, здесь, внизу? В Мире Мертвых, во владениях Безвременья и Смерти? Так, может быть, не случайно её мать звала Гекату Черной Жрицей? Может быть, Деметра знала о талантах Пропилеи больше, чем их хозяйка, и больше даже, чем Пенорожденная? Персефона поежилась, подумав, какой силой нужно обладать, чтобы вырастить сад не важно, какой, любой в таком месте и в таких условиях. Она понимала, что там, за оградой, скрывается что-то совершенно невиданное, невероятное это было очевидно, это было логично, это должно было быть так и от этих мыслей у неё начинался прямо-таки зуд во всем теле, так хотелось ей попасть внутрь.
И мысли эти, и чувства так отчетливо выразились у неё на лице, что Гадес был вынужден напомнить про уговор.
Разве ты забыла? Мы не можем войти без разрешения.
Персефона только что не подпрыгивала, словно в лихорадке.
Но мы разве мы не можем найти её? Ты владыка здесь, ты должен знать, где она бывает.
Это не так просто, девочка. Геката богиня дорог, она может быть где угодно.
Но Гадес знал, где сейчас Геката и Персефона чувствовала это. Она буквально «слышала», чуть ли не физически, ту уверенность, которую ему давало это знание и его упрямое нежелание говорить. Это имела она в виду, утверждая, что он её обманывает. И давила, понимая, что преимущество сейчас на её стороне. Он хочет взять её в жены, он влюблен, он жаждет её ласк, любви, дружбы и доверия он должен ей поддаться!
С Гадесом же творилось нечто странное. Он клялся, что никто не узнает про зал Даров и не попадет туда никогда, ни при каких обстоятельствах, но ему самому дорога не была заказана. Он не мог взять с собой Персефону. Он не мог показать ей шкатулку. И всё же что-то в нем бунтовало против правил. Он знал, что не может так поступать, но чувствовал, что должен поступить именно так.