А у меня камень с души упал, чуть легче дышать стало.
Ты лучшего заслуживаешь.
Это ты лучшего заслуживаешь, мама, Глеб впился в меня требовательным взглядом. Он втирал мне что на отца руку поднимать нельзя, я помню. И раньше согласился бы. А сейчас жалею что мало ему досталось, сильнее нужно было бить. Но не за свои обиды, а за тебя. Только не говори мне что он мой отец и так нельзя, повысил сын голос. Отцы так не поступают, а значит
Я не выдержала. Закрыла ладонью рот Глеба, не позволяя сорваться страшным словам. Он имеет на них право, я знаю. Но мне было бы больно их слышать, а Глебу говорить.
А значит, он мне больше не отец, этим словам я не позволила сорваться с губ Глеба, но фраза повисла в воздухе, напоминая, что самое сложное еще впереди.
Я на твоей стороне, склонилась, поцеловала Глеба в висок.
А я на твоей. Уходи от него, мам.
***
Паша с врачом всё же поговорил, и в машине, когда мы ехали обратно, пересказал суть беседы. Через 3 дня станет ясно, можно ли забрать Глеба домой, или ему придется несколько недель провести в больнице.
А я даже и не расстроена, кажется. Глебу сейчас лучше в больнице, чем дома.
Лика молчаливая. Хмурится, но на Пашу волком не смотрит она вообще на него не смотрит, и я гадаю: слышала она или нет, и всё откладываю разговор, на который меня пока не хватает.
Ты вечером или уже завтра опять к Глебу поедешь, мам?
До пяти вечера думаю еще раз навестить, но не уверена. Глеб просил не устраивать паломничество в его палату.
Если поедешь я с тобой, сказала Лика и отвернулась к окну.
Так до дома и добрались.
Едва вошли, Лика бросила свою розовую сумочку на стул, и унеслась наверх. А мы с Пашей остались в молчании, как чужаки.
Я же просила не делать Глебу хуже. У него сотрясение, Паш. Это не просто ушиб пальца, это даже не перелом, это, блин, сотрясение мозга! Но зачем меня слушать, да? Можно же добавить сыну боли, будто он враг, а не плоть и кровь.
Я не собирался ему хуже делать. Я всего лишь ему как взрослому объяснял, что произошло.
Холодность Паши бесит.
Прошла мимо него, поднялась на второй этаж. За спиной шаги он.
Тебе лучше в город вернуться, сказала, когда мы в комнату зашли. Прямо сейчас. А я останусь здесь с Ликой и Глебом.
И что это значит?
Что тебе лучше уйти, сжала кулаки.
Мне так не лучше.
Так лучше мне! Глебу так лучше!
Ась, ты что творишь? Паша шагнул ко мне, приблизился почти вплотную. Злой. На меня злой, будто право на это имеет. Что ты с нами творишь? Я уже и тебе, и Глебу сказал правду: шалава малолетняя задницей крутила, повисла на мне, я решил посмотреть, как далеко она зайти готова. Не изменял. Изменять не собирался. Хотел бы изменил, и ты бы не узнала.
Но он захотел а я всё же узнала. Не в том месте захотел.
Ты одну деталь упускаешь, Паш. Я всё своими глазами видела.
Херню ты видела, процедил муж. И верить мне должна, а не кидать. Ладно, Глеб, он пацан еще зеленый, поумнеет, но ты-то, Ася, что? Доверие где? Уважение? Любовь?
Там же где валяются трусы Тамилы.
А я не хочу стать той, об кого ноги вытирают, да еще и в собственном доме. Не знаю, на что я решусь, но терпеть измены от мужчины, дорвавшегося до успеха не смогу, сломаюсь.
Развод? пришел вариант решения, и чуть сердце мне не разбил, оно в панике зашлось.
Я без Паши и не жила толком, к нему из дома сбежала, он спас. И вот уже сколько лет я с ним, за ним.
Мы сюда вместе приехали, вместе и уедем. Глупости из головы выброси, лучше с Глебом поговори. Пусть лучше спасибо скажет за то что глаза ему открыл на девку его. Надеюсь, тему мы закрыли? Не слышу ответ, Ася.
Меня и ужасает, и поражает жесткость Паши. Но мысль всё же закралась, пусть и несмелая, а вдруг он не изменил? Вдруг и перед сыном невиновен? Может, не стоит спешить
В коридоре раздался грохот, отвечать не пришлось. Первым из комнаты вышел Паша, за ним я.
И увидела Лику, зло пнувшую небольшой розовый чемодан Тамилы. Он не застегнут, и полон одежды, безжалостно разрезанной.
Лика еще раз пнула чемодан. Бросила поверх тряпья ножницы и, сузив глаза, взглянула на Пашу.
Она знает. Слышала. Поняла, в голове одна за другой панические мысли-выстрелы.
Лика, позвал Паша, шагнул к дочери.
Но она отступила, развернулась, игнорируя отца. И сказала:
Мамуль, я в больнице про кофе забыла. Сейчас сделаю нам. И фильм посмотрим какой-нибудь, ладно? Вдвоём. Ты и я, припечатала, и сбежала вниз по лестнице.
Глава 5
Не понимаю, что за фильм мы включили. Сколько его уже смотрим. Кошусь на дочь Лика упрямо уставилась в экран. Она сидит рядом, поджала под себя голые ноги и накрыла подушкой живот.
Ведь ты же не смотришь, сказала негромко. Лика?
М-м-м, дочка не повернулась, делает вид, что увлечена.
Нет, так не пойдет. Со вздохом взяла пульт и нажала на паузу. За руку потянула ребенка к себе.
Давай поговорим о том, что ты слышала. Может, ты что-то не так поняла? я не оправдываю Пашу, мне важно знать, какие выводы сделала дочь.
Ну мам, Лика сморщила нос. Давай фильм посмотрим. Интересный.
Расскажешь, о чем думаешь и включим фильм, предложила.
Лика нахмурилась. Ничего не ответила. Не скажет поняла. Если Лика уперлась лучше не лезть, надо подождать, пока дочь сама захочет обсудить.
Щелкнула кнопкой и на экране снова задвигались фигуры. Взяла кофе, сделала глоток. И прислушалась.
Муж бродит по дому. И этими хождениями меня напрягает. Временами слышу его голос, как он по телефону общается. И ни на чем не могу сосредоточиться.
Еще пятнадцать минут из фильма, в котором я ничего не понимаю. И шаги Паши стихли у нас за спиной. Краем глаза заметила, как дочка выпрямилась, откинулась спиной на диване.
Мы же его уже смотрели с тобой, прозвучал голос Паши. На прошлых выходных.
Лика поджала губы. Не шелохнулась, когда муж обошел диван и присел перед ней на корточки.
Ну, что такое? спросил он ласково. Лика, давай ты сама у меня спросишь, что тебя интересует. И я все объясню. На любые вопросы отвечу. Давай, малышка?
Мама, добавь звук, пожалуйста, демонстративно попросила Лика. Ничего не слышно.
Переглянулись с мужем. Он мрачно усмехнулся. Взъерошил волосы и тронул Лику за ногу, пощекотал пятку. Лика вздрогнула и спрятала стопу под одеяло.
Мам, теснее прижалась она ко мне, где пульт?
Лика, это несерьезно, Паша выпрямился и сунул руки в карманы брюк. Давай поговорим.
Мы фильм смотрим, дочь вскинула на него глаза. Снизу вверх глянула, а словно к земле прибить захотела. Ты вот тут стоишь. И мне экран не видно.
Ты уже видела этот фильм.
Ну и что, заупрямилась дочь.
И Паша отступил, сдаваясь.
Ладно, выставил он перед собой ладонь. Как захочешь обсудить со мной свою обиду дай знать.
Я не обиделась, тихо сказала дочь, когда Паша отошел от нас. Он с этой Тамилой выговорила она и задохнулась, и на Глеба орал. А эта Тамила Мама, он теперь с ней будет?
Нет, конечно, покачала головой и прижала дочь к себе. Лика, хорошая моя, как будешь готова спрашивай меня или отца. Я обещаю ответить на те вопросы, на которые сама знаю ответ. Я всегда рядом с тобой, помни, и не замыкайся в себе. Хорошо?
Дочь замолчала, уткнулась мне в грудь. Просидели так, в тишине, до конца фильма. Через час снова собиралась к Глебу, но передумала. Поедем мы с Ликой и Паша увяжется с нами, а сейчас ему лучше не маячить перед глазами. Да и я сейчас нужнее дочери.
Вместе с Ликой перемыли посуду, что осталась от вчерашнего застолья. Прибрались на улице в беседке. Перед ужином пошли прогуляться по поселку.
Почему он не уезжает, зачем остался? В доме такая атмосфера, что возвращаться не хочется. Дочь игнорирует Пашу. Я тоже с ним не разговариваю. Пока прибирались, Лика начинала рассказывать о школе и тут же замолкала, стоило отцу появиться рядом. Но ей всего десять, она ребенок. Решать, что нам дальше делать придется мне.
А я не знаю.
Я своими глазами видела его с этой девкой. Он может оправдываться, но я не поверю, он прошлой ночью предал меня, детей. Что же творилось у него в голове, если он сделал такое? Неужели от этой девчонки мозги растерял, прямо дома, при гостях. Это так на него не похоже. Но было. И я не могу стереть нам всем память.