Делали все очень быстро.
Маркус не чувствовал боли, он не чувствовал почти ничего. Одна пустота, бесконечная, темная, вязкая. Она поглощала его, засасывала своей зыбучестью. За его спиной плакала Аннет. Кристофер пытался поддерживать брата, ухватив его за руку, но, кажется, держался за него сам.
Как это несправедливо, повторяла Аннет, этого не должно было случиться, не должно
Кристофер покосился на жену. Она лишь всхлипнула, сжала дрожащие губы и проглотила плач.
Да, Аннет права, этого не должно было случиться. Если б он работал лучше, если б поймал мерзавца тогда, два года назад, Кэтрин была бы жива
Земля закрывала лакированную крышку покатого гроба каждый из присутствующих бросил свою горсть земли. Кто-то произнес краткую речь о том, как рано и несправедливо, о том, как будет не хватать и что на все воля божья, а потом все замолчали. Все молчали и смотрели на Маркуса. Он тоже на всех смотрел. Они ждали от него чего-то ах да, ему нужно было что-то сказать, еще тогда, когда гроб был открыт, и сейчас хоть пару слов
Он молчал.
Давай я, сказал Кристофер.
Маркус отошел за него, потом за Аннет, потом за еще одного человека и еще, он уже стоял за толпой. Кем была эта толпа, он не знал, никого из них не помнил. Ему казалось, он путает лица; все они скакали перед ним, перемещаясь с одного на другое, а потом слились воедино, в одно большое траурное пятно. Толпа сочувствующих незнакомцев и дальних родственников, все они завывали и вздыхали, всхлипывали похоронным шепотом, скрипучим гулом, убивающей жалостью. Маркус отделился от них. Через несколько могил от него проходили еще одни похороны, людей там было в два раза больше. Они тоже говорили и рыдали и смотрели на него всей толпой. Или ему показалось У Маркуса затрещало в висках. С чего бы им на него смотреть? Но нет, один из них точно не сводил с него глаз. Человек был в затемненных очках; шарф перекрывал половину лица, ворот пальто поднят на затылок. Человек смотрел на него.
Маркус попытался обойти своих точнее, тех чужих, что сегодня притворялись своими.
И тогда Бог сказал слышался голос священника.
Извините, сказал Маркус, обходя одного за другим, извините, можно пройти Прошу прощения
Он пытался не упустить его из виду, того, в очках, из соседней толпы.
Ты куда? Маркуса взяли за руку. Это была Раслин.
Там убийца, прошептал он ей на ухо.
Что? не поняла она, оглядываясь по сторонам.
Убийца моей жены.
Маркус, не надо. Она хотела удержать его, потянула за руку, но Хейз ускорил шаг.
Маркус! Раслин уже кричала полушепотом, кто-то в толпе оглянулся и цыкнул на нее. Она закусила губу.
Маркус проходил через толпу.
Те, со вторых похорон, уже расходились, устремив взгляды под ноги. Этот тип тоже уходил. Маркусу казалось, что он вот-вот потеряет того из виду; пальто с поднятым воротом то сливалось с толпой, то вновь появлялось. В глазах у Хейза рябило. Он вспомнил тот день, снегопад и убийцу в двухстах метрах от дома. «Извините», раздалось в голове. «Извините», било по памяти. Если б он не оставил машину, если б не пошел пешком, он застал бы его, он не потерял бы
Маркус очнулся и потер глаза, всмотрелся в толпу. Это был точно он. Но где он? Хейз судорожно всматривался в каждого и не находил его. Один, второй Вон он! Его ботинки, брюки, спина, его пальто, такое же черное, вот он ускоряет шаг, опережает кого-то Маркус рванул за ним.
Маркус, донесся до него голос брата.
Но ему было все равно; он уже бежал, огибая надгробия. Нырнул в толпу, толкаясь в спины; вот он, этот с шарфом и поднятым воротом, вот он Хейз оттолкнул какую-то женщину в красной шляпе, потянулся к нему, дернул за шарф. Человек обернулся. Маркус ударил его по лицу. Толпа ахнула; где-то там кричал Кристофер, за ним бежала Раслин
Что вы делаете?! вопила женщина.
Очки с мужчины отлетели в сторону, как и трость, которую Хейз не заметил. На него смотрели безжизненные забеленные глаза.
Что вы делаете, он инвалид! вопила толпа.
Слепой засуетился, ища выпавшую трость, беспомощно водя руками по земле.
Что ты творишь?! подоспел Кристофер.
Толпа гудела и вздыхала, кто-то рыдал.
Раслин нашла под ногами вопивших выроненную трость и передала слепому господину.
Он только что похоронил отца! кричала женщина, рыдая.
Простите нас, извинялся Кристофер, с силой выталкивая брата из толпы, простите
Там еще долго гудели, еще долго провожали их презрительными взглядами. Маркус не мог отдышаться, не мог вдохнуть этот застояло-тяжелый воздух, пропитанный могильной духотой, не мог прийти в себя.
7 глава
Да что с тобой? Кристофер посадил брата в машину. Я все понимаю, правда, я многое могу понять Мне очень жаль, Маркус, он никак не мог попасть ключом в замок зажигания, но чтобы бросаться на людей, да еще и на похоронах
Маркус молчал.
Кристофер повернул ключ и стряхнул снег с лобового стекла. Люди неспешно выходили из кладбищенских ворот, похлопывая друг друга по плечам, рассаживаясь по машинам.
Я отвезу тебя домой и переночую у тебя, если уж ты так не хочешь к нам, сказал Крис, повернувшись к брату. Я все же настаиваю, чтобы ты переселился из этого дома. Это же мазохизм. Он выехал на дорогу. Если б я был на твоем месте
Ты не на моем месте.
Пусть так, не на твоем, но я не знаю, не знаю, что мне нужно сделать. Скажи мне, и я сделаю.
Маркус молчал.
Я поговорил с Николасом, продолжал Кристофер.
С кем?
С нашим штатным психологом. Он и его команда работают с родственниками жертв
Мне не нужен психолог.
Но ты же опять его видел
Я думал, это он, понятно? Я обознался, еле выдавил из себя Маркус.
Кристофер не хотел переспрашивать про тот, первый случай может, Маркус уже забыл, как выбежал из дома почти раздетый в поисках маячившего перед его домом убийцы? Мания преследования начальный признак Кристофер даже думать об этом не хотел.
Сейчас мы приедем домой, как можно мягче сказал он, ты примешь душ и
Поворачивай.
Что?
Мы едем на Грин-стрит, разворачивайся.
Это же другой конец города, что ты там забыл? Кристофер посмотрел на брата. Ну нет, я туда не поеду! У нас нет никаких доказательств, пока ничего нет.
Разворачивай, говорю!
Маркус крутанул руль; глыба снега, скопившаяся на крыше, рухнула на стекло. Кристофер нажал на тормоза.
Да чтоб тебя Маркус!
А теперь послушай меня. Маркус смотрел на брата, не моргая и почти не дыша. Мы поедем на Грин-стрит и заглянем в один дом, всего в один дом, хорошо?
У тебя нет разрешения
Мне оно не нужно, езжай.
Что мы ему скажем?
Езжай, говорю.
Я останусь в машине. Сам к нему пойдешь.
* * *
Дом четы Бейтс стоял на окраине города в небольшом поселке. Там было несколько домов, неравномерно отдаленных друг от друга. Они стояли как беспризорные сироты, никого не привлекая к себе ни торговцев никому не нужной техникой, ни проповедников с религиозными книжками. Здесь вообще мало кто жил. Последний раз, когда Маркус был здесь, на этой улице проживали лишь несколько семей. Под подозрение тогда попали сам мистер Бейтс и сын Мэри Ли Паркер, дом которой стоял в трех километрах от этого.
Парнишка был наркоманом, и все подозрения пали бы на него, если б в ночь убийства Сильвии Бейтс он уже сутки как не сидел в полиции, задержанный за хранение наркотиков во время облавы в местном клубе. Маркус сначала подумал, что дружки этого наркомана могли попасть не в тот дом и просто убить несчастную, вымогая у нее деньги, но эта версия сразу же провалилась после того, как Хейз понял, что на месте преступления не было абсолютно никаких следов. Наркоманы не те люди, чтобы делать все чисто, поэтому, если преступник наркоман, тебе, можно сказать, повезло: он наследит везде, где только сможет.
Большинство домов в поселке пустовали, на их фасадах висели огромные плакаты с номерами телефонов риелторов, но никто эти дома не покупал; другие же еще не были достроены, так и стояли возведенными до половины.