Что вы, Лавр Петрович
Лакей принес сорочку.
Ну, надевай Надевай здесь Вот тебе диван, сядь и надевай указал Хрустальников. Ты надевай, а я буду смотреть. Да Нос у тебя черт знает какой! Какой-то святочный, маскарадный Впрочем, может быть, это и хорошо. Не правда ли, Стукин? Ведь иногда нос
Что это вы, Лавр Петрович, так уж очень мой нос расхаиваете? обидчиво произнес Стукин. Ведь вы и раньше изволили его видеть.
Врешь, он был не такой, совсем не такой. Он у тебя вдруг ни с того ни с сего вырос. Послушай! Ты его поливал, что ли?
Помилуйте, да разве носы поливают?
Все нынче поливают, все нынче удобряют. И носы тоже
Не слыхал, Лавр Петрович.
Мало ли, ты чего не слыхал! Ты глуп, Стукин, очень глуп. Впрочем, прости, прости. Это я так спохватился Хрустальников и прибавил: Ну, вот теперь отлично, теперь сорочка вполне приличная. Ну, однако, пора Поедем к Матильде Николаевне. Она ждет. Алексей! Или Григорий! Кто там? Дай мне зельтерской воды! крикнул он лакею и снова обратился к Стукину: Ты умеешь ли, Стукин, прилично раскланяться перед дамой? Покажи-ка мне, как ты войдешь и поклонишься. Сделай репетицию. Не стыдись, не стыдись. Чего ты?.. Ну?!
Стукин прошелся по ковру кабинета и поклонился.
На манер медведя ученого, сказал Хрустальников. Ну да ничего, сойдет. Бывает, что люди и хуже кланяются.
Он начал пить зельтерскую воду, выпил и прибавил:
Однако, я сегодня отлично пообедал. Алексей! Сюртук!.. крикнул он, сбрасывая с себя халат. Едем, Стукин! Стукин Вот и фамилия твоя какая-то тоже неприличная. Не знаю, как уж тебя я буду и представлять?.. Вдруг ошибешься? Скажешь фамилию-то да и ошибешься, пропустишь букву «т», ну и выйдет неловко.
Что вы, Лавр Петрович!.. застенчиво сказал Стукин.
А что? Конечно же, неприличная. А эта статья важная Не знаю, согласится ли еще Матильда Николаевна быть мадам Сукиной. Она женщина ох какая щекотливая!
Зачем же так произносить?
Да ведь ошибиться можно. Алексей! Перчатки и шляпу!.. Едем, Сукин! крикнул Хрустальников. Впрочем, может быть, ты хочешь выпить на дорогу стакан вина для храбрости? спросил он Стукина. Выпей, выпей Ты будешь развязнее. Дать ему стакан вина!
Лакей принес графинчик коньяку. Хрустальников заставил Стукина выпить.
Пей, пей Не стыдись, прибавил он. Я теперь живу на холостом положении. Жена за границей. Ну, едем!
Они вышли в прихожую и начали надевать шубы.
Эх, шубенка-то у тебя как подгуляла! сказал Хрустальников.
Плоховата-с, отвечал Стукин. Вот если бы ваша милость была
Сделаю, сделаю, сумей только устроить так, чтобы Матильда Николаевна не смотрела на тебя как на черта.
Постараюсь, Лавр Петрович.
Они сходили с лестницы.
Ах ты, Сукин, Сукин! сказал Хрустальников. Знаешь, впрочем, ведь такая фамилия была среди аристократии. Генерал один был с такой фамилией. Ты это чего сморщился-то? Обижаешься? Ты, брат, не обижайся. Это я так, любя Ты благороднейший человек, господин Стукин, ты делаешь подвиг. Женитьба твоя на Матильде будет высоким подвигом человеческим! Давай руку. Вот так. Видишь, я я жму твою руку. Ну, отойди теперь немножко от меня Швейцар смотрит.
Через минуту они ехали в карете.
Глава V
У невесты
Карета подъезжала к подъезду на Разъезжей улице. Из нее вышли Лавр Петрович Хрустальников и Игнатий Кириллович Стукин. Банковый туз Хрустальников привез ничтожную двойку Стукина к невесте. Они вошли в подъезд. Швейцар подобострастно поклонился Хрустальникову.
У меня изволите, Лавр Петрович, свою шубу оставить? спросил он.
Нет, наверху. По всей вероятности, я долго там пробуду. У себя Матильда Николаевна?
У себя-с Сегодня днем только прокатиться выезжали. Господин! Вы к кому? крикнул швейцар Стукину. Оставьте внизу калоши.
Он со мной, со мной, отвечал Хрустальников. Вот что, брат Стукин шепнул он. Послушай, так и хочется назвать тебя Сукиным, прибавил он в скобках. Ну да это ничего. Вот что, брат Стукин Ты уже познакомься как-нибудь с швейцаром. Тебе часто придется здесь бывать, по всей вероятности, а он человек строгий. На возвратном пути ты дай ему рубль, что ли. Зачем же ты портфель-то с собой несешь?
Да ведь вы сами велели прийти с портфелем.
Так ведь то ко мне. Это для того, чтобы люди видели, что будто ты ко мне по банковым делам шляешься. А зачем же сюда-то портфель? Ты мог бы его у меня в квартире оставить. Ну зачем тебе здесь портфель? Ты, брат, ужасно глуп, посмотрю я на тебя. Ну, иди Вот, брат, на какой лестнице придется тебе жить, если дело с Матильдой Николаевной уладится. Хороша лестница? А квартирка какая у ней! Прелесть. Не знаю вот только, которую каморку она тебе отдаст.
Это под кабинет-с? спросил Стукин.
Хрустальников посмотрел на него, как-то двусмысленно улыбнулся и сказал:
Да, под кабинет. Однако, посмотрю я на тебя, и глуп же ты, Стукин, прибавил он. Ну да ничего. Хоть и говорят, что простота хуже воровства, но мне она нравится. В данном случае она лучше. Ты, кажется, обиделся? спросил он. Ты, брат, не обижайся. Что же, глупость ведь уж это от Бога. А все-таки я и за глаза и в глаза тебе скажу Хрустальников остановился около темной дубовой двери в третьем этаже и тяжело дышал, переводя дух. А все-таки я тебе, Стукин, и в глаза скажу: ты благородный человек, ты делаешь подвиг, ты сознательно хочешь прикрыть грех женщины и дать имя ее будущему ребенку. Черта прекрасная. Ну, суди сам, чем виноват невинный младенец? Дай сюда твою руку Я пожму.
Хрустальников одной рукой взял Стукина за руку, а другой нажал пуговку электрического звонка.
Горничная отворила дверь. Из комнат квартиры послышался звонкий лай маленьких собачонок. Через минуту они высыпали в прихожую. Их было три. Они звенели бубенчиками своих ошейников и прыгали на Хрустальникова. Хрустальников снял с себя шубу и стал натравливать собачонок на Стукина.
Чужой, чужой Кусь его, кусь тряс он Стукина за фалду визитки.
Стукин ежился. Собачонки хватали его за брюки.
Что вы, Лавр Петрович, да разве можно так говорил Стукин. Ведь они могут
Что могут? Ну чего ты боишься? Съедят, что ли? Разве в состоянии такие маленькие собачки съесть такого большого дурака? Ну, пойдем.
Они вошли в гостиную, устланную мягким ковром. Под большим розовым бумажным абажуром горела лампа. Собаки продолжали лаять на Стукина.
Лавр Петрович! Это вы? послышался женский голос из смежной комнаты. Послушайте, что вы собак-то дразните!
Я, Матильдочка, не один. Я привез к тебе одного человечка, отвечал Хрустальников, кладя на пианино свою шапку. Можно нам обоим войти?
На пороге показалась красивая, рослая, полная молодая женщина в светло-синем кашемировом капоте, вышитом белым шелком. Это был тип русской, неправильной, но симпатичной красоты. Женщина имела густые русые волосы, неподведенные настоящие брови, добрые серовато-голубые глаза, несколько припухшие от обильного сна. Вообще косметики еще не были пущены во весь свой полный ход. На вид ей было лет двадцать восемь.
Здравствуй, Матильдочка начал Хрустальников, подошел к ней, взял за руку и хотел поцеловать.
Матильда Николаевна, увидав постороннего человека, несколько попятилась.
Что вы! Что вы! заговорила она.
А что? При нем-то уж будто и поцеловать нельзя? При нем все можно, отвечал Хрустальников, взял Матильду Николаевну за подбородок и поцеловал ее. Ну, Матильдочка, позволь тебе представить: вот это будущий директор «Общества дешевого торгового кредита» Алексей Кирилыч Стукин.
Игнатий Кирилыч поправил Стукин.
Да, то бишь Игнатий Кирилыч Ну да ведь это все равно Алексей, Игнатий Одним словом, Стукин, будущий директор Чего ты, Матильдочка, смеешься? Я говорю: будущий Лет через двадцать пять, через тридцать мосье Стукин наверное будет директором нашего банка ежели только доживет сказал Хрустальников и захохотал. Тебе сколько лет, Стукин? спросил он.