Хе-хе-хе Шутник вы, Лавр Петрович, захихикал Стукин.
Ну, сколько же, однако? Не стыдись, говори. Что тебе свои годы скрывать? Ведь ты не баба.
Сорок пять-с
Ну, вот видишь Через тридцать лет тебе будет семьдесят пять, ты разбогатеешь, захватишь в свои руки доброе количество наших акций и будешь директором. Кланяйся же Матильде Николаевне. Ну, расшаркивайся, расшаркивайся, как я тебя давеча учил. Вот так. Дай ему, Матильдочка, поцеловать ручку. На, целуй Вот так Хороша ручка-то? Хороша? Чего ты улыбаешься? А посмотри, повыше-то какая! Посмотри, локоток-то какой!
Да что вы, Лавр Петрович с неудовольствием отдернула руку Матильда Николаевна, но Хрустальников успел уже отвернуть рукав капота и показать Стукину ее руку.
Хороша? приставал он к Стукину.
Очень прекрасная-с Уму помраченье.
Ну, то-то. Однако, брат, я теперь вижу, что у тебя губа-то не дура. Ты тоже понимаешь толк в апельсинах. Ну, Матильдочка, теперь пои нас чаем Пои и будь с гостем поласковее. Это тот самый Стукин, который и о котором Ну да ты знаешь.
Они вошли в роскошный будуарчик.
Садись, Стукин Что же ты стоишь? сказал Хрустальников, сел на диван и закурил сигару. Вообще при нем прошу не стесняться, обратился он к Матильде Николаевне. Ну, Стукин, рассказывай нам что-нибудь.
Стукин сидел на кончике стула и глупо улыбался.
Что же я буду рассказывать, Лавр Петрович? отвечал Стукин.
Как что? Что знаешь, то и рассказывай. А не умеешь рассказывать, так пой. Ну, спой что-нибудь. Спой какой-нибудь чувствительный романс Матильде Николаевне.
Я не пою-с.
Как не поешь? У Матильды Николаевны вон даже собачонка Путька поет, когда Матильда Николаевна на пианино заиграет. Путька поет, а ты петь не умеешь? Вздор!
У кого угодно из служащих спросите, что не умею петь.
Ты часто бываешь в опере?
Редко-с Помилуйте, Лавр Петрович, из каких доходов?
А вот ежели Матильде Николаевне ты понравишься, если звезда твоя взойдет, то и доходы твои поправятся. Знаешь, Мотичка, он даже бороду обрил сегодня, чтобы тебе понравиться.
Да полноте вам, Лавр Петрович, оставьте остановила Хрустальникова Матильда Николаевна. Вы холостой или вдовый? обратилась она к Стукину.
Как есть холостой, самый настоящий холостой-с. Вот уж Лавр Петрович наводили справки, отвечал Стукин.
Одни живете?
С сестрой-с Сестра у меня вдова Но сестру можно и побоку, если ей дать двадцать рублей в месяц.
Она папиросы набивает. Очень многие из наших конторщиков у ней покупают.
Нет, Стукин, нет, это неинтересно. Ты об чем-нибудь другом перебил его Хрустальников. Ты лучше позабавь чем-нибудь Матильду Николаевну.
Ей-богу, уж не знаю, Лавр Петрович, как позабавить.
Расскажи какой-нибудь анекдот.
И анекдотов не знаю. Разве рассказать вам, как я тонул в прошлом году в Фонтанке?
Ну вот, вот Расскажи Пьяный?
Я, Лавр Петрович, не пьянствую. Я вина пью самую малость.
Отлично, отлично! Этим ты можешь снискать расположение у Матильды Николаевны. Так рассказывай, Стукин.
А вот мы лучше перейдем в столовую. Самовар уже готов. Там мосье Стукин нам и расскажет, перебила Матильда Николаевна.
Лив самом деле, согласился Хрустальников. Снимайся, Стукин, с якоря и пойдем в столовую. Ты вот что, Мотичка, ты нам хереску бутылочку достань хорошенького. Он хоть и мало пьет, а хереску перед чаем выпьет. Это развяжет у него язык. А то он сидит словно язык проглотил. Так вели хереску.
Сейчас. Я и сама с вами полрюмки выпью. У меня что-то под ложечкой щемит отвечала Матильда Николаевна.
Ах ты, моя добрая и послушная цыпочка! проговорил Хрустальников, привлек к себе Матильду Николаевну и поцеловал. Не смущайся, Стукин, не смущайся, прибавил он. Это я на правах отца. Ну, пойдем, пойдем в столовую. А какой, брат, у меня здесь херес, так просто пальчики оближешь! Хрустальников причмокнул.
Они отправились в столовую.
Глава VI
У невесты за чаем
Хрустальников и Стукин пили чай у Матильды Николаевны. Висевшая с потолка лампа приятным светом озаряла опрятный томпаковый самовар вазочкой, чайный прибор и бутылку хереса на подносе, окруженную рюмками тонкого дорогого хрусталя. Матильда Николаевна разливала чай, Хрустальников сидел по левую руку от нее, глумился над Стукиным, глупо острил и так усердно хохотал, колыхая объемистым брюшком, что то и дело заставлял лаять маленьких собачонок, приютившихся за столом.
Что это вы сегодня какой-то особенно веселый? спросила Матильда Николаевна. Хохочете, как какой-нибудь
Она не договорила.
Пообедал, матушка, хорошо пообедал, отвечал Хрустальников. Были у меня три нужных человека, так вот с ними
То-то я слышу, что от вас так вином пахнет, да и глаза, и язык
Выпил, действительно, выпил. А что за беда? У кого совесть чиста, тот может всегда себе дозволить Правду я говорю, Стукин?
Совершенно справедливо, Лавр Петрович, откликнулся Стукин.
Вот и с ним выпил, с этим одром, продолжал Хрустальников, указывая на Стукина. Кажется, выпил? Или не пил?
Не пили-с. Вы только меня одного попотчевали.
А не пил, так теперь выпью. Я, брат, тобой не гнушаюсь, ты человек покладистый Да, три нужных человека пришли к обеду, и один нужный человек после обеда. Слышишь, Стукин, ведь это я тебя называю нужным-то человеком. Нет, какова честь! Стукин, козявка, нужный человек для Хрустальникова. Только ты этим не гордись. Ну, давай выпьем хересу перед чаем. Хрустальников налил три рюмки и чокнулся со Стукиным. Нет, честь-то, честь-то какая тебе! Директор Хрустальников чокается с тобой, прибавил он.
За здоровье Матильды Николаевны, проговорил Стукин и выпил рюмку залпом.
Да разве хересом пьют здоровье? Какое же это здоровье хересом! перебил его Хрустальников. И выпил залпом, словно водку Да разве такой херес залпом пьют? Ведь этот херес дороже тебя самого. Его смаковать надо, пить понемножку. Вон англичане пьют даже через соломинку.
Помилуйте-с Если за здоровье такой дамы, то чего же жалеть!
Скажите на милость! «За здоровье такой дамы» Каков? Ах ты, ерошка! И наконец, как ты смеешь ее дамой называть, если она девица?
Все равно, за здоровье такой прекрасной девицы дорогого хереса жалеть не следует.
Да я не жалею, а я только указываю на твое невежество по отношению к тонкостям вкуса. Ведь уничтожил рюмку благородного вина, как свинья апельсин, даже не расчухавши.
Лавр Петрович Зачем так? остановила Хрустальникова Матильда Николаевна.
Что «Лавр Петрович»! Я дело говорю. Ну, пей еще рюмку, да пей с чувством, с толком, с расстановкой.
Боюсь Впрочем, ежели Матильда Николаевна прикажут?
Пейте, пейте, Стукин, сказала Матильда Николаевна.
Тогда уж позвольте ручку в знак согласия.
Матильда Николаевна протянула руку.
А поцеловать можно? спросил Стукин и, получив утвердительный ответ, взасос поцеловал руку Матильды Николаевны.
Хрустальников всплеснул руками.
Каков подлец?! Я от него и не ожидал такой прыти! воскликнул он. Да ты, брат Стукин, совсем галантный кавалер и таким манером можешь даже совсем отбить у меня Матильду Николаевну.
Да ведь сами же вы
Что я сам?
Сами же вы сказали, что я должен понравиться Матильде Николаевне.
Ты? Ты понравиться? Да разве ты можешь понравиться с твоим вихром на голове, с твоим утюгом вместо носа! снова воскликнул Хрустальников, но тотчас же спохватился и, понизив голос, прибавил: Ах да То есть ты совсем в другом смысле Ну-ну-ну Пей Так как же, Матильда Николаевна, понравился тебе господин Стукин?
Конечно, с первого раза трудно сказать, но ничего, он человек хороший, добрый, смирный. Только уж вы, Лавр Петрович, очень его затормошили. Вы, мосье Стукин, заходите ко мне чаще. Заходите как-нибудь почаще
Каково? Что я слышу! Боже мой, что я слышу! всплескивал руками Хрустальников.
Заходите, заходите ласково кивала Стукину Матильда Николаевна. Вам утром некогда, вы заняты, так заходите вечерком, перед театром, так, как-нибудь между пятью и семью часами.