Что это? отец разламывал хлеб на кусочки и макал в яйцо.
Баркарола Глинки в соль-миноре, монотонно ответила Наташа, стараясь не сбиться с ноты.
Красиво, но очень грустно. Сыграй что-то повеселее, не нагоняй тоску, закончив с одним яйцом, Алексей Власович потянулся за вторым.
Наташа сняла руки с клавиатуры, поджала губы. Нельзя говорить отцу, что прерывать исполнение на середине дурной тон Не успела она решить, чего бы исполнить повеселее, в холле раздались голоса, которые заставили присутствующих в столовой вскочить с места. Софья Фёдоровна отбросила салфетку, что лежала у неё на коленях, подбежала к дверям, распахнула стеклянные створки и радостно ахнула, прижимая ладони к губам.
Здравствуйте, маменька, в один голос поприветствовали её Фёдор и Анатолий, заходя в столовую и улыбаясь одинаковыми улыбками.
Дети! Посмотри, Алеша, наши дети! Софья вмиг порозовела щеками, в её глаза вернулся былой блеск, с губ сорвался смех искренней радости.
Вы надолго ли? мать всё никак не могла отпустить их от себя, то поправляя русые кудри близнецов, то смахивая невидимые пылинки с их тёплых бушлатов.
На три дня, как раз, на Рождество, братья высвободились из объятий, поприветствовали отца, отсалютовав по-военному. Затем пожали руку Михаилу, обнялись коротко.
Сестрёнка, ручку! Фёдор схватил Натали за руку, притянул к себе, обнял крепко, так, что девушка почувствовала, как ноги отрываются от земли. А вот Анатоль робко улыбнулся сестре и формально поцеловал трижды в щеки.
Садитесь, садитесь с нами, захлопотала у стола Софья Фёдоровна. Галя! Нужны ещё приборы! Быстрее, быстрее, дети хотят есть с дороги!
Появившаяся на зов хозяйки Галя побежала за чистыми тарелками.
Наташа, душа, играй нам! Веселое! Польку! Наконец-то и к нам заглянуло счастье, распорядился старший Грушевский, взмахнув рукой в полководческом жесте.
А где же наш маленький злобный братец? Фёдор повернулся к Михаилу, устраиваясь на положенном ему месте.
Он Э, он Михаил нерешительно взглянул на отца, затем на мать. Прочитав его взгляд, Софья устремилась к мужу.
Позволь пригласить Дмитрия, Алеша, голос её снова потерял краски. Так происходило всегда, когда случалось просить Алексея Власовича о чём-то хоть мало-мальски важном.
Грушевский поморщился, но всё же величественно махнул рукой. Михаил поспешил к двери. Натали всё мялась за инструментом, перебирая аккорды. Почему-то ей казалось, что Дмитрий снова засвоевольничает и не спустится поприветствовать братьев. Не исключено, что это рассердит отца ещё больше: никто не смел пренебрегать его милостью. Но от сердца отлегло, когда в дверях показались оба брата. На губах Дмитрия даже появилось что-то, отдаленно напоминающее улыбку, когда он здоровался с близнецами. Встретившись с Дмитрием взглядом, Натали, как обычно, засмущалась, уткнулась взглядом в клавиши и начала играть первое, что пришло в голову. Софья Фёдоровна всё никак не могла угомониться, металась между Фёдором и Анатолием, то подливая им чая, то разглаживая невидимые складки с формы. Михаил вернулся на своё место, а Дмитрий за стол садиться не стал. Налив себе чашку кофе, он устроился у рояля, оперся локтем на его крышку, смущая Натали.
В столовой появился Николай, в халате и с сеточкой на голове. Фёдор заметил его прежде, чем Николай успел отреагировать на появление близнецов. Подскочив к брату, Фёдор схватил его за руку и тряс её так сильно, что вихор выпал из-под сетки и прыгал на лбу Коли, и так долго, что Николаю свободной рукой пришлось разжимать пальцы Фёдора. Вырвавшись, Николай шарахнулся от брата, стащил с головы сетку и вздёрнул подбородок, словно пытаясь поддержать уязвлённое достоинство. Буркнув приветствие, он прошёл к столу, сел на своё место и жестом попросил у отца газету. Натали мельком переглянулась с Дмитрием. Тот покачивал ногой, смаковал кофе, и, когда он поймал взгляд сестры, губы его растянулись в злорадной улыбке. Натали едва успела сжать губы и снова уткнулась взглядом в клавиши, следя за пальцами. Их отношения с Николя были нейтральными, к существованию друг друга они относились равнодушно, но, когда заносчивого брата кто-то ставил на место, это каждый раз оказывалось неожиданно приятно.
Все мои дети здесь, как заведенная повторяла Софья, как чудесно! Все дети!
Анатоль остановил мать, мягко взяв за руку и усадив рядом с собой на место Дмитрия.
Надо непременно заказать семейный портрет, Грушевская снова вцепилась в рукава.
Соня, Алексей покачал головой.
Зачем же портрет, мама, поддержал отца Михаил. Сделать фото куда быстрее. И дешевле, что в нашей ситуации немаловажно.
Нет, это не то. В картине душа, почти с благоговением произнесла Софья и чуть наклонилась к Анатолю, словно раскрывая ему большой секрет.
Ни один художник не успеет закончить семейный портрет, он наклонился к ней в ответ. Плечи Софьи Фёдоровны чуть опустились. Анатоль ободряюще улыбнулся.
Закажем самую большую карточку, чтобы каждую ресничку было видно, пообещал он.
Мы сегодня собирались с Наташей на реку, кататься на коньках. Заодно можем зайти к фотографу, предложил Михаил.
Натали снова устремила взгляд на Дмитрия: откажется или нет. Но лицо младшего Грушевского не выражало никакого интереса к происходящему. Поймав взгляд сестры, он усмехнулся едва заметно, но как-то тяжело и презрительно. Натали, не отводя глаз, настойчиво качнула головой: Пойдём. Дмитрий бесшумно вздохнул, откидывая челку со лба. Снова кивок, чуть вперед: Пожалуйста. Из-под пальцев вылетела фальшивая нота, темп сбился. Дмитрий посмотрел исподлобья, поджал узкие губы и покачал головой, признавая поражение.
Глава 2
К фотографу добрались только после обеда: Софья Фёдоровна долго прихорашивалась и всё перебирала свои немногочисленные наряды. Дети, переговариваясь и посмеиваясь, ждали в холле, в какой-то момент сняв шубы и обмахиваясь прочитанными газетами, которые Алексей Власович складывал на комоде. Сам старший Грушевский сначала храбрился, а потом совсем сник, присел на пуфик и каждые пять минут отправлял Галю поторопить Софью.
Когда Грушеские в полном составе добрались на двух санях до центра города, где располагалась мастерская, всё пошло гораздо быстрее. Софья Фёдоровна с помощью Николая определилась с фоном, родителей усадили на кресла, дети устроились рядом: Михаил, Натали и Фёдор ближе к матери, Николай, Анатоль и Дмитрий со стороны отца.
Закончив со съемкой и договорившись о дне, когда можно будет забрать карточки, семья разделилась: мать с близнецами отправились на прогулку, Николай не поделился, куда направился, как и Алексей Власович с Дмитрием, а Наташа с Михаилом поспешили на реку.
Зимой набережная реки Казанки становилась местом притяжения горожан почти столь же важным, как и центральная городская площадь.
Как только лёд у берега становился достаточно крепким, на реке появлялись дети неугомонные и бесстрашные; за ними парочки, соскучившиеся по романтике холодов и снегопадов и уставшие от однотипных рестораций и кафе. Ближе к Рождеству на набережной каждые выходные выстраивались ларьки, в которых продавали всё, что торговцам удавалось дотащить до реки: пряники, варежки и шали, разную домашнюю утварь, а иногда даже мебель и антиквариат.
Михаил вытащил блестящие полозья из тканевого чехла и присел перед сестрой на корточки.
Хороши, коротко улыбнулся он, прикрепляя коньки к узкому девичьему сапожку.
Почти полгода копила, Натали скромно зарделась. Сама она считала, что просто "хороши" было недостаточно для её долгожданного приобретения.