Мороз обжигал щеки, однако я так забегалась, что вся взмокла и распахнула пальто. И Ирку тоже в жар бросило, когда она услышала об исчезновении ее подопечной.
Как пропала? ахнула она, когда я позвонила и сообщила пугающую новость. Куда пропала?
Ирка, если бы я знала, куда она пропала, я бы там ее и искала! сердито рыкнула я. Не тупи и не рассусоливай, звони ей, живо! Мобильник у нее с собой?
Мобильник? Мобильник у нее: со мной! убитым голосом ответила подружка.
Тут только я вспомнила, что Катькин папочка-тиран просил Ирку не подпускать его доченьку к телефону. К домашнему аппарату Ирка всякий раз сама подходила, а мобильник, значит, у Катерины просто конфисковала.
И что же нам теперь делать? растерялась я.
А я почем знаю? огрызнулась расстроенная Ирка. Возвращайся, может, она тоже сама явится. Большая девочка, адрес знает, и деньги на такси у нее есть.
Однако большая девочка не явилась ни через час, ни через два, ни в Пионерский микрорайон к тете Ире, ни в отчий дом в центре города. Мы много раз звонили и на домашний телефон Катерины там никто не брал трубку, и на сотовый Катькиному деспотическому папочке, но абонент был хронически недоступен.
Что же это получается, тетя Ира? Потеряли вы чужого ребенка! с укоризной заключил Колян.
Наш собственный ребенок мирно спал после обеда, а трое взрослых сидели, пригорюнившись, в гостиной и пили коньяк, чтобы удержать в узде нервы.
Ни удержать нервы, ни удержаться на месте самим не удалось. Распереживавшейся Ирке не сиделось, она бегала по всему дому и выглядывала в окна, словно у нее не родственница потерялась, а домашняя кошка. Только что «Кис-кис» не кричала! Я ходила за подругой с полной рюмкой успокоительного коньяку, Колян следовал за нами обеими с початой бутылкой, а освеженный послеобеденным сном Мася, радуясь непонятной суматохе, путался у взрослых под ногами.
Куда же она подевалась? с тоской в голосе в десятый раз вопросила Ирка, по пояс высунувшись в распахнутое окно Катькиной комнаты.
Осторожно, вывалишься! я испугалась и потянула подругу за пояс халата.
Ничего, там должно быть мягко, безразлично ответила Ирка, разгибая спину. Снег пошел.
Действительно, в свете мощного электрического фонаря, подвешенного над крыльцом, замедленно кружились редкие крупные снежинки. Они были похожи на бабочек белой моли, очень голодных и ищущих корма.
Не там ищут! пробормотала я.
А где надо? Ирка проворно развернулась ко мне.
Я сообразила, что мысли подруги всецело заняты поисками пропавшей Катьки, решила, что ей не помешает немного отвлечься, и с готовностью объяснила:
Снежинки похожи на бабочек моли, которые прилетели в поисках пищи к нам, хотя кормушку для них приготовили соседи!
С этими словами я махнула рукой в сторону близкого забора, разделяющего два домовладения. Там на веревке, протянутой между двумя яблонями, тяжело, со скрипом, как жестяной флюгер, покачивалось на ветру раздвоенное кумачовое полотнище.
Это красное знамя, что ли? прищурилась близорукая Ирка. С чего это Александр Васильич флаг вывесил, разве нынче государственный праздник?
Какого государства? СССР? заинтересовалась я. Вроде в Стране Советов в феврале месяце был только один народный праздник День защитника Отечества, а он прошел на минувшей неделе. Или этот флаг с тех самым пор висит?
Нет, вчера его не было, уверенно сказала Ирка. Вчера утром у Васильича постирушка была, он все веревки постельным бельем завесил. К вечеру простыни и пододеяльники прихватило морозом, и старик никак не мог сам их снять. У деда артрит, пальцы едва гнутся, где ему с прищепками сражаться. Громыхал замерзшими полотнищами, как досками! Я не выдержала и пошла ему помогать. Точно помню: мы все сняли, ни одной тряпки не оставили. Видно, этот алый стяг Васильич уже сегодня выбросил.
Да никакой это не советский флаг, слепухи! замеялся за нашими спинами зоркий Колян. Это, дорогие мои, шикарные красные шорты для серфинга!
Мы с подругой переглянулись и не выдержали, расхохотались, вообразив себе тонконогого и пузатого пенсионера Александра Васильича в красных шортах серфингиста. Потом Ирка снова нахмурилась, пробормотала:
Небось, забыл дед про свою спортивную форму! и пошла в кухню, к телефону.
Мы с Коляном остались у окна и через минуту увидели Иркиного соседа Александра Васильевича. Старый склеротик вышел из дома во двор, проковылял к веревке между яблонями и с трудом отцепил с нее примерзший серфингистский «флаг». Штаны громко хрустели, упорно не гнулись и в целом выглядели так, словно их выпилили лобзиком из листа крашеной фанеры.
Серфингистские штаны во все стороны равны! продекламировал Колян.
Дед Васильич поворочал гремящие фанерные штаны в руках, приложил их к себе, недоуменно пожал плечами и ушел в дом, сунув примороженную одежку под мышку, как плоский пакет.
Ирка в кухне сердито гремела посудой. Колян и Масяня этими звуками живо заинтересовались и побежали на шум в надежде на внеплановый перекус. Ирка дала им по куску сыра и выпроводила с кухни, после чего обессиленно рухнула на табурет, подперла щеку кулаком и пригорюнилась. Я посмотрела на нее неодобрительно. Тоскливое ничегонеделание мне претит, я жаждала действий, только не знала, каких именно. Мне не хватало информации.
Может, этот хороший парень, с которым ушла Катерина, какой-нибудь ее приятель? спросила я. Ты знаешь Катькиных друзей?
Друзей не знаю, только с одной подружкой шапочно знакома, ответила Ирка. Зовут ее Дина, фамилия мне неизвестна. Хорошенькая синеглазая дурочка, Катькина однокурсница.
А где Катерина учится? полюбопытствовала я.
В университете, безразлично отозвалась подруга. Она будущий химик-технолог.
Химик? я очень удивилась.
Мне казалось, что нездоровое увлечение экстрасенсорикой более пристало легкомысленной фантазерке с гуманитарным образованием. А химия серьезная наука, точная. Странный выбор для девицы с завихрениями!
И как она учится? спросила я. Плохо, наверное?
Да нет, хорошо. Я видела ее зачетку, там за пять семестров ни одной тройки, ответила Ирка, откровенно не понимая причины моего внезапного интереса к Катькиной успеваемости. А почему ты спрашиваешь?
Да просто так, из любопытства, соврала я.
На самом деле в голове у меня уже вываривалась медленно, как холодец из ушей и хвостов, одна весьма любопытная мысль, я просто не хотела выдавать ее Ирке в полусыром виде.
А у подруги, оказывается, возникла своя версия событий.
Ты знаешь, чего я боюсь? Что девчонку украли! призналась она. Катька единственная дочка богатенького папочки, за нее можно кучу денег заломить!
А кто у Катьки папочка? заинтересовалась я.
Прежде я не была знакома с этими родственниками Моржика Андреем Петровичем Курихиным и его взрослой дочерью Катериной, да и не знала о них почти ничего. Познакомиться с Катькой толком за полдня я не успела. Мы и встретились-то случайно, потому что у Ирки вышла накладочка в расписании приема гостей. Наше семейство подруга, которой скучно было в отсутствие мужа, пригласила к себе на уик-энд, и мы приехали утром, а Катерину неожиданно привезли к тете вчера вечером. Девчонка общаться с нами не рвалась, то лежала с книжкой на диване в предоставленной ей комнате, то слонялась по коридорам. С закрытыми глазами, в балахоне, блеклая, как старое фамильное привидение.
Андрей Петрович Курихин владелец крупного винно-водочного производства, ответила Ирка. Вернее, он совладелец предприятия, там два хозяина, но оба очень богатые дяденьки! У Курихиных даже своя яхта есть.
Ух ты! восхитилась я. Значит, киднеппинг имеет смысл. Однако бабка из травмпункта сказала, что Катька сама, по доброй воле ушла куда-то с «хорошим парнем».