Ах, ты в этом смысле? спохватился Селезнёв и удовлетворенно заулыбался. Умеешь ты, Павел Максимович, ничего не скажешь, умеешь! иповернулся к Карнаухову. Ведь умеет! Ты чего молчишь?
Тот радостно закивал, но тут же помрачнел и осторожно задал вопрос:
А деньги? Это же много денег понадобится! Он начал загибать пальцы на холеной руке. Подготовка, координация, людской ресурс, телевидение
Уваров добавил:
Не забудь силовиков, блогеров
Откуда мы эти деньги возьмем, Николай Александрович? Мы же не Сорос какой‐нибудь!
Погоди, это сколько ж денег? озабоченно заволновался Селезнёв.
Уваров наблюдал за их лицами. Это было даже любопытно видеть, как до них доходит масштаб задач и каких ресурсов это может стоить. Сам он знал, во что обойдется предлагаемое им, знал, что для Карнаухова, может, эта сумма и не проблема, и тот чисто теоретически может выдернуть их из оборота или снять со счетов корпорации, скрытых или открытых на подставные компании. Однако загвоздка даже не в количестве денег. Протесты по безналу не работают. Нужны конкретные наличные деньги. Много наличных денег. Найти банк под обналичку можно, но это уже криминал. Для этих, строящих из себя законопослушных деловых людей, огромный риск. Обналичивание ненужный след, по которому можно легко проследить происхождение денег. А в протестах очень важна анонимность спонсора. Тут не всегда и криптокошелек помогает. Уваров знал, что ни тот, ни другой не захотят рисковать. Он посмотрел на обоих и едва сдержал улыбку. Было видно, как это понимание медленно доходит до Селезнёва. У того на лбу даже пот выступил. Карнаухов соображал быстрее, и по сдвинутым бровям и беспокойному взгляду было ясно, что он уже все понял и испугался, настолько, что готов отказаться от самой затеи. Не боец. Да и откуда этому столичному хлыщу быть бойцом? Детство на папиной цэковской даче, молодость в комсомольской конторе типа «Спутник». Утро девяностых встретил новоявленным обладателем многомиллионного капитала. Папа, бывший функционер, постарался итихо пропал в сени райских кущ где‐то во Флориде на берегу океана.
Вижу, Коля, не по душе мое предложение? Уваров перегнулся через стол и потянул к себе папку с представленным планом. Карнаухов беспомощно следил, как папка перекочевывает с одного, его, края стола на другой, к Уварову. В этот момент Селезнёв хлопнул своей огромной, как лопата, ладонью по папке.
Слушай, Уваров, он тяжело смотрел на Павла Максимовича, давай, чего уж там! Командуй! Вижу, у тебя уже все готово и все расписано.
Уваров разжал пальцы и откинулся на стуле. Посмотрел сначала на одного, потом на другого.
Я найду наличные. В обмен на дополнительные акции.
Сколько?
Немного, три с половиной процента. Это плюс к моим акциям.
Селезнёв и Карнаухов переглянулись.
А ничего, что это раза в два больше, чем ты потратишь? недовольно спросил Селезнёв.
До Карнаухова наконец дошло, и он наклонился к Селезнёву:
В этом случае у нас у троих будет блокирующий пакет. Мы сможем на Совете директоров и план утвердить, и контролировать его выполнение, да и вообще, ещё много чего сможем!
Сообразительный юноша, кивнул Уваров, это гарантия, что я не буду одиноким Дон Кихотом среди ваших мельниц. Как ты, Коля, сказал, в песочнице? Дон Кихотом в песочнице. Теперь песочница у нас у троих общая. Ну что? Договорились?
Селезнёв кивнул. Карнаухов произнес:
Договорились.
Прекрасно! Уваров поднялся. Яначинаю на следующей неделе. Не думаю, что вам нужны детали. Меньше знаешь, больше веры в людскую честность. Акции должны быть переведены на моё имя к началу протестов. Значит, недели через две. Связь держим напрямую каждые четыре дня.
Добро, прогудел Селезнёв.
Уваров перехватил трость покрепче и поковылял к выходу, спиной ощущая на себе их взгляды. Остановился у двери, повернулся:
Скажи мне, Коля. Вот я буду стараться, деньги потрачу. А ресурс у тебя есть, чтобы твоего Макеева одобрили в администрации?
Расчёт был на то, что Селезнёв после получения желаемого результата расслабится и потеряет контроль над разговором. Карнаухов же с его быстрой реакцией и психологией отличника не утерпит, выскочит вперед и сболтнёт то, что Уварову нужно узнать. Так и произошло.
Карнаухов самодовольно заулыбался:
Обижаете, Павел Максимович! Наш ресурс всем ресурсам ресурс отдел местного самоуправления в самой администрации.
Уваров кивнул, развернулся и скрылся за дверью.
Сидя в машине, он уже думал о следующей встрече. Происходящий после его ухода разговор он более или менее представлял.
Ему можно верить? спросит Карнаухов.
Да, кивнет Селезнёв, этот слов на ветер не бросает.
Мы что, вот так вот возьмём и введем его в Совет директоров?
Ты мне скажи, Селезнёв развяжет узел, сдернет галстук, засунет его во внутренний карман и покажет на папку с бизнеспланом, мы что, сами так не сможем?
Карнаухов откроет план, найдет главу «Слияния и поглощения», ткнет пальцем в строку и скажет:
Без его связей в антимонопольной службе и в биржевом комитете нет.
Селезнёв уйдет в заднюю комнату и, довольный, нальет себе виски.
На самом деле разговор не ограничился распусканием галстука и виски.
Карнаухов прошелся по кабинету, остановился у проема двери, помедлил и решительно шагнул в комнату. Селезнёв со стаканом виски развалился на диване.
Зря ты, Сережа, сболтнул в конце, добродушно начал он, но слово не воробей главное, что карта пошла! Во-первых, есть чем акционеров взбодрить, чтоб рожи кислыми не были. Собрание у нас когда? Через месяц? Вот! Да А во‐вторых, Макеева, наконец, к делу пристроим. Губернатор птица гордая! Гы-гы-гы!
Николай Александрович, не нравится мне всё это! Чуйка у меня!
Серёжа, вот ты вроде взрослый мужик, Селезнёв после выпитого виски благодушествовал, что ты как подросток? Чуйка! Докладывай коротко, ясно!
Не знаю! Карнаухов нервно тёр салфеткой внезапно вспотевшие ладони. Не знаю! Что‐то не так! Я засёк по часам. Говорили десять минут. Десять! И все, что он хотел, он от нас получил. Как факир! По щелчку пальцев. Или гипнотизёр! Так разве бывает?
А что такого? Селезнёв, смакуя виски, снова отхлебнул из стакана. Максимыч опытный переговорщик. А у тебя это, как её парадигма! Нет! Паранойя!
Карнаухов плеснул себе виски, выпил залпом, на мгновение задержал дыхание и коротко выдохнул. От выпитого его передёрнуло. Глядя куда‐то в сторону, сказал:
А вот акционеры возьмут и не проголосуют за него. Тогда что?
Негромко звякнул стакан о бутылку это Селезнёв осторожно отставил недопитый виски и тяжело посмотрел на Сергея Федоровича. Его мутный взгляд мгновенно прояснился и сосредоточился на носу Карнаухова, потом, словно потеряв фокус, замутнел снова. Он похлопал ладонью по диванной подушке:
Ну-ка сядь! Слушай внимательно. У меня в отделении на марше у двух бойцов развалились берцы. Подошва оказалась бракованная. А берцы новенькие, только со склада. Главное, задачу мы выполнили! Возвращались. И уходить нужно быстро! Ты настоящую пустыню видел? Не пляж на Бали, а пустыню. Камни! Парни замотали подошвы скотчем и бежали. Ноги в кровь, а бежали! Потому как скорость! Иначе накроют. Максимыч тогда нашим ротным был, тащил их вместе с парнями
Своих не бросаем! Всё равно накрыли! Двух потеряли и один трехсотый. Все из-за берцев!
Вы это к чему? едва улавливая смысл рассказа, спросил Карнаухов.
Не перебивай! рявкнул Селезнёв. Лицо его налилось кровью, и сам он был все ещё там, в североафриканской пустыне. Максимыч после командировки зашел в управление материального обеспечения и показал берцы. Как были, в крови, с обрывками скотча, так и бросил какому‐то майору на стол. Тут выходит нелепый мудак с большими звездами и давай на него орать.