Мирослава улыбнулась и, посмотрев на своего помощника, сказала:
Разве только попробовать задействовать свои связи. Может быть, удастся вытащить из пишущей братии адреса хотя бы некоторых жертв.
Попробуйте, моментально ухватился Морис за её предложение.
Прошло несколько дней, однако Мирослава больше не возвращалась к этой теме, а Морис не считал возможным напоминать ей. Он был уверен, что она не забыла об их разговоре, а если не говорит, то, значит, ещё не настало время.
И вот спустя несколько дней за завтраком она обронила, как бы невзначай:
Мы сегодня ближе к вечеру поедем в гости к тёте Виктории.
К тёте Виктории? удивился Миндаугас. И хотел спросить: «С чего бы это?» Но воздержался.
У тебя есть возражения на этот счёт? спросила Мирослава, уловив на его лице промелькнувшие у него сомнения.
Нет, к тёте Мирославы, известной писательнице Виктории Волгиной, Морис относился благожелательно, более того, она ему нравилась и как близкая родственница Мирославы, и как писательница. Дружен он был и с её мужем Игорем Коломейцевым. Который, кстати или некстати, был моложе своей жены на пятнадцать лет. При этом брак был первым и у неё, и у него.
Жили супруги в одном из соседних коттеджных посёлков, и они время от времени ездили к ним в гости. Но не так вот неожиданно. Можно сказать, ни с того ни с сего. Хотя, справедливости ради, он не мог не признать, что неожиданность была присуща и племяннице, и тётке.
Морис вспомнил забавную историю, связанную с Викторией.
Как-то они вдвоём спокойно пили чай на террасе в ожидании возвращения Мирославы из города. Игорь изъявил желание осмотреть их теплицу и отправился туда один, отказавшись от сопровождения и заверив Мориса, что он ничего оттуда не утащит.
Морис только улыбнулся.
А Виктория сказала мужу:
Иди уже, утоли своё любопытство.
Её следующей реплики, обращённой уже к Морису, казалось, ничего не предвещало. И вдруг она на полном серьёзе спросила:
Морис, ты любишь крыс?
Кого?! поперхнулся он чаем.
Ну, крысы, принялась объяснять она, это такие зверушки из семейства грызунов. Типа большие мыши.
Да знаю я, кто такие крысы, не выдержал Миндаугас, совершенно не понимая, куда это клонит тётка Мирославы.
Ну вот я и спрашиваю, любишь ли ты их?
Нет, не люблю, не задумываясь, ответил Морис.
Ага, удовлетворённо кивнула Виктория, в детстве моя прабабушка рассказывала мне, что до революции купцы держали в лавках много кошек. И они спали прямо в бочках с крупой.
Зачем?
Что зачем? не поняла она.
Зачем кошки спали в бочках с крупой?
Кто их знает, пожала плечами Виктория, наверное, им так нравилось, и, опять же, крыска могла приблудиться и сразу попасть кошке на зуб. Собственно, поэтому покупатели и не возражали против кошек, спящих на крупе. Всё-таки лучше промыть её от кошачьей шерсти, чем выбирать из неё крысиный помёт.
Резонно, согласился Морис, всё ещё не понимая, к чему Виктория затеяла этот разговор.
Так вот, меж тем продолжала тётка Волгиной, на современных оптовых рынках кошек почти нет. Наверное, санэпидеминспекция ругается. И зря! она тряхнула головой.
Морис не мог ответить на вопрос, нужны кошки на оптовых рынках или нет, поэтому промолчал.
Я когда-то обожала делать покупки на оптовке, призналась Виктория, глядя на Мориса таким ласковым взглядом, словно признавалась в любви не к оптовкам, а к нему самому. И вот в один прекрасный день гуляю я по рынку, делаю покупки и вдруг вижу, около прилавка сидит большая крыса размером больше моей ладони.
Морис посмотрел на неё недоумённо.
Точно-точно, сказала Виктория, чтобы развеять его сомнения. Я подошла, чтобы поближе её рассмотреть, потому что крыс никогда не видела. Только декоративных. Обычных же только на картинках и по телевизору. А эта оказалась такой симпатягой!
Морис недоумённо посмотрел на Викторию. Но она не обратила на его взгляд никакого внимания, продолжив восторгаться крысой:
Шёрстка у неё серая с рыжеватым отливом. Представляешь?
Морис неуверенно кивнул.
Ну так вот эта красавица сидела и умывалась. Она нисколько меня не испугалась. Я и спрашиваю продавщицу: «Она у вас что, ручная?» «Кто?!» «Крыса». «Какая крыса?!» «Ну вот, которая около вас сидит». И эта тётка оказалась очень странной! Неуравновешенной! Она как заорёт непонятно что! И запрыгнула на прилавок! А прилавок-то высокий. В тётке же живого веса не меньше ста десяти килограммов.
Морис уже смотрел на Викторию во все глаза.
А она, оценив его интерес, стала рассказывать дальше:
Вот орёт она благим матом, руками машет и прыгает на прилавке, будто учится чечётку выбивать. Я прямо испугалась! Виктория прижала руки к груди. И крыса тоже испугалась, с трогательной грустью вздохнула Виктория, и убежала. Потом женщина стала кричать: «Снимите меня отсюда!» Пришли три здоровенных охранника и еле-еле её оттуда стащили. Мне бы ни в жизнь на этот прилавок даже с табуретки не забраться, проговорила Виктория с плохо скрываемым сожалением, а она с асфальта запрыгнула.
Морис еле сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. Но тут, к счастью, вернулся муж Виктории и стал расспрашивать Мориса об устройстве их теплицы и урожайности выращиваемых в ней овощей и фруктов. В руке у него было несколько ягод клубники.
А обещал, что ничего не стащишь, шутливо укорила его жена, вот и верь тебе после этого.
Дико извиняюсь, сказал Игорь, но эти ягоды я всё-таки вымою и съем.
В холодильнике стоит чистая клубника, я утром собрал, бери сколько хочешь и ешь.
Так это ты собрал и вымыл, а я хочу сам, хитро прищурился Игорь и подмигнул жене.
А мне, если можно, уже готовую, вымытую, сказала Виктория, и Морис пошёл доставать блюдо с клубникой из холодильника.
«А впрочем, к тёте так к тёте», подумал Морис и сказал Мирославе, что никаких возражений против предполагаемой поездки у него нет. Но на всякий случай спросил:
А мы едем просто в гости или по поводу?
По поводу, призналась она, улыбнувшись, я хочу узнать у тёти побольше о вампирах.
Только и всего? удивился он и добавил: Я вам могу в интернете гору информации накопать на эту тему.
Нет, мне важен взгляд профессионала.
Морис фыркнул.
Можно подумать, что тётя состоит в обществе анонимных вампиров или их гонителей. Насколько мне известно, сказал он, не скрывая иронии, ваша тётя не интересуется мистикой.
Зато она интересуется убийствами! И чем они загадочней и невероятней, там лучше!
О да, кровожадности у вас у обеих хватает, продолжал иронизировать он.
Но Мирослава проигнорировала его скепсис. И он замолчал.
Когда на улице стоит конец мая и солнце начинает подумывать о закате только в десятом часу вечера, само слово «вечер» принимает неустойчивое значение.
Поэтому, когда Мирослава решила, что вечер наступил в четыре часа дня и им пора отправляться к тёте, он только кивнул и отправился выводить из гаража «БМВ».
Через сорок минут они уже подъехали к дому Виктории, посигналили и въехали во двор, где были встречены Игорем.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Мирослава чмокнула Игоря в щёку со словами:
Привет, дядюшка.
Привет, племяшка, ответил он с улыбкой, едва касаясь её щеки.
Так называемая племяшка была моложе дядюшки на три года. Что не мешало им общаться именно в таком ключе.
Викторию они нашли в гостиной, где она хлопотала вокруг уже сервированного стола.
Морис поцеловал писательнице руку и тотчас оказался в её объятиях. Крепко расцеловав его в обе щёки, тётя принялась обнимать Мирославу.
Как я рада, что вы приехали, дорогие мои, сказала она. И пожаловалась на старшую сестру Зою: А Зойка нас совсем забыла! Не едет к нам и не едет!
Дорогая, ты преувеличиваешь, Зоя была у нас две недели назад.