Oui, oui monsieur утвердительно кивнула горничная, рассмеявшись.
Заяц! торжествующе воскликнул Николай Иванович. Ну, зайца я не буду есть, я знаю его вкус.
И он отодвинул от себя сотейник, кивнул горничной, чтобы та убрала его.
Соте из зайца очень вкусное кушанье, месье. Напрасно вы его не кушаете, сказала горничная, прибирая блюдо.
Услыша от нее раз сказанное французское слово «льевр», Глафира Семеновна сама воскликнула:
Льевр, льевр! Теперь я вспомнила, что льевр заяц! Нас учили.
Ну, вот видишь
Николай Иванович налил себе в стакан остатки вина и выпил его, как бы вознаграждая себя за труд разгадывания кушанья.
Супруга взглянула на пустую бутылку и покачала головой.
Подали сыр и фрукты.
15
Лишь только супруги вышли после завтрака из столовой и стали подниматься к себе в комнату во второй этаж, как их догнала горничная и сообщила им, что с ними желает говорить «мадам ля проприетер», то есть хозяйка гостиницы.
Что такое у нее стряслось? воскликнул Николай Иванович. Неужели опять пансион?
Но хозяйка стояла уже тут. Это была пожилая женщина в кружевном фаншоне на голове, с крендельками черных с проседью волос на висках. Она приседала перед супругами, спрашивала, как им поправился завтрак, и супруги опять услышали в ее речи слово «пансион».
Тьфу ты пропасть! Вот надоели-то с этим пансионом! проговорил Николай Иванович, разводя руками. Оголодали они здесь, что ли! Глаша, скажи ты ей, что прежде нужно прожить хоть день один, пообедать и уж потом разговаривать о пансионе, обратился он к жене.
Апре, мадам, апре. Иль фо дине иль фо вуар. Апре дине, сказала ей Глафира Семеновна.
Bon, madame Merci, madame поклонилась француженка и стала спускаться по лестнице.
Переоденусь в другое платье попроще сказала Глафира Семеновна, входя к себе в комнату. Не перед кем здесь щеголять. Я думала, здесь все по последней моде в шелка разодеты, а здешние дамы в самых простых платьях разгуливают. И шляпку эту с высокими перьями не надену. Еще ветром, пожалуй, сдунет в море. Давеча ее у меня на голове как парус качало.
Супруга начала переодеваться. Супруг сел в кресло и задремал. Вскоре послышалось его всхрапывание.
Николай Иваныч! Да ты никак спишь? воскликнула Глафира Семеновна.
Она уже прикалывала к косе другую шляпку, низенькую, с бантами из разноцветного бархата и кусочком золотой парчи, наброшенном сбоку.
Супруг очнулся.
Сморило немножко проговорил он. Но я готов Идти куда-нибудь, что ли?
Да само собой. Не для того мы сюда приехали, чтобы спать. Надо идти город осматривать. Я уж переоделась. Надевай шляпу и пойдем.
Позевывая и покрякивая, супруг поднялся с кресла. Ему сильно хотелось спать, но он повиновался.
Супруги вышли из гостиницы и пошли по улице, останавливаясь у окон магазинов, где за стеклами были размещены разные шелковые и кружевные товары. Были и магазины с безделушками, с местными «сувенирами» в виде видов Биаррица, изображенных на раковинах, на веерах, на тамбуринах.
Вот этих безделушек надо непременно купить, чтобы потом похвастаться в Петербурге, сказала супруга. Смотри, какая прелесть веера, и всего только полтора франка. Вон и цена выставлена. Потом надо купить Чем славится Биарриц? спросила она мужа.
Да почем же мне-то знать? отвечал супруг. Если уж ты не знаешь, то я и подавно.
Вот надо узнать у доктора, чем Биарриц славится, и тоже купить для воспоминания.
Купим, проговорил супруг, отошел от окна и нос с носом столкнулся с рыжебородым человеком в белом фланелевом костюме и серой шляпе, воскликнув:
Валерьян Семеныч!
Это был тот самый петербургский купец-лесник Оглотков, которого он уже видел сегодня утром из окна своей гостиницы. Оглотков остановился и проговорил:
Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется. Какими судьбами здесь?
Приехали из Петербурга сюда себя показать и людей посмотреть.
Вот и мы то же самое. Когда вы приехали?
Вчера. Вот позвольте вас познакомить с моей супругой: Глафира Семеновна, месье Оглотков.
И я здесь с супругой, сказал Оглотков. Но мы здесь уже больше двух недель мотаемся и через недельку сбираемся уезжать.
Где же жена-то?
Утром купалась, после завтрака раскисла и теперь дома в дезабилье отдыхает. А я бегу теперь голубей стрелять.
То есть как это голубей стрелять? удивился Николай Иванович.
А здесь у нас уже такая английская затея. Голубей стреляем. Пари держим, отвечал Оглотков и погладил рыжую бороду.
Да вы-то разве англичанин? Ведь вы, кажется, ярославского происхождения-то.
Да, наш папашенька действительно славянин с берегов Волги, но мы-то уж здесь живем совсем по-английски. Впрочем, в нашем обществе не одни англичане. У нас князь Халюстин, граф Жолкевич, генерал Топтыгин Есть даже принц немецкий Вот уж фамилию-то я его не могу выговорить Гау-Гау-Альт Вот так что-то Фамилия какая-то трехэтажная Ну и много другой аристократии. У нас все аристократы.
Так Стало быть, здесь в аристократы записался? спросил Николай Иванович.
Нельзя. У нас общество такое Мы остановились в такой гостинице У нас и обед даже не в семь часов, а в восемь, и выходим мы к столу во фраках и белых галстуках. Перед обедом у нас «файф-о-клок», рассказывал Оглотков.
Это что же такое? спросил Николай Иванович.
Переодеваемся в смокинг и пьем чай. Нам в это время делают визиты.
Фю-фю-фю!..
Что же тут свистеть-то? Вечером мы в казино. Там у нас иногда концерты, иногда игра. В баккара все больше играем. Дамы в лошадки
Это, стало быть, как в Ницце такое же казино?
Вот, вот Вы еще не записались членами? Советую записаться, сказал Оглотков.
Это кула? Чтобы во фраках и в белых галстуках обедать? Благодарю покорно, отвечал Николай Иванович. Я рад-радехонек, что нашел такую гостиницу, где этого не водится.
Нет, нет. Я говорю про казино. В казино записаться членом. Вы и ваша супруга. Вот там и будем встречаться. Там познакомим и наших жен друг с другом.
Ах, в казино-то записаться! Пожалуй Впрочем, ведь можно и так ходить, гостями.
Дороже И опять же шик не тот. Тону такого нет. А мы если, стало быть, теперича члены с супругой, то входим туда, как хозяева Иногда по два, по три раза в день ходим. Вот, например, сегодня Сегодня у нас там в три с половиной часа дня концерт классической музыки. Исполнена будет оратория Вот уж какая оратория, я забыл, а только оратория Жена знает. Приходите.
Да ведь это я знаю сказал Николай Иванович. Это ведь на скрипицах душу вытягивать начнут.
Оглотков пожал плечами.
Правильно что говорить! произнес он. Но зато модно На аристократический манер Все здешнее высшее общество там увидите. Одних княгинь разных будет штук пять-шесть.
Нет, уж мы лучше вечером придем. Придем в лошадки поиграть.
Конечно же лучше вечером, поддакнула мужу Глафира Семеновна.
Мы с женой и вечером будем. Вот там, мадам, я вас и познакомлю с своей супругой. А теперь до приятного раскланялся Оглотков. Побегу голубей стрелять. И так уж опоздал.
Он пожал руки супругам и ускоренным шагом пошел по тротуару, помахивая тростью с серебряным набалдашником в виде шара.
Николай Иванович посмотрел ему вслед, кивнул и сказал супруге:
Каков английский аристократ! А еще года три тому назад, когда его отец-покойник был жив, так за обедом все они из одной чашки щи хлебали, а за фрак-то тятенька выволочку бы дал, если бы во фраке его увидел.
Цивилизация отвечала Глафира Семеновна.
16
Оставшись на улице одни, супруги почувствовали какое-то сиротство. Они взглянули друг на друга, и Николай Иванович спросил жену:
Куда ж мы теперь?..
Да пойдем дальше по этой улице. Доктор Потрашов давеча говорил, что и весь Биарриц-то состоит из одной улицы.
Они шаг за шагом и останавливаясь у окон магазинов, кондитерских и парикмахерских прошли всю улицу Мэрии и продолжение ее улицу Мазагран, свернули в рынок, где продавались съестные припасы, побывали на почте, находящейся против рынка, и уперлись в берег моря, где уже кончалась улица Мазагран. Перед ними была бухточка Порт-Вье с зданием теплых ванн у самой воды. Здесь они спустились к воде. В тихой бухточке со стеклянной синей поверхностью, совершенно без всякого прибоя, купались двое мужчин. Никто на них не смотрел, да и никого на берегу не было. Только старуха прислужница из теплых ванн развешивала для просушки купальное белье на веревку.