— И насколько, Клей?
— Только что не подгорает.
— Его могут снять с довольствия. Клей? Он ведь мой друг, ты знаешь, я не продам его, как Иуда, и не буду держать тут взаперти, чтобы ты пришел и угробил парня. Поищи кого другого, Клей. Билли-Билли — мой кореш.
— Не волнуйся, Джанки, не ты один его друг. Мне велели уберечь его и вывезти из города.
— И далеко?
— Никто не собирается его убивать, — сказал я, начиная злиться, Джанки Стайн — не тот человек, который должен решать судьбу Билли-Билли.
— Ладно, — ответил он, — если увижу — задержу.
— Куда еще он мог податься? Он знает, что его ищут, и ему нужно где-то отсидеться. Куда он пойдет?
— Ума не приложу, Клей. Сюда, наверное. А может, попытается своим ходом убраться из города.
— Сомневаюсь. Во всяком случае, надеюсь, что нет. Если он попробует сбежать, наверняка попадется.
— Ну, тогда не знаю, Клей. Он бы пришел сюда. Понятия не имею, к кому еще ему идти.
— Как насчет покупателей?
— Да нет, черт возьми, — Джанки потеребил свой лоб дрожащими пальцами.
— Есть одно место, в которое он иногда захаживал, но только днем, насколько я знаю. Как-то раз он заглянул туда вечером и вернулся без гроша.
— Без гроша?
— Он ходил туда за деньгами. Одно время я думал, что он сдает кровь в какой-то больнице. Ну, что-то в этом роде. Но нет: суммы-то были разные. Да и нечасто он туда ходил, понятно? Только когда оставался совсем без наличных. Последний раз он был там месяца два назад, когда ты искал его из-за просроченного долга. Там-то он и достал деньги.
— И ты не знаешь, где это место? Тебе ничего о нем не известно?
— Мне очень жаль, Клей. Он сказал только, что ему не велели болтать. Билли-Билли даже под кайфом никогда об этом не говорил.
— А больше он никуда не мог пойти?
— Насколько я знаю, нет, Клей.
— Ладно. Ты можешь какое-то время обойтись без иголки? На тот случай, если он объявится?
— Голова чертовски болит, Клей.
— Попробуй, ладно? Мне необходимо разыскать этого парня.
— Я ни за что не ручаюсь, Клей. Смотри, — он протянул руки. Они тряслись. — Видишь?
— Хорошо, тогда вот что: не возражаешь, если кто-нибудь недолго посидит у тебя?
— Черт, да не возражаю я!
— Прекрасно. Держись.
Я подошел к телефону и позвонил парню по имени Джек Эберхардт. Вообще-то он работает громилой, но сейчас мог посидеть здесь и подождать Билли-Билли. Кроме того, он не колется.
Джек спал, но, когда я втолковал ему, что мне нужно, обещал тотчас приехать. Я положил трубку и вернулся к Джанки.
— Ты слышал, что я говорил?
— Конечно. Кажется, я не знаю этого парня.
— Здоровый такой, — сказал я. — Брюнет со сломанным носом.
— Ладно.
— Потерпи до его прихода, хорошо?
— Договорились, Клей.
— Еще раз прости, что разбудил.
— Ничего, Билли-Билли — мой друг.
— Еще увидимся, Джанки.
— Конечно.
Он прищурился, посмотрел на свои карты, лежавшие рубашками кверху, и снова принялся тереть лоб ладонью.
Я ушел.
4
Колесные колпаки были на месте, и это меня несколько удивило. Я залез в машину и посидел с минуту, размышляя. У Билли-Билли не было друзей, кроме Джанки Стайна и этого неведомого европейца. И еще, быть может, содержателя, о котором мне говорил Джанки. Надо попробовать выяснить что-нибудь об этом источнике средств.
Билли-Билли мог пойти к одному из своих покупателей, хотя я сомневался в этом. Толкач старался не ставить себя в такое положение, когда он чем-нибудь обязан покупателю. Прийти к Джанки — единственное, что имело смысл.
Если, конечно, его не загребли легавые.
Очень умная мысль, нечего сказать. Я запустил мотор и поехал прочь от центра. Было почти шесть часов, быстро светало. Улицы приобрели унылый серый цвет, как бывает всегда на границе ночи и утра.