Глаза заливают перед тем, как в спину шмаляют. Это кореши. А бесы?
– Значится, для меня эта книжка вроде телефонного справочника, чего набрал, то и "алло"?
– Так, – соглашается бес.
Я погружаюсь в созерцание нашего гостя. Ну что ж. Нас четверо, он пятый – до Москвы довезем. Князя порадуем, а может… Я, собственно, Князю беса привозить не подряжался. Мне, может, бес самому нужен. Волына есть, тачка есть, хата есть, теперь бес нужен. Я его, может, на кухне поставлю вместо посудомойки. Правда, копию надо сделать с книжки, прежде чем ее отдавать. Без копии мне хана, как кассирше Аэрофлота без расписания авиарейсов.
Только… нехорошо ему в таком костюмчике ехать.
И тут я слышу громкое чавканье. Я гляжу вбок – это сидит голодный Генка и потихоньку пальцами таскает из общей кастрюли макароны.
– А ну клади обратно, – говорю я.
Генка косится на меня и говорит:
– Ходжа, а Ходжа, он же все‑таки бес. Давай его изгоним. Я ведь православный.
– А чего ты можешь? – любопытствует Сашка.
– Я все могу, – гордо отвечает гость.
– Шикарно, – говорю я, – значит, у нас тут свой "Менатеп" образовался. Чего будем заказывать?
А бес наш встрепенулся и этак с издевкой:
– А чего это я вам буду служить?
– Как, – говорю я, – бесы всегда всякое богатство приносят, то, се, золото, путаны, я вон слыхал, доктор Фауст…
– А в обмен на что? – справляется наш гость.
– М‑м… на душу.
– Я не согласен, – вдруг изрекает Генка.
– А иди ты! – говорю ему я.
И тут наш бес так вкрадчиво говорит:
– В том‑то и дело, что на душу. А ты посмотри на себя, Шариф. Кто инкассаторов "Тауруса" грабил? А Алексенова кто завалил? А потом еще помнишь, ездили вы отдыхать в Сочи…
– Затнись, – ору я.
Бес затыкается с удовлетворенным видом. Это он прав. Я так даже по нашему УК вешу лет на пятнадцать, а уж в небесной ментовке мне впаяют на полную катушку…
– Вот и рассудите, – говорит бес, – если бы вы были какие‑нибудь хорошие люди, ну, доктор Фауст или еще что, то я бы, конечно, приобрел в казну ваши души. А зачем мне покупать имущество, которое и так состоит у нас на балансе? Этак меня первый же аудитор котлы чистить отправит!
Мое лицо меняется. Я бледнею. Я натягиваю кроссовки и кричу:
– Генка, где здесь церковь?
– Тебе‑то зачем? – искренне поражен Генка.
– Я проникся, – кричу я, – я покаяться хочу! Ты слышал, что этот хвостатый сказал? Мы же все в котле кипеть будем! Нам там каждый день будет Чечня с полной выкладкой! Все! Я пошел каяться!
– И я с тобой, – говорит Сашка, соображая, в чем дело.
Бес испуганно вертит глазками.
– Вот, – говорю я, – будет тебе от начальства поощрение. Мол, появившись на земле, спас три души от ада! Тебе, голубчик, вместо Билли Грехема выступать надо.
В глазах беса тоска. Он вдруг соображает, что наделал. Ему нелегко. Он ясно видит себе, как отчитывается перед начальством о спасении трех душ. Он ясно представляет себе реакцию начальства.
– Братцы, – говорит он, – не надо в церковь. Ну, я вам чего‑нибудь дам.
Я улыбаюсь. Вот так‑то лучше.
Я подхожу к кастрюле с макаронами и молодецким мае‑гири отправляю кастрюлю в воздух. Кастрюля лопается. Макароны разлетаются по комнате на манер конфетти. Они виснут на стенах, а один сталактитом свешивается с люстры.
– Жратвы, – приказываю я бесу, – оленина, баранина, осетрина – полный список ресторана "Балчуг"!
Бес начинает таять.