Энн склонилась над календарем, прекрасно зная, что посетитель не кто иной, как ее отец. Он сходил с ума по старым машинам и мечтал выиграть пробег Лондон - Брайтон для старых автомобилей. Всем, кто его знал, это было известно.
- В записях ничего нет, - сказала она, собрав все свое самообладание. - Но если к вам еще кто-то пришел, я не буду допивать чай. Я выйду через заднюю дверь.
- Ладно, но сначала уберите свой письменный стол.
Торопливо схватив чехол от машины, она стала ставить его на место, но он никак не защелкивался, и ей пришлось снова снять его. Дверь отворилась, и она почувствовала, как краснеет, когда на пороге появился высокий представительный мужчина.
- Лори, - воскликнул Пол. - Как замечательно! Я не ожидал увидеть вас так скоро.
Лори Лэнгем улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
- Я не помешал?
- Нет, совсем нет. Я сегодня уже закончил работу.
Лори посмотрел на Энни на Сирину.
- А это, я полагаю, и есть ваша маленькая секретарша, - громко провозгласил он, направляясь к рыжеволосой актрисе.
- Это Сирина Браун, - сухо ответил Пол, - с которой несколько лет назад вы играли в одном спектакле. А маленькая секретарша собралась уходить через веранду.
- Надеюсь, не из-за меня, - величественно произнес Лори. - Вернитесь, дорогая моя. Вы, наверное, и есть та девочка с прелестным голосом.
Услышав в мягких словах отца приказ, Энн повернулась со всей непринужденностью, на какую была способна. Она почувствовала, как ее руку крепко пожала его рука, но не решалась смотреть ему в глаза, а уставилась куда-то через плечо.
- Как поживаете, мистер Лэнгем? - еле нашлась, что сказать Энн. - Встретиться с вами большая радость.
- Должен сказать, что на вашем личике радости не видно, - пробормотал ее отец и пальцем поднял ей подбородок. - Улыбнитесь же наконец, моя дорогая.
Энн быстро выполнила его приказ и повернулась к столику на колесах.
- Не хотите ли чая?
- Конечно. Ни молока, ни сливок, пожалуйста, но с четырьмя кусками сахара.
Когда Энн вернулась из кухни, отец сидел на диване рядом с Полом, а Сирина напротив них.
- Давно вы не писали комедий, - говорил отец. - Думаете, благоразумно делать это сейчас?
- Я достаточно благоразумен, чтобы сознавать, что ничего другого я сейчас написать не смогу. Серьезной пьесы мне уже не сделать.
- Не говорите глупостей. У вас еще вся жизнь впереди, чтобы написать вторую "В тисках".
- Я не хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.
- Неужели?
- Единственный способ сохранить рассудок в этом мире - это смеяться над ним. Поэтому я и сделал "Брак был устроен".
- Хорошее название.
- Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!
- Неужели? - Лори взял чашку из рук дочери. - Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс… э-э… не уловил вашего имени.
- Лестер, - сказала Энн. - Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.
- Интересная аналогия, - начал Лори, наслаждаясь ситуацией. - Я часто думал, что у всех пьес есть свои характерные для них цвета. Так, например, "Гамлет" - черный, "Макбет" - красный, а "Ромео и Джульетта" - зеленый. А как по-вашему, какого цвета эта новая пьеса?
- Я дальтоник, - холодно ответила Энн.
- Как дипломатично! - прожурчала Сирина.
- Вы гораздо умнее меня.
- Красивой женщине нет необходимости быть умной, - галантно произнес Лори. - За прошедшие несколько лет вы совершенно не постарели!
Сирина подняла одну бровь.
- Не так уж много прошло лет, мистер Лэнгем. Всего четыре года.
- Да, да. А мне показалось больше. - Знаменитый профиль был повернут к публике. - Расскажите, чем вы занимались это время? Вы все еще замужем?
- Эдди был убит в Африке, но между нами все кончилось задолго до этого. Брак с ним был самой большой ошибкой в моей жизни.
Хотя Сирина говорила все это Лори, Энн знала, что слова ее были обращены к Полу, и она исподтишка глянула на него. Но он не подавал виду, что прислушивается к разговору, и просто невозмутимо сидел в кресле с безразличным видом.
- Теперь вы снова собираетесь играть? - поинтересовался Лори. - А вам никогда не хотелось побездельничать?
Сирина рассмеялась.
- Я живу, чтобы играть. Я не смотрю на это как на работу.
- Кстати, о работе, - прервал их Пол, взглянув на Энн. - Можете быть свободны. Я сегодня больше работать не буду.
- В таком случае, я отвезу мисс Лестер домой, - Лори поднялся на ноги. - Не хочу нарушать ваш тет-а-тет, Пол. Мы можем поговорить в другой раз.
- Я думаю, вы захотите отдохнуть после такого ужасного года, какой вам довелось пережить, - сказала Сирина. - Или вы тоже умираете от желания вернуться на сцену?
- Как и вы, я счастлив только когда передо мной зал, полный народа! - Он помахал рукой. - Мой автомобиль в вашем распоряжении, мисс Лестер. Красивейший "роллс" 1930 года! Я купил его вчера, чтобы отметить возвращение домой.
Энн молча вышла из дома впереди него. У обочины стоял старинный голубой "ролле". Она влезла на высокую ступеньку, пока отец раскручивал ручку мотора. Машина зафыркала, заскрипела, закашляла и ожила. Лори забрался на сиденье рядом с ней, отпустил тормоз и двинулся вдоль дороги. Только тогда Энн дала волю своему возмущению.
- Хотела бы я знать, чего ради было устроено это представление? - сурово спросила она.
- Лично мне было очень забавно видеть это все.
- Я хочу знать зачем?
- Я хотел посмотреть, как идут дела у вас с Полом.
- Можно было вести себя пристойно.
- Но подумай, как скучно это было бы! А кроме того, я собирался вести себя нормально, пока не увидел хозяйскую позу мисс Браун. Немножко ревности может только помочь тебе.
- Я не хочу, чтобы Пол ревновал меня.
- Не ради тебя самой, кукленок, - хитро промолвил ее отец, - но ради несчастной Розали Дональдс. Не забывай, что ты работаешь у него только ради нее.
- Не забуду, - медленно проговорила Энн. - Это самое важное, что я должна сейчас помнить.
5
Пол Моллинсон проснулся в отвратительном настроении и стал размышлять, почему такой солнечный день кажется ему мрачным и тусклым. Он должен был радоваться жизни: его пьесу принял к постановке лондонский театр и режиссером согласился быть Эдмунд Риис. Чего еще желать драматургу?
Он продолжал злиться, когда, войдя в кабинет, обнаружил, что Энн уже сидит за машинкой. Она была предельно сосредоточена на работе. В профиль ее щека была нежно-округлой, и волосы падали на нее золотой волной.
- Я думал, здесь Сирина, - сказал он. - Вроде бы я слышал, как она разговаривает со Смизи.
- Это была я. Мы с ней поговорили в холле.
- Вчера Лори отвез вас прямо домой?
Не будучи уверенной в том, что Пол не проследил за ней, Энн заколебалась с ответом:
- Мы поехали на его квартиру.
- Я полагаю, что миссис Лэнгем была там?
- Конечно, - преувеличенно возмущенно отреагировала Энн. - Она очаровательная женщина.
- Главное, чтобы вы об этом не забывали. Лори изумительный, приятный человек, но он - актер и…
- Я не хочу слышать никаких двусмысленностей в его адрес. Ни слова!
Пол с недоумением поглядел на нее.
- Я не буду говорить ничего плохого о нем: он мой друг. Я только пытался предостеречь вас, что люди театра склонны говорить разные слова, не придавая им особого значения.
- Вроде того, как миссис Браун зовет всех "дорогой" или "дорогая"?
- Вот именно! - Он с усилием взял себя в руки. - Я собираюсь заправить машину и подстричься. Если Сирина приедет раньше, скажите ей, что я скоро вернусь.
Когда приехала Сирина, Энн пригласила ее подождать.
- Там на столе есть журналы, если вам хочется почитать.
- Спасибо, дорогая, но не хочется. Хотите сигарету?
Энн отказалась, а Сирина закурила и стала бродить по комнате, останавливаясь, чтобы полюбоваться собой в зеркале, в оконном стекле, в стеклянной дверце горки с фарфором.
- Как он работает? - наконец остановилась она у магнитофона.
- Поверните ручку, включите микрофон и поставьте стрелку на "запись".
- И что случится тогда?
- Вы говорите в микрофон, потом проигрываете, или можете все стереть и начать снова.
- Какая вы жутко умная - все знаете! - рыжая головка наклонилась набок. - Я попробую. Включите мне его, хорошо? А я прочту кусочек из пьесы Пола. Дайте мне какой-нибудь кусок с монологом Мэри-Джейн.
Энн передала ей текст второго действия, и Сирина стала читать его. Дойдя до монолога, она остановилась. Это была сцена, во время которой Мэри-Джейн узнает, что Фрэнк - ничтожество, как и она сама, а не преуспевающий богач. Сирина включила запись и встала перед микрофоном. Ясно, с четкой дикцией она начала читать.
Пока она произносила первые несколько строк, Энн еще на что-то надеялась, но по мере чтения почувствовала, что не может сдержать враждебности. Сирина рисовала эту девушку охотницей за деньгами, не показывая тонкого подтекста разочарования, которым должен быть пронизан этот образ.
- Прекратите! - Энн наклонилась вперед и выключила магнитофон. - Вы губите эту роль!
Сирина круто обернулась.
- Какого черта вы это сделали?
- Простите, я не имела права. Я очень сожалею.
- Как вы смеете критиковать меня?
Энн опустила глаза.