- Так что же изменилось? - Марта прикурила новую сигарету.
Официантка принесла кофе, салаты и амаретто. Бесконечно долго открывала бутылку, наполняла рюмки. На улице довольно бойко полил дождь. Тротуар вне навеса сразу потемнел, резко контрастируя с сухим под навесом. Над кофе вился жизнерадостный дымок. Я не вытерпела и отхлебнула сразу полчашки.
- Горячий? - спросила Марта, продолжая курить.
- Да, отличный! Пей! - Я зачерпнула вилкой салат и сунула в рот. - Правда, очень вкусно.
- Замечательно. Я рада. - Она подняла рюмку. - Ну, за тебя! За мою музу!
- За тебя! - Я тоже взяла рюмку и чокнулась с ней. - За твой двадцать пятый!
Мы выпили и стали есть салат. Официантка наконец удалилась. На улице под зонтами пробегали редкие прохожие, в пелене дождя проплывали машины.
- Ты уверена, что рандеву именно здесь? - Марта посмотрела на часы. - Уже прилично четвертый час.
- Здесь, точно. Дождь где-нибудь пережидают. В эсэмэске было написано: "Розарий после трех". Даниель забыл сегодня свой мобильный, потом присылал за ним шофера. А в промежутке пришло эсэмэс. Ну я его и прочитала. Не знаю, что на меня нашло.
- Ха! А с чего ты взяла, что именно кафе называется "Розарий"? Может быть, речь шла о настоящем розарии в Булонском лесу, например?
Я допила амаретто.
- Марта, будешь смеяться, но я сразу же позвонила по номеру, по которому пришло эсэмэс. Да, представь себе. Молодой женский голос: "Котик, это ты? Как всегда, не можешь говорить"? Я молчу и шумно дышу в телефон. Она: "Не волнуйся, я все понимаю! Я очень скучаю! Я буду ждать до пяти в нашем кафе! Целую моего сладкого котика"! И звук такой: чмок-чмок. Я тоже почмокала в виде поцелуя и отключилась.
- Супер! - Марта хмыкнула и налила нам по полрюмки. - Чмок-чмок!
Мы чокнулись, выпили, и я призналась:
- Понимаешь, именно это и взбесило меня! Чмок-чмок! Сладкий котик! А этот котик изводит, просто с грязью смешивает собственного сына за то, что тот посмел привести домой девушку и переспать с ней! Моралист чертов! Я бы еще поняла, когда бы он сам…
- Подожди-подожди, - перебила Марта. - Кажется, ты как-то говорила, что сын живет отдельно, снимает квартиру.
- Снимает он! Отец платит. Пятьсот евро коту под хвост каждый месяц! Все равно чуть не каждый вечер является домой ужинать. Там же готовить надо, продукты покупать, убираться… А он ничего не хочет, ни работать, ни учиться. Одни девки на уме! Весь в папочку… Когда бы брат моего мужа ни был деканом его факультета, давно бы вылетел с треском!
- Так знаменитый профессор Люк Оммаж - его брат?
- Да. Близнец.
- Я как-то и не задумывалась, что у тебя та же фамилия…
- Они так похожи, не отличишь! Но абсолютно разные. Люк - серьезный, степенный.
- Ну декан все-таки. А твой муж, насколько я помню, фармацевт?
- Он работает на фармацевтической фирме. Руководитель отдела маркетинга. И муж дочки тоже там работает. Он по образованию фармацевт, как и отец моего Даниеля. Тот до сих пор там в совете директоров. Сильвия изучает экономику, но тоже, наверное, туда пойдет.
- В общем, семейное предприятие?
- Почти. А сын вот изучает культурологию… Можно, я у тебя возьму еще одну сигарету?
- Сколько угодно. - Марта пододвинула ко мне пачку.
Я закурила. Официантка принесла жюльены и спросила:
- Желаете что-нибудь еще?
Марта посмотрела на меня.
- Может быть, повторим кофе?
- Не знаю. Наверное, лучше сухого вина или соку? Покислее. А то от этого амаретто одна сладость во рту. У меня ведь пониженная кислотность…
Марта заказала гранатовый сок и, глядя вслед официантке, произнесла:
- Вот бы мой Жюль повеселился над нашим с тобой меню!
- Извини за бестактный вопрос, а он тебе никогда не изменял?
- Жюль? - Она изумленно вздернула плечо. - Знаешь, я никогда не задумывалась об этом. Но, полагаю, вряд ли.
- А ты ему?
- Я? - Она ткнула пальцем себя в грудь. - Ты с ума сошла? Зачем? Какой смысл?
- И тебе не хотелось никогда? Никто не нравился?
- Не знаю. Не помню. - Марта прошлась рукой по волосам, поправила упавшую челку. - Ешь жюльен! Остынет. Очень вкусный. Мы с моим Жюлем именно из-за этого жюльена часто ходим сюда. Он считает, что лучше жюльена, чем в этом "Розарии", нет нигде.
Мы занялись жюльеном. Возникла официантка, опустила на стол два стакана сока, забрала тарелки из-под салата.
- Что-нибудь еще?
- Мы, кажется, заказывали сладкое, - сказала Марта.
- Подавать?
- Конечно. И все-таки повторите кофе.
- Хорошо.
Дождь шел сильнее. Прохожие почти совсем исчезли. Только неторопливо ехали и ехали машины. Марта опять налила нам по полрюмки амаретто. Мы выпили и запили соком.
- Ну как тебе жюльен? - Она снова закурила.
- Хороший. Замечательный жюльен. Понимаешь, наверное, я виновата сама. Не надо было рассказывать Даниелю, что я застала Тьерри у нас дома с девушкой.
- Но почему у вас дома? У него же есть своя квартира.
- Была! Отец, когда узнал, забрал у него ключи. И от квартиры, и от машины. Дикий был скандал! Я, говорит, квартиру тебе оплачиваю, денег на жизнь даю достаточно, а ты девку в родительский дом приволок! Тут тебе не дом свиданий, чтобы всяких шалав таскать. Если, говорит, зудит в одном месте, к себе тащи, мы с матерью хоть не видим. А если к родителям привел, значит, знакомь и женись!
- Может быть, он прав?
- Да пойми ты! - Я в сердцах хлопнула ладонью по колену. - Будь Даниель сам без сучка без задоринки, мог бы учить! Но ведь сынок-то в него! Ходок… Чему удивляться, если сам такой.
- Ты и мужа с женщиной дома заставала?!
- Ну да. - Я вздохнула. - Причем картинка была один в один!
- Боже… - Марта прижала руки к груди. - Ты застала их голыми?
- Нет. Скажешь тоже. Просто на полу в гостиной стоял раскрытый зонтик. Большой, вот примерно как у тебя, с длинной ручкой, только белый в черно-серую клетку. А я не люблю зонты, которые не складываются и не помещаются в сумку. У нас в доме нет таких. Я сразу поняла, что это зонт чужой и что в доме чужая женщина.
- И что, тогда и тогда одинаковые зонты?
- Представь себе. Одинаковые! Лет десять назад и две недели назад. Мне даже показалось, что это дежавю!
- И что ты сделала?
- В первый раз я просто повернулась и ушла. Побродила по городу, попила где-то кофе. Потом позвонила домой. Никто не снял трубку. Я вернулась. Зонта в гостиной уже не было.
- И ты не потребовала у мужа объяснений?
- Нет. Какой смысл? Что бы это дало, если я твердо решила никогда не разводиться?
- А две недели назад?
- Знаешь, меня просто потрясло, что прошло десять лет, а зонт тот же! Неужели, думаю, он встречается с одной и той же женщиной столько лет? Я была настолько потрясена, что даже не сообразила, что за это время зонт-то должен был износиться.
- Логично. - Марта покивала. - И ты решила все-таки заглянуть в спальню?
- Нет. Я решила шуметь погромче, чтобы они услышали и сами вышли. Их объяснения меня не волновали! Пойми, мне было просто ужасно любопытно, что же это за особа, с которой он столько лет! Я громко захлопнула входную дверь, напевая, повесила плащ на вешалку, надела домашние туфли и понесла сумки с продуктами на кухню, топая как можно громче. А на кухне оказался Тьерри. В одном полотенце на бедрах и с подносом в руках, на который он выкладывал из холодильника все подряд. "Привет, мам"! Как ни в чем не бывало! Я говорю: что это значит? кто у нас в гостях? почему ты не предупредил? А он: "Ой, мам, мы сейчас перекусим и уйдем с барби". Я говорю, значит, ее зовут Барбара? Он поморщился. "Не бери в голову, мам! Они все барби! Мы уже уходим"! Подхватил поднос и уволок наверх в свою комнату. Я занялась готовкой. Через какое-то время слышу шаги по лестнице, потом - в гостиной. Но не оборачиваюсь и не выхожу. Слышу шепот, и - хлоп - входная дверь.
- То есть ты эту барби не видела?
- Нет. Ни я ее, ни она меня. И сейчас думаю, что вполне можно было бы все забыть, как будто ничего не было! А я взяла и выложила все вечером Даниелю. Вот зачем я это сделала?! Можно еще сигарету?
- Бери, не спрашивай. И про дежавю тоже выложила?
- Ну да… Даниель ведь последние годы совсем не гулял. После того как наша Сесиль вышла замуж. Я решила, все, кончились его походы. Потом Сесиль родила, и он стал таким счастливым дедом. Обожает малышку! Вот я и рассказала. Думала, посмеемся.
- Посмеялись?
- Мы-то посмеялись. Правда. Только, когда среди ночи заявился Тьерри, никому уже было не до смеха… Оказалось ведь, что Тьерри тоже заставал отца с бабами, но молчал из мужской солидарности и от жалости ко мне… Всем досталось, мне тоже…
- Тебе-то за что?
- Отца я ему плохого подобрала. Разве не ясно? Теперь Тьерри ни с кем из нас не разговаривает, из своей комнаты не выходит, с нами демонстративно не питается. А Даниель опять загулял. Причем у него завтра день рождения… А, ладно! - Я махнула рукой и посмотрела на двери кафе. - Ну и где наша красотка? Что они там, пекут, что ли, эти самые пирожные?
- Давай еще по глоточку. - Марта взяла бутылку и стала наливать.
- А который час?
Она вывернула ко мне свое запястье.