Яркие и убедительные картины жизни в коммуне "богочеловеков", представленные Пругавиным, говорят о том, что он владел информацией "из первых рук" и постарался уберечь ее от искажений. Так же, по возможности максимально близко к оригиналу, он изложил основы учения Маликова, отметив, наиболее существенные его моменты: а) положительная роль христианства в истории человечества; б) бессмысленность и бесполезность попыток опереться на отживающую свой век религию; в) необходимость нравственного обновления человека; г) ненасильственный характер учения "богочеловечества"; д) возможность достижения морального совершенства, открываемая человеку вместе с осознанием его "божественной природы". Но подробного анализа теории "богочеловечества" у Пругавина нет. Эту работу впервые попытался проделать Т.И. Полнер, опираясь при этом на записи одного из ближайших последователей – Н.В. Чайковского [64].
Т.И. Полнер – первый автор, пользовавшийся в своей работе не столько личными впечатлениями, и рассказами "богочеловеков", сколько документами, оказавшиеся в его распоряжении после смерти Н.В. Чайковского. Имея возможность обращаться к бумагам Чайковского, он находился в более выгодных условиях, чем его современники, писавшие о "богочеловеках" по слухам и воспоминаниям. Отсюда – от документа – идет и взвешенность оценок и точность выводов о слабой религиозности "богочеловеков" до их приезда в Америку; двух периодах в истории "богочеловечестве": "русском" и "американском"; значительной роли Н.В. Чайковского в развитии теории "богочеловечества"; сохранившемся после распада коммуны духовном единстве "богочеловеков".
Правда, многие его оценки лишены самостоятельности. К этому располагал жанр "апологии" Чайковского, к тому же сам автор находился под обаянием этой выдающейся личности. Не располагала к методичному анализу документов и необходимость согласовывать (и синхронизировать) свою работу с другими участниками предпринятого, после смерти Н.В. Чайковского, издания очерков его жизни.
Авторов, о которых речь шла выше, объединяет одна общая черта – они специально обращались к теме "богочеловечества" и старались, по возможности полно, представить историю этого движения. Большинство же тех, кто затрагивал тему "богочеловечества", связывал с ней какой-либо один и часто посторонний мотив, каким-то образом связанный с главной темой повествования. Прежде всего, это тема биографическая. Авторов интересовал кто-либо из представителей народнического движения, ставший "богочеловеком" или кто-то из "богочеловеков" ставший известным после Америки. Таких персонажа три: сам основатель "богочеловечества" А.К. Маликов; крупный общественный деятель, а впоследствии один из руководителей антисоветской эмиграции Н.В. Чайковский; В.И. Алексеев, ставший по возвращении из коммуны своим человеком в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого и связанный с писателем многолетней привязанностью.
Другая группа авторов считает нужным упомянуть о "богочеловечестве" стремясь к объективности и широте охвата в изложении событий в общественной жизни 1870-х гг. Если историки первой группы более склонны к анализу действий своих персонажей и поиску причин их поступков, то для историков второй группы более важно выяснить один вопрос: как "богочеловечество" соотносится с движением революционного народничества из "недр" которого оно вышло.
Наконец, еще одна группа авторов использует тему "богочеловечество" в качестве иллюстрации к темам: "народничество и вера" "народники и религия". При этом все обсуждаемые в литературе вопросы можно разбить на три большие тематические группы:
• теория "богочеловечества" (источники, содержание и эволюция воззрений А.К. Маликова и его последователей, их соотнесенность с христианской традицией и комплексом идей народничества);
• деятельность "богочеловеков" (состав участников движения, формы пропаганды их взглядов, применяемые на первом этапе, причины отъезда в Америку, жизнь в коммуне и причины ее распада);
• место "богочеловечества" в общественном движении 70-х гг. XIX в. (как и почему оно возникло в революционной среде, что привлекло к нему часть революционеров и почему оно, в конечном счете, было отвергнуто "молодым поколением", а также последствия деятельности "богочеловеков").
В первой группе вопросов наиболее часто привлекали внимание исследователей три.
Определение "богочеловечества". П.Л. Лавров определил "богочеловеческое" движение как "нечто вроде мистической секты" [45,44]. Значительная часть историков с этим определением соглашались [8,181; 26,15; 110,120]. Те же, кого это определение не устраивало, выдвигали против него два аргумента. Во-первых, у Маликова и его последователей, стремившихся в своей деятельности опереться на все достижения современной науки, отсутствовала мистическая основа, а экзальтированное состояние, в которое впадал основатель "богочеловечества" во время своих "проповедей" – феномен не мистический, а психологический. Во-вторых, термин "секта" подразумевает отклонение от догматов какой-то религии. Но какой? "Богочеловечество" противопоставлялось христианству и не может считаться христианской сектой, а революционная теория народничества не может выступать в качестве религии. Поэтому уже A.C. Пругавин называл "богочеловечество" "религиозно-этическим учением", [65, 161] что терминологически значительно боле точно, чем метафорическое определение Лаврова или термин "религия", чаще всего используемый авторами II пол. XX в. [76,48; 107,61; 109,191].
"Богочеловечество" как религия. Те авторы, что характеризовали "богочеловечество", как "новую религию русской интеллигенции"[100; 394], как правило, не выдвигали серьезных аргументов в пользу этой точки зрения, за исключением некоторых высказываний близких знакомых "богочеловеков" (например Е.Н. Брешко-Брешковской) об их глубокой религиозности. Правда A.C. Пругавин, не понаслышке знавший о воззрениях Маликова, писал о том, что "богочеловеки вполне и, безусловно, признавали необходимость нравственного религиозного обновления и возрождения человека" [66,157]. Но от признания такой необходимости до создания религии, со всеми необходимыми атрибутами (догматами, культом, иерархией) дистанция очень большая. Тем понятнее удивление Т.И. Полнера, ознакомившегося с документами этого движения и увидевшего, что: "в этой проповеди "первого богочеловечества" (Маликова, 1874 г. – К. С.) еще очень мало элементов религии. (…) О "втором богочеловечестве" (Чайковского, 1877 г. – К. С.)… можно сказать гораздо больше. Но прежде необходимо отметить, что и в этом учении мало было от религии" [64,143 и 144]. С ним согласился и Анри Труайя, отметивший, что только в американской коммуне "богочеловеки" пришли к необходимости установить "религиозные основания социальным реформам" [105,398].
"Богочеловечество и освободительное движение в России. Здесь позиции авторов расходятся наиболее резко. Одни (как правило, авторы конца XIX – начала XX в.) считали "богочеловеков" и народниками и революционерами, другие утверждали, что ни народниками, ни, тем более, революционерами последователей Маликова назвать нельзя. Эта вторая точка зрения особенно ярко проявилась в работах советских авторов 1920-х гг., в которых деятельность Н.В. Чайковского рассматривалась исключительно сквозь призму его антибольшевистской деятельности того времени, а самой мягкой считалась его характеристика как "очень наивного, очень благодушного, очень обывательского человека, непригодного к активной общественной деятельности"[56,10]. В соответствии с такого рода личностными характеристиками и само "богочеловечество", в дальнейшем, стало именоваться "реакционным по своей сути учением", которое "не имело реальной почвы в среде народничества" [26,15].
Промежуточную позицию заняли те авторы, которые считали, что народничество и "богочеловечество" выросли на одной почве, но затем разошлись в разные стороны. Такого рода оценки давали, как правило, люди лично знавшие "богочеловеков"[46,263; 59,95; 66,60], что и нашло отражение в книгах тех современных авторов, которые больше доверяют свидетельствам очевидцев, чем приговору потомков[110,120].
Вторая группа вопросов несколько мнение освещена в литературе. О деятельности "богочеловеков" достаточно подробно рассказано только у A.C. Пругавина и Т.И. Полнера, а из зарубежных авторов – у Ф. Вентури. Подавляющее большинство историков отмечает лишь самый яркий эпизод в истории "богочеловечества" – экспедицию в Америку и создание коммуны. Периодизация истории движения отсутствует, если не считать указание Т.И. Полнера на два этапа "богочеловеческих" увлечение Н.В. Чайковского.
Лишь небольшая часть исследователей обращала внимание на первый – российский – этап в истории богочеловечества. A.C. Пругавин писал о складывании кружка единомышленников Маликова в 1874 г., о первых попытках пропагандировать "богочеловечество" в среде революционеров и в народе. Он же привел фамилии всех участников американской эпопеи. Яркую картину пропагандистских усилий А.К. Маликова нарисовал в своей книге по истории народничества 1870-х гг. С.Ф. Ковалик [36].
По вопросу о том, почему "богочеловеки" уехали в Америку, историки выбирали, как правило, одну из трех позиций: либо они объясняли это решение провалом "хождения в народ" [94,161; 98,126], либо неудачей собственных усилий по пропаганде идей "богочеловечества" в революционной среде [108], либо стремлением свободно и без помех воплотить в жизнь свой идеал [102,202].