КЕЛЛЕР (растерянно). Значит, если я понимаю, вы предлагаете…
АННИ. Если мы все согласны, что это безнадежно, то следующий вопрос…
КЕЙТ. Мисс Анни! (Она наклоняется к АННИ и говорит очень серьезно, с глубокой убежденностью). Я не согласна. Я думаю, вы… недооцениваете ЭЛЕН.
АННИ. Я думаю, что это вы все здесь ее недооцениваете.
КЕЙТ. Сегодня она сложила салфетку. Она учится, учится. Знаете ли вы, что она начинала говорить, когда ей было шесть месяцев? Она могла сказать "вода". Может быть, не совсем так, а что-то вроде "ва-ва", но она понимала, что такое вода, в шесть-то месяцев от роду… Никогда я не видела такого способного, восприимчивого ребенка… (Ее голос прерывается, но она берет себя в руки). Это еще в ней где-то осталось, правда? Посмотрели бы вы на нее до болезни, какой это был славный, милый ребенок.
АННИ (мягко). Она изменилась.
Пауза. КЕЙТ не отводит от нее глаз. В своем спокойном призыве к АННИ она не ставит никаких условий.
КЕЙТ (очень мягко и тихо). Мисс Анни. Будьте снисходительны к ней. И к нам.
КЕЛЛЕР. К нам?!
КЕЙТ. Пожалуйста. Как заблудшего агнца в притче я ее только больше люблю.
АННИ. Мисс Келлер, я думаю, что Элен мешает больше всего не глухота и не слепота. Мешает ей ваша любовь. И жалость.
КЕЛЛЕР. Что вы хотите сказать?
КЕЙТ внимательно смотрит на нее. АННИ вертит в руке свои темные очки.
АННИ. Да, и жалость. Все вы здесь так жалеете ее, что обращаетесь с ней, как с любимым котенком или с собакой, которую приучают к домашним порядкам. Что же удивительного, что она не подпускает меня к себе. Бесполезно мне стараться научить ее здесь речи или чему-нибудь еще. Лучше уж…
КЕЙТ (прерывая ее). Мисс Анни, до вашего приезда мы думали поместить ее в лечебницу.
АННИ оборачивается и смотрит на КЕЙТ.
Пауза.
АННИ. В какую лечебницу?
КЕЛЛЕР. Для умственно дефективных.
КЕЙТ. Я была там. Это так страшно, что я не могу передать вам. Люди, как животные, крысы в палатах и… (Она в ужасе трясет головой, мысленно представляя это место). Но что же нам делать, если вы отказываетесь?
АННИ. Отказываюсь?
КЕЙТ. Вы сказали, что это безнадежно.
АННИ. Отказаться! Но я только сегодня поняла, что нужно делать, с чего начинать. (Она смотрит сначала на КЕЙТ, потом на КЕЛЛЕРА, которые ждут, и говорит прямо и просто, насколько ей позволяет нервная напряженность). Я хочу, чтобы она была полностью предоставлена мне.
КЕЛЛЕР. Так уже и было. И в результате…
АННИ. Нет, не так. Я хочу, чтобы так было все время - день и ночь. Чтобы она зависела от меня.
КЕЙТ. В чем?
АННИ. Во всем. В пище, в одежде, в свежем воздухе, да, даже в воздухе, которым она дышит. Все, в чем она нуждается - это букварь, по которому ее можно учить. Это единственный путь. Только тот, от кого она во всем зависит, может быть ее учителем.
Она смотрит на КЕЙТ и КЕЛЛЕРА с ожиданием. Они раздумывают, КЕЛЛЕР нахмурился, КЕЙТ растеряна.
(Продолжает). А не тот, кто любит ее. Вы испытываете столько чувств, что они мешают вам. У вас не выходит, а мне вы не даете…
КЕЙТ. Но если она убежит от вас к нам.
АННИ. Да, об этом надо подумать. Я должна жить с ней где-нибудь в другом месте.
КЕЛЛЕР. Что?
АННИ. Пока она не научится зависеть от меня и слушаться меня.
КЕЙТ (не без тревоги). А на сколько времени?
АННИ. На столько, сколько понадобится.
Пауза.
(Она переводит дыхание). Я уже почти уложила свои вещи.
КЕЛЛЕР. Мисс… Сюлливэн.
Когда АННИ оборачивается к нему, он не может произнести ни слова. Она спокойна и серьезна.
АННИ. Капитан Келлер. Таким образом ведь оба ваши условия соблюдаются. Это единственная надежда научить Элен, и очевидно я не смогу грубить вам, так как вы не будете подле нас и не будете вмешиваться.
КЕЛЛЕР (покраснев). А если я скажу нет? Вы уложите ваши вещи и предоставите вашу подопечную…
АННИ.…Лечебнице?
Она ждет, видит пристальный, сердитый взгляд КЕЛЛЕРА, нерешительность КЕЙТ и решает пустить в ход последнее оружие.
Я выросла в подобном заведении. В доме призрения.
КЕЙТ поднимает голову. Взгляд КЕЛЛЕРА становится еще напряженнее. АННИ говорит ровным, бодрым, как пулеметная очередь, тоном.
Вы сказали, там крысы. Что же, мы с братом Джимми играли с крысами, у нас никогда не было других игрушек. Может быть, вы хотите знать, как будет с Элен в промежутках между днями посещений?.. Так послушайте - одна палата была забита старухами, калеками, слепыми, умирающими, а если некоторые из них к тому же были заразными, их все равно некуда было перевести, и вот нас с братом поместили в эту палату. Через коридор - находились более молодые, много проституток, туберкулезных, эпилептиков, было две-три таких, которые преследуют девушек, особенно молодых, некоторые были сумасшедшими. Самые молодые были в другой палате, рожали детей, которых не хотели иметь, и часто начинали в тринадцать, четырнадцать лет. Потом они уходили, а младенцы оставались, и мы играли с ними, хотя многие были покрыты болячками от болезней, о которых не принято говорить. Не так уж много из них выжило. В первый год было восемьдесят младенцев, семьдесят из них умерло. Комната, в которой мы с Джимми играли, служила мертвецкой. Там складывали трупы, пока не выкапывали…
КЕЙТ (закрывает глаза). Ах, милая моя…
АННИ (продолжает)…могилы. (Она не поддается сочувствию КЕЙТ). Нет - это не сделало меня сильной. Но я не думаю, что вам нужно посылать туда Элен. Она и так достаточно сильная.
АННИ ждет, КЕЛЛЕР и КЕЙТ не произносят ни слова. Она заканчивает очень просто.
Нет, я не ставлю условий, капитан Келлер.
КЕЙТ сидит, закрыв лицо рукой. КЕЛЛЕР вытаскивает из верхнего кармана сигару, идет к двери, отгрызает кончик сигары, выплевывает его и стоит, повернувшись спиной. В оранжерее начинает светлеть.
КЕЙТ (на поднимая головы). Мисс Анни,
АННИ. Да.
КЕЙТ (пауза). Куда вы хотите увезти Элен?
АННИ. О-о-о! (Живо). Может быть, в Италию?
КЕЛЛЕР(поворачивается). Что?
АННИ. Ну, нужно довольствоваться меньшим. Как насчет этой оранжереи? Обставьте ее мебелью, где-нибудь покатайте подольше Элен, привезите ее сюда, она не догадается, где она, и вы сможете ее видеть каждый день. Только чтобы она не знала.
КЕЙТ (со вздохом облегчения). Это все?
АННИ. Это все.
КЕЙТ. Капитан!
КЕЛЛЕР поворачивает голову. КЕЙТ говорит спокойно, но твердо.
С вашего позволения?
КЕЛЛЕР (с сигарой в зубах). Почему она должна зависеть от вас и в пище?
АННИ (после паузы). Я хочу распоряжаться и тем, что она будет есть.
КЕЛЛЕР. Почему?
АННИ. Это один из способов достичь ее сознания.
КЕЛЛЕР (упорно смотрит на АННИ). Вы хотите морить ее голодом, чтобы она слушалась вас?
АННИ. Она не умрет с голоду. Она научится. В любви и на войне все дозволено. Капитан Келлер, разве вам никогда не приходилось урезывать рацион?
КЕЛЛЕР. Но это не война.
АННИ. Ну, это и не любовь. Это осада.
КЕЛЛЕР (тяжело). Мисс Сюлливэн. Вы любите Элен?
АННИ (глядя прямо ему в глаза). А вы?
Длинная пауза.
КЕЙТ. Кто-нибудь из прислуги может помогать вам здесь?
АННИ (с юмором). У меня будет достаточно дела и без того, чтобы следить за прислугой. Но если этот мальчик Перси мог бы ночевать здесь, бегать по поручениям…
КЕЙТ (тоже с юмором). Я думаю, капитан, что Перси можно позволить ночевать здесь?
АННИ (с энтузиазмом). И дайте нам сюда какую-нибудь старую мебель.
КЕЙТ (тоже с энтузиазмом). Капитан! Как вы думаете, подойдет ли кровать орехового дерева из сарая?
КЕЛЛЕР. Я еще не дал согласия насчет Перси. И насчет оранжереи, и насчет всего этого дела, и насчет мисс Сюлливэн. Я еще… (Вспышка гнева. Затем КЕЛЛЕР сдается). Прекрасно. Я согласен на все. (Грозя сигарой АННИ). Только на две недели. Даю вам две недели сроку здесь, в этом месте. Будет чудо, если вы приучите к себе ребенка за это время.
КЕЙТ. Две недели? Мисс Анни, сможете вы что-нибудь сделать за две недели?
КЕЛЛЕР. Что-нибудь или ничего, но через две недели ребенок возвращается к нам. Решайтесь, мисс Сюлливэн, да или нет?
АННИ. Две недели. Только на одно чудо? (Нервно кивает головой). Да, я приучу ее к себе.
КЕЛЛЕР мерным шагом выходит из комнаты, хлопает дверью. КЕЙТ стоит и смотрит на АННИ, которая обратилась лицом к двери.