У Эвальда с начальником отдела сложились почти дружеские отношения. Они оба в общем-то были москвичами. Часто вечерами говорили о Москве, и по тому, с какой любовью Игорь Соснин вспоминал родной город, Эвальд понимал, как трудно ему жить в Таллине.
- Понимаете, Эвальд, мне нравится ваш город. Готика, из бойниц башен на тебя смотрят века, внизу черепица крыш, трубы, дымки, трубочист, как в сказках Андерсена. Прелестно. Словно открытка рождественская. И всё же домой страшно тянет. В Замоскворечье сейчас тишина, дома будто сонные, пух тополиный. И запах, чудный запах московского лета. Скучаю. По Полянке, Ордынке, Арбату.
Эвальд понимал его. Он тоже скучал по Москве, но, живя там, он с необычайной остротой переживал свою разлуку с Таллином. Так уж случилось, что детство он провёл здесь, а юность в Москве, и у него теперь было два родных города.
- Ну хватит лирики. Воспоминаниям мы предадимся чуть позже. Вот материалы о бандгруппе Юхансена. - Соснин хлопнул ладонью по трём толстым томам. - Вчера его люди в пяти километрах от уездного центра напали на машину Наркомата финансов. Убит шофёр, старший инспектор наркомата и двое инкассаторов. Машина разграблена, бандиты унесли семьдесят тысяч наличных денег, купюры новые, по тридцать рублей, и на триста тысяч облигаций. - Соснин замолчал, побарабанил пальцами по столу. - Ваше мнение, Эвальд?
- Мне пока трудно сказать, Игорь Дмитриевич, но я бы хотел видеть маршрут движения.
- Прошу. - Соснин подошёл к карте республики. - Вот смотрите… - Карандаш на секунду задержался у чёрного пятна с надписью "Таллин" и заскользил на север. - Здесь.
Пунктир дороги охватил зелёные, похожие на облака пятна. Лес. Эвальд на секунду представил себе подступившие к пыльной дороге деревья, перевёрнутую. машину, трупы людей. Ему даже показалось, что он чувствует кисловатый запах пороха, заглушающий смолистый аромат леса.
- Они где-нибудь останавливались?
- Нет.
- Значит, кто-то здесь, в Таллине, знал маршрут и предупредил бандитов.
- Логично. Вы делаете успехи, Эвальд. Если так пойдёт, то мы ещё наплачемся под вашим началом. Вам, прибалтам, свойствен педантизм и усердие. Так вот что, милый Эвальд Альфредович, пока вы ещё мой подчинённый, берите дело бандгруппы Юхансена и внимательно изучите. В дальнейшем вы будете вести его. Через два дня представьте мне план опермероприятий.
Проснулся Эвальд от забытого ощущения тепла. Комната была полна солнца. Он взглянул на часы и пошёл умываться. Через несколько минут он вышел на улицу. Нужно было успеть в парикмахерскую.
Город залило солнцем. Это был первый по-настоящему летний день за всё время после его возвращения. Дождь вымыл город, а солнце подновило его. Блестели окна домов, листья деревьев стали маслянисто влажными, весело сияли витражи Святодуховской церкви. У разбитых стен гостиницы "Золотой лев" уже возились рабочие, с урчанием полз танк без башни, заменяющий трактор, пыхтел старенький экскаватор, раскачивающий на цепи огромное ядро.
На улицах появились хозяйки с сумками и деловитые мужчины в светлых костюмах, с портфелями в руках. В город пришёл покой и мир, и Таллин жил своей годами означенной жизнью. Эвальд шёл мимо развалин гостиницы и думал о необычайной силе традиций. Ни война, ни жертвы и разрушения не нарушили столетиями сложившегося уклада. Так же по утрам хозяйки спешат в молочную и мясную, потом в кондитерскую, а после обеда они соберутся в кафе "Таллин" - это их час. Час чашки кофе и сигареты. Мужчины, возвращаясь с работы, на полчаса заглянут в привычный бар или кафе. И пусть кофе не тот, пусть сахар по дорогим коммерческим ценам, а водка напоминает самогон. Пусть. Это их час. Дань традиции, дань жизненному укладу, который не в силах нарушить ни война, ни перемена власти.
Но, думая об этом, Эвальд почему-то не замечал, что брился у одного и того же парикмахера, сигареты покупал постоянно в маленьком магазинчике на улице Виру, а пиво пил в баре на улице Валли.
Привычка, привычка.
- Здравствуйте, капитан, - традиционно поздоровался с ним парикмахер и спросил: - Как всегда?
- Доброе утро, Альберт. Как всегда.
Так начинался для него день. Тридцать минут, отданных традиции, тридцать минут ассимиляции, тридцать минут отдыха.
Но, бреясь, завтракая в столовой наркомата, Эвальд всё время помнил о папках с делом банды Юхансена, которые лежали на его столе… Капитан Генрих Юхансен. Кличка Кровавый Юхансен. Капитан буржуазной эстонской армии. Отец почтовый служащий, ни в каких партиях не состоял. Сразу после оккупации вступил в "Омакайте", комендант лагеря для военнопленных на Сааремаа, потом командир батальона. Принимал участие в боях с десантом на Мерекюла. Знающими его людьми характеризуется как человек умный, жестокий, пьющий, бабник. В момент установления Советской власти в Эстонии создавал и руководил диверсионными группами. Так что имеет специальную подготовку и опыт подпольной борьбы.
Видимо, Юхансен действительно человек опытный. Второй год его банда скрывается по лесам. В марте сорок пятого большая её часть была уничтожена. С тех пор Юхансен превратился в обыкновенного уголовника. Его люди нападали на пивные и кафе в уездах, забирали деньги и продукты.
Эвальд ещё раз внимательно прочитал последние донесения о действиях банды. В них всё время упоминалось слово "деньги". Деньги! А зачем они, собственно, капитану Юхансену? Что он будет делать с ними? Продукты он получает у кулачья-хуторян или силой забирает в любом доме и магазине. Действительно, не будет же он покупать их за деньги. Пришёл в магазин, протянул рабочие карточки и деньги, отоварился и обратно в лес. Нет, не для этого ему нужны деньги, не для этого. А для чего? Просто для коллекции? Или жалованье бандитам платить? Что-то не так здесь. Ой, не так.
Страница дела 121. Любопытная страница. Где же это? Ах вот.
"Начальнику уездного отдела милиции.
3 мая 1945 года меня разбудил дежурный по уездному отделу и сообщил, что ограблена квартира зубного врача Якобсона Х.М. По прибытии на место происшествия мною установлено следующее:
1. В квартиру Якобсона проникли четверо. Двое в форме работников милиции, двое в штатском. Они потребовали у Якобсона немедленной выдачи золота. Якобсон отказался. Тогда пришедшие схватили дочь Якобсона, шестнадцатилетнюю Кай, и пригрозили отцу насилием. Якобсон, опасаясь за дочь, выдал золотые пластины и золотые монеты. Пластин отобрано 54. Монет 138. Кроме того, бандитами изъято 14 золотых коронок, а также отобраны личные вещи из золота. Часы мужские карманные с двумя крышками фирмы "Мозер", часы мужские наручные, на золотом браслете, фирма "Докса", часы женские на золотом браслете, фирма "Таван-Вач", колец обручальных два, колец женских с бриллиантами три, браслет женский золотой, цепочек нашейных пять, медальон с портретом матери Якобсона, один.
Приметы налётчиков прилагаются в протоколе.
Исходя из примет, считаю, что работал Юхансен со своими людьми.
Уполномоченный ОББ НКВД ЭССР. Чернов".
А вот ещё два случая, когда бандиты забирали золотые вещи. Один раз при нападении на чайную, второй - просто грабёж на дороге.
Золото! Юхансену нужно золото. Золото можно продать и получить любые деньги. Золото - деньги. Его можно продать за шведские кроны, а купить за рубли. Как глупо. Ведь он никогда не думал об этом. Эвальд поднял трубку.
- Дежурный НКВД капитан Сакс.
- Это Пальм беспокоит вас.
- Слушаю.
- Где в городе можно купить золото?
- Решили выгодно вложить деньги?
- Пока нет, но всякое может случиться.
- У нас есть два антикварных магазина, где покупаются и продаются ценности.
- Спасибо.
Эвальд положил трубку. Это в Таллине. А в Пярну, Тарту, Нарве? Как всё, оказывается, просто. А он за войну уже успел отвыкнуть от этой простоты.
Зазвенел телефон.
- Пальм.
- Это Куккер, товарищ капитан.
Звонил оперативник, посланный Эвальдом в Наркомфин республики.
- Есть что-нибудь?
- Как сказать.
- Заходите.
Куккер появился сразу, буквально через минуту. Казалось, что он всё время стоял за дверью. Невысокий, плотный, с чуть приплюснутым носом и повреждёнными бровями, он был похож на боксёра-профессионала, что, впрочем, было сущей правдой. В тридцать восьмом он стал чемпионом Эстонии, ездил в турне по Прибалтике и Польше, бывал в Советском Союзе. Эвальд по сей день помнит его бой с Львом Темурьяном в ЦПКиО имени Горького. Правда, тогда ещё Эвальд не знал, что Рудольф Куккер - связной подпольного ЦК комсомола Эстонии. Потом война, подполье. Спортивный магазин стал отличной "крышей" для бывшего чемпиона.
Он и сейчас был похож на хозяина магазина. Рудольф появлялся на работе в пиджаках необыкновенного покроя, ярких рубашках и неизменном галстуке-бабочке. Офицеры, недавно пришедшие в наркомат из армии, ребята, приехавшие из России в помощь эстонским коллегам, буквально цепенели, увидев в коридоре человека, пестротой одежды напоминающего птицу колибри.
Однажды кто-то попытался "поставить вопрос о буржуазных вкусах", но тут же за Куккера вступились и руководство отдела, и сам нарком. Эвальд слышал, как в столовой подполковник Соснин подошёл к одному из "зачинателей скандала" и, улыбаясь, сказал:
- Я слышал, что вам не нравится галстук старшего лейтенанта Куккера? Так вот, когда вы сможете работать так, как он, я разрешу вам приходить на службу хоть в купальном костюме. Ясно?
Всем стало ясно, и Рудольфа оставили в покое. Слава лучшего оперативника прочно закрепилась за Куккером.