Лирика Твардовского 30-х годов часто недооценивается в критике потому, что иным она кажется слишком "прозаичной", лишенной романтики. Да, лирик и эпический поэт Твардовский уже в 30-е годы выступил как последовательный реалист. Его интересуют прежде всего человеческие характеры, особенно люди трудной судьбы. Он всегда озабочен их реальными делами и нуждами, а себя осознает как своеобразного летописца их жизни, потому и все стихи тех лет объединил в один большой цикл "Сельская хроника". В его лирических стихах нашли отражение различные стоны жизни деревни той поры. Но как поэт-психолог, Твардовский умеет в простых будничных делах своих героев вскрыть такие глубинные процессы формирования новой личности, что сами эти характеры оказываются как бы вобравшими в себя лирический пафос поэта. Лиризм таких стихотворений внешне очень сдержанный, но внутренне сильный.
Когда, например, поэт рассказывает о переживаниях много и и трудно думавшего над жизнью крестьянина, с тревогой приехавшего на своей лошадке к другу посоветоваться, как быть в этом мире, перевернувшем все его понятия о жизни ("Гость"); когда мы читаем незатейливый, с долей грусти и юмора, рассказ о забитом ранее мужичке, которому теперь доверили охрану колхозного добра и который с гордостью носит выданный ему новый зипун ("Сторож"); когда мы знакомимся с веселой и душевно открытой к людям натурой бескорыстного труженика печника Ивушки, смерть которого осиротила всю деревню ("Ивушка"), - мы везде чувствуем взволнованный голос самого автора, для которого жизнь и заботы этих людей - часть его собственной жизни. Поэтому-то Твардовский и не ощущает необходимости в каких-либо дополнительных авторских признаниях и характеристиках.
Не стареет твоя красота,
Разгорается только сильней,
Пролетают неслышно над ней,
Словно легкие птицы лета.Не стареет твоя красота.
А росла ты на жесткой земле,
У людей, не в родимой семье,
На хлебах, на тычках, сирота.Не стареет твоя красота.
И глаза не померкли от слез
И копна темно-русых волос
У тебя тяжела и густа…
Этот рассказ о простой крестьянке, вынесшей "горькие беды" и муки, воспитавшей семерых сыновей и не потерявшей душевной и внешней красоты, в сущности, - волнующая лирическая песня во славу женщины-труженицы, женщины-матери. В самой характеристике героини скрыто восхищение и преклонение автора перед такой красотой человека, его выносливостью и жизненным упорством: "словно легкие птицы" пролетают над нею годы, перед ней "расступается, кланяясь рожь", и, как раньше, молодая березка в лесу с завистью смотрит на нее, а для девушек - великая честь стать рядом на полевых работах. И песня, которую она поет, уподобляется ей самой: "Потому так поешь, что ты песня сама". Этот опоэтизированный образ пожилой женщины довольно полно отражает народный взгляд на человека и красоту его жизненного подвига. При этом Твардовский очень тонко дает почувствовать духовное возрождение героини в новых социальных условиях.
Даже в "чисто" лирических стихах Твардовского ("Друзьям", "Поездка в Загорье", "За тысячу верст" и др.) думы и переживания поэта неизменно связаны с жизнью его односельчан, его народа:
За тысячу верст
От любимого края
Я все мои думы
Ему поверяю.
Эта абсолютная нераздельность чувств, забот и мыслей поэта от жизни своих героев свойственна и другим молодым поэтам 30-х годов: А. Прокофьеву, Я. Смелякову, Б. Ручьеву, Б. Корнилову, А. Суркову, Н. Рыленкову, Н. Дементьеву и другим. Поэтому в их лирических стихах почти отсутствует столь драматически звучавший у многих поэтов 20-х годов мотив разлада с народом, неприкаянности и напряженных поисков своего места в жизни. Этим поэтам присуще чувство хозяина и созидателя, уверенности в своей необходимости и причастности к общенародным делам. Поэтому преобладающие мажорные интонации в их лирике не были искусственными. Однако общность мироощущения вовсе не делала их поэзию однообразной и однолинейной.
Сразу же после выхода первых стихотворных сборников Прокофьева ("Полдень" и "Улица Красных зорь" - 1931) критика заметила свежий, задорный тон поэтического голоса молодого поэта, щедрую земную многоцветность красок и высокий эмоциональный накал его стихов. Героическая, революционная тема, радостное чувство обновленной земли, на которой поэт ощущает себя хозяином, обнаруживались в его стихах в таком обильном потоке народных речений, оборотов, припевок, картин, сельских праздников, бытовых сцен, занятных историй и т. п., что, казалось, сама жизнь сильных, крепких, озорных, жизнерадостных людей ворвалась на страницы его стихов. Мир поэта и объективный мир его однокашников и односельчан переплелись, их невозможно отличить.
Над моей окраиной небо ниже.
День - суров, а светлый вечер - тих.
Я живу вдали. Когда увижу
Великолепных родичей своих?Младших братьев - токарей по хлебу,
Незнакомых с горькою молвой,
Дядю, подпирающего небо
Мертвой, непоклонной головой.Вот он, древний идол из Олонца,
Красногубый, темный и сырой.
У него в гостях сегодня солнце
Село в красный угол как герой.
Прокофьев щедро, легко и свободно "включает" в стихи богатый народно-поэтический репертуар северной русской деревни: песню, частушку, прибаутку, поговорку, сказку, былину, каламбур. "Как во нашей, во деревне", "Песня", "Ой, шли ли полки", Песни о Громобое, "Не ковыль-трава стояла", "Сказание о премудром попе", Песни о Ладоге, "Развернись, гармоника", "Былинная", "Матросы пели "Яблочко", - одни эти и многие другие названия стихов Прокофьева говорят сами на себя. Подавляющее большинство его стихотворений - либо несет в себе песенно-частушечные ритмы и образы, либо является по существу своему песнями. Не только внешние признаки (песенные зачины, повторы, размеры) дают основания относить их к песням, но вся художественная структура, образная содержательность. Причем в отличие, например, от песен Исаковского, идущих чаще всего от лирической протяжной народной песни, или в отличие от песен Суркова, связанных с героическими революционными песнями, песенность стихов Прокофьева опирается на малые, так сказать, полулирические (чаще всего юмористические) песенные жанры - частушку, припевку, речитатив, анекдот, прибаутку. Благодаря глубокому освоению частушечно-песенных традиций поэзия Прокофьева приобрела ту неповторимую оригинальную окраску, которая позволяет по первым строкам произведения почти безошибочно узнавать его автора.
Прокофьев отнюдь не стилизатор, как иногда считают критики: он настолько широко и виртуозно владеет богатствами народной поэзии, так переплавляет ее образы, мотивы, так трансформирует ее художественные принципы, что часто невозможно выделить те или иные элементы фольклора и в то же время невозможно представить себе иное решение темы, чем то, которое дает поэт. Поэтика народной лирики, особенно частушки, близка Прокофьеву прежде всего по причине органической народности его таланта и своеобразия творческой индивидуальности.
Одна из отличительных особенностей лирики Прокофьева состоит в том, что в ней, как правило, нет обстоятельно выписанных характеров (подобно тому, как это мы видим в лирике Твардовского, Исаковского, Васильева, Корнилова). Он озабочен не столько полнотой изображения героя, сколько точностью и выразительностью передачи его прежде всего эмоционального восприятия окружающей действительности. Даже в таких стихотворениях, где в центре образ отдельного человека ("Невеста", "Любушка", "Парни" и др.), мы бы напрасно пытались обнаружить (как и требовать от поэта) ту развернутость психологической характеристики, которая свойственна многим стихотворениям названных поэтов. Здесь запечатлевается, главным образом, наиболее бросающаяся в глаза особенность облика героя, один из моментов его настроения, причем представляется читателю как бы схваченным одним-двумя резкими штрихами.
Экспрессивная, чрезвычайно сжатая, контурная манера характеристики ("У ней губы - сурик, подбровье - дуга" и т. п.) свойственна и описанию обстановки, рассказу о событиях:
Что-то Маши не слышно,
Где же брови вразлет?
Маша вышла, повышла,
Маша в гости идет.И над ней словно тает
Неба синий поток,
И горит, и летает,
И смеется платок.
И по характеру поэтических образов, и по принципам лирического обобщения к даже по интонации поэзия Прокофьева органична частушечной традиции. В отличие от лирической песни частушка никогда не дает развернутого, лирического образа, углубленной психологической характеристики. Она, по удачному выражению фольклориста Л. Шептаева, "только легкий набросок душевного движения и состояния" и всякий раз в силу своей импровизации выражает конкретное эмоциональное настроение, вдруг возникшее чувство, мысль. Она очень отзывчива на душевные запросы современников, обладает исключительно экономными средствами выразительности. Картинность, жест - ее законные приемы. Именно эти ее качества и вобрала лирика Прокофьева.