Серебряная монета
Никогда не следует поощрять рассказчика, когда он поддается соблазну приодеть голую правду в пышные наряды вымысла…
Поощренный Пешковым, я продолжал:
- Раз вот так-то отплясал Батёк свой номер и, как водится, в конце "поставил точку" - стукнул каблуками и перекувырнулся. А на хорах в трактире сидел заморский богач. Видали около вокзала на Москательной картину во весь дом? Сидит этот заморский житель на жнее-сноповязалке, правит четверкой рыжих сытых коней. Пшеница высокая, густая: колос к колосу. Машина косит пшеницу и вяжет снопы. А на жителе панама, и курит он сигару. В перспективе видна широкая голубая река вроде Волги, называется река Миссисипи.
- Все мы эту картину видели, - подтверждает с носа Абзац. - Вы про Батька забыли, говорите про него. Ну, он перекувырнулся, а дальше что?
- Так вот, этот миллионер вроде Васи Шихобалова приехал эти самые машины нашим купцам продавать. Вам известно, - спросите Машу, - купцы жадные: сеют пшеницу в степи кто пять, кто десять, кто двадцать тысяч десятин; косить да убирать рук не хватает - им машины нужны. Выпили купцы с богачом магарыч в ресторане, и зазвали они его в трактир. Травкина послушать да на Батька посмотреть. Слушал наши песни приезжий довольно спокойно и послал Травкину с половым зеленую бумажку; три рубля. А как пошли плясать, да как наш Батёк перекувырнулся да на ноги встал - тут пришел и он в дикий восторг. Позвал Батька на хоры, подарил Батьку серебряную монету величиной с чайное блюдце и говорит: "Приезжай ко мне в гости за океан. Смело садись, хоть сегодня, на любой пассажирский пароход, скажи к кому - меня там все знают. А дом мой стоит при заводе на реке Миссисипи".
Узенький карман
- Правду он это говорит? - спросила Маша Цыганочка Алексея Максимовича.
- Гм… Немножко наш дядя Сережа прикрасил, а случай такой точно был. Только слушал Травкина не сам миллионер, а его уполномоченный. И монета - поменьше блюдечка, однако побольше серебряного рубля… В остальном я могу все подтвердить.
- Блюдечки разные бывают: одно побольше, другое поменьше, - сказал Стенька с той улицы, явно переходя на мою сторону.
- Я видела у чиновницы, у вашей хозяйки, ужасно маленькие чашки, к ним блюдца синие с золотом, - поддержала меня и Маша, лукаво улыбаясь.
- Вот видите, блюдца бывают разные, а монеты все одного размера, - сказал я. - Разрешите продолжать рассказ…
- А ездил Батёк в гости за океан? - поинтересовался Стенька с той улицы.
- Как же… Только это долгая история… Глядите, скоро уж Ширчок.
- Ничего, расскажите хоть начало, а доскажет потом.
- Ну, чур, меня больше не перебивать… Положил Батёк монету с чайное блюдце в карман плисовых шаровар. Штаны широкие, а карман узенький. Едва влезла монета в карман. Попытал назад - не вытащишь!
- Ах! - воскликнула Маша и, высунув руки из-под пешковской хламиды, хлопнула в ладоши. - Достанется монета травкиной супруге!
- Нет, монета цела, у матери Батька в сундук хранится… Не перебивайте. Пошли певцы в боковушку за эстрадой в свое барахло обряжаться. А супруга Травкина уже дожидается: узлы вязать. Попробовал Батёк, а монету никак вынуть из штанов не может… Тут явилась у него блестящая идея: "Как, - подумал он, - монета, значит, достанется хозяйке?.. А сам я босой, в рваных штанах в гости должен ехать? Неприлично!" И пустился наш Батёк наутек. Как был: в сапогах с медными подковками, в бархатной безрукавке, в шароварах с позументом, в канаусовой рубашке с золотыми пуговками, а в кармане монета с большое чайное блюдце! По лестнице из трактира - вон! Да с базара - вниз по Панской.
Пароход "Флорида"
- А я знаю, куда он побег, - похвастался Вася Шихобалов.
- Куда? Откуда ты можешь знать?
- Да ведь приезжий-то ему ясно дал знать: садись хоть нынче на любой пароход…
- Верно! Ох, и догадливый ты, Вася!.. Батёк с Панской прямо на берег, к Зевекинской конторке пароходов. Пароход "Миссисипи" дал уже третий свисток - отправляется вверх по Волге прямым рейсом за океан. Река Миссисипи - это подтвердит вам и Пешков - впадает в Волгу слева, повыше Костромы.
Все ребята, кроме Маши Цыганочки, дружно захохотали. Смех этот имел очевидную цель показать, что они все хорошо знают географию и что Миссисипи в Волгу не впадает.
Я умолк и надулся. Маша Цыганочка серьезно возразила:
- Нет, это был не "Миссисипи". Он за океан не ходит. Батёк на "Флориду" сел. Он мне сам говорил.
- Мне тоже сдается, - подтвердил Пешков, - что ты, Преподобный, запамятовал. Батёк отправился за океан именно на "Флориде".
- Пусть будет "Флорида"… Она уже отдала чалки. Батёк не растерялся, ударил с разбегу каблуками - гоп, сделал сальто-мортале…
- Ах! - испугалась Маша и закрыла двумя ложками глаза.
- Ничего… не бойся!.. Батёк как ни в чем не бывало стал ногами на палубу. Поехал…
- Поехал?.. И котелок с ним. В чем уху варить будем? - спросил Абзац.
- Да-а, жаль, - протянул Пешков печально. - Ну, в крайнем случае мы можем поступить так: выдолбим арбуз и в нем сварим уху. Я неоднократно это делал… Ничего не попишешь, если нет котелка!
Глава пятая
Бурлаки идут бечевой
Тут мне пришлось прервать рассказ о том, как Батёк ездил за океан. Перевозный пароход дал короткий свисток - знак лодкам отцепляться. Мы отдали чалку сели в весла и взяли за перевал к Аннаевской косе.
Перевалив на луговую сторону Волги, мы пошли бечевой вдоль косы. Поставили "дерево", то есть мачту, а на ее верхушке продели в кольцо бечеву. Конец бечевы я закрепил на левую утку около себя на корме, чтобы в случае чего отдать бечеву; к тому же натянутая от мачты к корме бечева служит вантой и не дает согнуться мачте. Не успели мы наладить бечеву, как четверо мальчишек засучили штаны выше колен - и в воду. Лямок из холста у нас не было. Козан снял штаны, аккуратно сложил из них подушечку, сделал петлю из конца бечевы и надел ее через плечо, подложив штаны, чтобы не натирало. Он непременно хотел быть "закоперщиком", хотя Абзац - выше ростом и сильнее - оспаривал у него эту честь.
- Ладно, - пригрозил Абзац, - устанешь тянуть, сам будешь просить, а я лямку не надену…
- И не подумаю просить, - ответил Козан. Бечева натянулась. Вася, Абзац и Стенька припряглись к Козану и зашагали по заплесу.
Мундир артиста
Мы с Машей сидели рядом на ближней к корме поперечной скамье. Пешков правил. Все трое думали о Батьке. Маша Цыганочка первая выдала свою думу:
- На сапожки с набором нас сменял!
- Не в сапожках суть, - возразил я. - Он матери побоялся. Она с него шкуру спустит, если его Травкин прогонит. Батёк в воскресенье рубль, а то и три домой приносит. Шутка сказать - в месяц десять целковых!
А она, хоть и кричит басом, "сердечная", работать не может. Батёк пуще всего боится, что она от сердца в одночасье помрет. Она его лупит, а он кричит: "Мамага, не бей меня! Тебе вредно! Пожалей свое сердце!" Не вернись он завтра, она от волнения, пожалуй, помрет… Вот он потому и остался.
- Сильно преувеличено, - сердито возразил Пешков. - Пьет она, это ей вреднее. Все, что ни принесет
Батёк, пропивает.
- А монета? - лукаво спросила Цыганочка. - Монета-то у ней в сундуке?
- Да, монета цела, - уверенно подтвердил я.
- Не в рублях дело, - продолжал Пешков. - Что такое деньги? Прибавь справа два нуля - из рубля станет сотня, три нуля - тысяча. А рубль рублем и остался. Батька не деньги держат, не безрукавка. Хотя, между прочим, и наряд для артиста не пустое дело. Все равно что мундир для генерала… Я мальчишкой увидал в первый раз в цирке клоуна. Левая штанина у него была голубая, правая - желтая, рукава - наоборот: правый - голубой, левый - желтый. На груди вышита черная кошка, на спине - муругий бык. А на голове островерхий колпак. Я как увидел его, тут же решил стать клоуном. Думаю, подожду, когда он выйдет, и попрошу: "Возьмите меня в ученики!" Ждал, ждал на улице у дверей. Не выходит и не выходит. Разные люди выходят, а клоуна нет. Уж и лампы гасят. Я спрашиваю: "Когда же выйдет клоун?" - "А зачем он тебе?" - "Мне надо ему важное слово сказать". - "А ты его знаешь?" - "Ну еще бы, первый друг". - "Как же ты его не признал? Он сейчас мимо тебя прошел". А прошел мимо меня какой-то неприметный человек в черном пальто, на голове котелок, и не взглянул на меня, скучный, угрюмый…