Ночные разговоры
1
Домой Игорь вернулся поздно и в хорошем настроении. Это было даже не настроение, а такое, до спазмы в горле, радостное состояние духа, что он не знал, как его и назвать, да и не думал об этом. Слово "счастье" почему-то не приходило в голову. Наверное, это не слово, а что-то не нуждающееся в словах. Головокружение. Сегодня, десять минут назад, он поцеловал Катю. Потом Катя побежала домой, а он смотрел вслед ей, и странное ощущение воздушности оставалось в нём долго, ещё и сейчас…
Он тихонько притворил дверь своей квартиры, придерживая пальцем язычок замка, чтобы не щёлкнуло слишком громко, и стал пробираться по коридору на пятках, потому что у ботинок были мягкие резиновые набойки. Ему хотелось быстрее попасть в комнату, где давно спит Акимка, младший брат, забраться в свою постель, затаив дыхание, всё вспомнить ещё и ещё раз.
- Не крадись, - сказала из своей комнаты мать. - Я не сплю.
Ночничок горел у её незастланной тахты - плед в пододеяльнике и простыни с подушкой белой стопкой лежали в ногах. Мать сидела на тахте одетая и держала носовой платок у глаз.
- Голова болит? - спросил Игорь.
Она отняла руку с платком от покрасневших глаз, приподняла и повернула к нему своё стянутое морщинками лицо, будто все они выползли наружу к ночи, но тут же отвернулась и сказала:
- Нет.
- Чего ты плачешь?
- Я не плачу.
Он присел на угол тахты, отодвинул простыни. Рядом с постелью валялась развёрнутая "Вечерка", в которой он отмечал синими кружочками интересные передачи по телевизору на завтра. Для мамы. Протянув руку, он похрустел газетой и спросил:
- Понравилось?
- Я не включала…
Ему попался на глаза здоровый, с футбольный мяч, клубок шерсти с воткнутыми спицами. Рассеянным взглядом он быстро скользнул по знакомым предметам и впервые с чувством вины и обиды увидел в них свидетелей её долгого, затянувшегося на годы одиночества, её единственных, повседневных друзей.
- Акимка спит?
Мать молчала. Он спрятал за ладонью нечаянный зевок, встряхнулся и откашлялся.
- Акимка, что ли, тебя обидел?
- Нет, - опять ответила мать.
Он готов был казнить себя за это, но ничего не мог сделать с собой - им не о чём было говорить, он удивлялся, мучился, специально искал и не находил слов и сейчас поднёс к ночнику газету, чтобы почитать или сделать вид, что читает.
- Игорь, - сказала мать. - Ты должен поехать к папе.
- Что случилось, мама?
Она ещё раз улыбнулась, по обыкновению несмело, даже пришибленно - ему не нравилось это, он давно хотел сказать ей, но стерпел, а она покачала головой с хорошо уложенными, подкрашенными и пахнущими лаком волосами - единственное, чего она, думая о себе, не забывала делать каждый день, будто каждый день ждала отца.
- Ничего особенного… Просто папа закончил экспедицию и, наверно, скоро приедет… Там были люди из министерства…
- Ты сегодня ходила в министерство?
- У папы плохо с ногами. Если бы ты поехал и помог ему собрать вещи, словом, вообще помог… Не сможешь?
Об этом излишне было спрашивать. Мать встала.
- Соберу тебе баул.
- А когда ехать-то?
- Я уже купила билет… Поезд в шесть утра. - Мать остановилась и посмотрела на него с испугом и надеждой. - Не сможешь?
- Мама! Ты хотела собрать меня в дорогу.
Она только прикусила губы, и ему передалось её смятение, от которого захотелось тут же бежать.
- Я сам соберу.
- Спасибо, - сказала она и даже не посмотрела на него.
Он вскочил, но не успел дойти до двери.
- Игорь!
Он оглянулся. Мать вытерла платком глаза.
- Я могу поговорить с тобой как со взрослым? Ты ведь у меня уже большой…
Он прикрыл дверь плотнее, потому что была ночь и Акимке полагалось спать, взрослые разговоры его не касались, а он имел привычку вмешиваться во всё и смеяться, считая себя самым умным в доме. Игорь посмотрел на часы, зачем-то снял ботинки и оставил у двери. Может быть, чтобы не шуметь, может быть, чтобы оттянуть начало разговора, какая-то она была странная - мать… Он подвинул старое кресло поближе к ней и забрался в него с ногами, привалившись боком к продавленной спинке.
- Ну?
- Видишь ли, Игорь…
- Ну же!
Она сказала, что он уже большой, а сама ещё не верила. Бедная мама! Через месяц ему сдавать экзамены в институт, а сегодня он… Как предупредить Катю об отъезде - вот проблема! Остальное - мелочи.
- Не знаю, как тебе и сказать… Это сложно…
- О сложном надо говорить просто, - поощрительно сказал он. - Папа учил меня… Чем сложнее дело, тем проще должен быть разговор. А то запутаешься… Так что?
- У папы там есть женщина, - сказала она всё с той же жалкой улыбкой, но так просто, в самом деле, что всё было понятно, а он ничего не понял.
- Какая женщина?
- Которую он, вероятно, любит…
- Папа? - давясь, прошептал он, спустил ноги с кресла и наклонился, весь подался к ней, оторвавшись от спинки.
- Успокойся, - сказала мать.
- Чепуха какая-то! - крикнул он, забыв об Акимке. - Кто тебе сказал?
- Не важно.
- Важно! Враньё!
- Нет, Игорь… Прости меня, что я тебе… Мне не с кем больше… У меня никого…
- Не верю.
Он развёл своими длинными руками. Потом долго сидел молча, так долго, что стало слышно, как монотонно капает вода из крана на кухне.
- Кран течёт, - обронила мать.
- Посмотреть, починить?
- Не надо.
- Я же уеду!
- Вызову водопроводчика…
- Мама!
Они опять посидели молча. Из кухни доносилось: кап, кап, кап…
- Отец тебя любит, всегда о тебе помнит… Из-под Оренбурга привёз редкий платок… Из тайги мех, эту лису. Из Бухары пиалу… и поднос.
Она слабо кивала головой, а смотрела куда-то мимо него, как слепая. Вскочив, он схватил мать за плечи и стал трясти.
- Я убью её! Это… - сдавленный голос его оборвался, а она подняла на сына прозревшие глаза и посмотрела на дверь.
- Не кричи!
Игорь рухнул в кресло, как будто его неожиданно ударили.
- Это жизнь, - сказала она. - То Шилка… То Каракумы… Год, два, десять. Там, далеко, его работа, сложности, и нужен кто-то близкий, а я тут, где вы… Вас ведь не оставишь…
Он вдруг почувствовал, что всё правда, так быстро и осмысленно она сказала свои слова, так давно думала и знала, наверно…
- Мы виноваты?
- Игорь!
- Ты виновата? Стирала, кормила нас с Акимкой, а сама… Так и недоучилась…
- Игорь!
- Бабушка виновата, что умерла, не дождавшись, пока мы вырастем?
- Я не то хотела сказать.
- А что ты хотела сказать?
- Я хотела сказать тебе, что, если ты обидишь отца или её…
- Кого? Эту…
- Да! - отозвалась она незнакомо. - Да, Игорь. Я приказываю тебе. Не смей.
- Но, мама…
- Я сама поехала бы… Но не могу.
- Из-за Акимки, конечно?
- Не могу! Ты меня понял, Игорь?
Вдруг его озарило.
- Ты о ней думаешь, а она о тебе думала?
- Игорь!
- Девка, девка, девка! Конечно, девка!
- Ты оскорбляешь отца!
- Зачем ты посылаешь меня туда?
- Привези его.
- Ты боишься, что он не приедет? Из-за неё?
- Нет, Игорь. Из-за ног.
- Неправда! Не обманывай себя, мама! Боишься, что он останется с ней. Ну и пусть! Пусть! Пусть!
- Как пусть? - еле слышно прошептала она, и глаза её стали большими.
И он сказал вставая:
- Не посылай меня к нему. - Он обнял мать и прижался к ней, сев рядом и ткнувшись носом в её крашеные, чтобы скрыть седину, волосы, - она была ему до плеча. - Не посылай!
- Куда тебя посылают? - сонным голосом спросил Акимка в дверях.
- Иди сейчас же спать, - сказала мать, но он уж давно привык не обращать внимания на её распоряжения.
- Закрываетесь, фантомасы? Интересно, что за тайна?
- Папа возвращается, - сказала мать.
- Ух! - вздохнул Акимка и захлопал веками. - Чёрт возьми! Надо подогнать алгебру и записаться в бассейн.
- Успеешь, - мрачно заметил Игорь с усмешкой.
- А тебя куда посылают, Федя?
Вот такая дурацкая манера развилась в компании его ребят - называть всех одним именем - Федя.
- За папой, - терпеливо объяснила мать. - У папы больные ноги… Он не выйдет из поезда даже за сигаретами.
- И ботанику, - вспомнил не к месту Акимка. - Всадила двойку ботаничка.
- Когда? - испугалась мать.
- Вчера.
- За что?
- За флору, за что… Спросила - флора пустыни. Я сказал - кактусы. А ещё?
- А ты? - мать нервничала и сердилась.
- Флора-помидора, - проворчал Акимка.
- Почему же ты ничего не сказал про новую двойку?
- Тебя дома не было. Я исправлю.
- Да ты хоть рад, что отец возвращается? - не сдержался Игорь.
- Хоть!
- Что-то по тебе не видно.
- Это знаешь почему? Потому что внутренняя жизнь человека невидима, - сказал Акимка, по очереди подмигивая разными глазами матери и брату.
- Дурак, - сказал Игорь.
- Не ругайтесь, - попросила мать.
У неё опять потекли слёзы, и Акимка испугался:
- А чего ты плачешь?
Она засмеялась и ответила так весело, что Игорь даже вздрогнул:
- От радости!