- Ну, спасибо вам от души… Вот, смотрите, - обернулся он к Вольтановскому, дремавшему всю дорогу и, наверное, ничего не слышавшему из его рассказов. - Вот, смотрите: невелики человечки, а ведь какая от них богатая помощь делу! Я любого из них на самого себя не сменяю. Послал я их в ночное с конями, а они контрпроект вносят: "Мы, говорят, заодно и горючее будем охранять и машины, когда комбайнеры уснут". А ведь оно и в самом же деле - не оставишь.
Оно как бы и ничего, а с другой стороны, нежелательно… Вылезай, вылезай, Светланушка, рассказывай! - закончил он, похлопывая рукой по траве рядом с собою.
Смуглая спокойная девушка, отряхиваясь, подошла к костру.
За нею следом, буркнув себе что-то под нос, появился тракторист.
- А Яков Николаевич где же? - сразу встревожился полевод.
- А Якова на медпункт увезли, приступ язвы, - сказала Светлана с таким виноватым видом, будто она-то и была виновницей его болезни. - Я, Александр Васильевич, полдня в МТС протолклась: кое-чего нужно было привезти, горючее на завтра заказала, сводки наши сдала. А он все один да один. Я приехала - он прямо зеленый, едва стоит. Мучился, мучился, а час назад с водовозкой и уехал.
- Тут, значит, вы и остановились? - догадался Вольтановский, только сейчас окончательно проснувшийся.
- Тут, значит, мы и остановились, - в тон ему ответила девушка, скользнув по лицу Вольтановского гордым взглядом своих огромных, ярко сияющих глаз.
- Что сами определяете? - спросил Светлану отец.
Взяв в рот соломинку, она недоуменно пожала плечами.
- А ну, дайте-ка свет, - строго сказал тогда отец, как говорят врачи, когда приступают к осмотру больного.
Комбайн красиво, загадочно светился, похожий на маленький корабль.
- Ты, Петро, обследуй очистку, - сказал отец, - а я режущий аппарат посмотрю.
- Мадам, с вас сто грамм! - ни с того ни с сего подмигнул Вольтановский Светлане и, кряхтя, полез на комбайн.
Светлана виновато последовала за ним.
Полевод сидел у костра, всем туловищем повернувшись к машине, и лицо его выражало радостное недоумение. Когда Емельянов и Вольтановский, осмотрев машину, вернулись к костру, он ни о чем не спросил их - он только следил за ними, молча шевеля губами.
- Режущий аппарат не зарывался в землю? - поинтересовался отец. - Очень уж на низкий срез поставили. Ну, а полотна отказали из-за сырости. Вы что, в первый раз сами ведете?
Светлана смутилась, и соломинка снова появилась у нее на губах.
- Да нет, она с весны работает! - загалдели мальчишки. - Она наша вожатая была, она все здорово понимает… устала просто…
- А загонку свою хорошо знаете? Ночью-то на свет полагаться нельзя, на память надо вести. Полотно-то сменили?
- Сменила.
- Сырое положите просушить, часа через два снова смените… У тебя что, Петро?
- Передние и задние подвески первой очистки надо было подогнать, - небрежно ответил Вольтановский, и Сергею показалось, что все это он сейчас выдумал, а что на самом деле никаких оплошностей он не нашел. Очень не хотелось, чтобы Вольтановский торжествовал над нею, такой тихой и спокойной.
- Пройди с ней разок, - сказал отец.
Затарахтел трактор, дым и пыль хлынули на огонь костра, взметнув его. И Вольтановский запел с мостика:
Про-ща-ай, люби-и-мый го-род,
Ухо-о-дим но-чью в мо-ре…
Привстав на колени, полевод долго следил за комбайном.
- Волнующая машина, - сказал он, блестя глазами. - Я, товарищ Емельянов, в основном городской человек, но повлекло меня в деревню не что иное, как машина. Тогда еще только-только трактора появились. Увидел я их в работе - и все в городе бросил. Это, думаю, что ж такое, это ж переворот истории! Какое ж это земледелие, а? Это ж индустрия! И какие тут могут быть мужики? Разве вот они - мужики? - показал он на ребят, слушавших его затаив дыхание. - Вот возьмите хоть этого, Ваську Крутикова. Если он через три года на комбайн за помощника не станет, я его из колхоза выгоню. - И полевод погрозил пальцем парнишке такого могучего сложения, что трудно было угадать, сколько ему лет. - Так, считаете, обошлось? - вдруг спросил он, ища вдали огненный след комбайна.
- Думаю, обошлось, - сказал отец, тоже глядя вслед комбайну. - Вы поезжайте, мы тут с сынишкой поспим у костра.
- Вот и прекрасно, - охотно согласился старик и сейчас же заторопился. - А это мы засчитаем особо, починку-то, вы не беспокойтесь. Поеду, Наталью Ивановну, председателя нашего, успокою. Да и зерновозки надо подослать.
Отец нахлобучил на голову куртку и придвинулся к огню.
- Спи, сынок, завтра у нас с тобой трудный день…
Но как же спать, когда так сладостно-приятно горит костер, а ночь темным-темна, и в глубине ее, как в отдаленной пещере, движется огненное видение комбайна, и пахнет простором, мазутом, травами, и как-то свежо-свежо на сердце, точно оно впервые бьется ради своего удовольствия.
Только взрослые люди способны спать в такие ночи.
Едва Андрей Емельянов заснул, как ребята вполголоса заговорили. Их было трое: могучий, с энергичным лицом Вася Крутиков, носатенький, похожий на вороненка Алеша и пухлый, с лукавым и смешливым личиком Женька. В темноте, у бочек с горючим, дежурил еще Алик Курочкин.
Алеша и Женька только что сменились с ночной пастьбы, Крутиков же и Курочкин состояли связными при комбайне.
- А у нас ночью не пасут скот, - для начала сказал Сергей, давая понять, что он не новичок в хозяйственных делах.
- А ты сам откуда? - спросил его Крутиков.
- С Южного берега…
- Да у вас и скота настоящего-то нету, - презрительно заметил Женька. - Возили нас на экскурсию, видал я. А у нас жара - дуреют от нее коровы, удой падает. Вот Наталья Ивановна, председатель, и придумала на ночь скот в степь выгонять. Сразу дело пошло… Ну, а у вас что? Корова не корова, коза не коза - так себе, существо какое-то…
Женька был неправ, но спорить с ним, еще как следует не познакомившись, Сергею казалось неуместным, и он промолчал.
- Отец-то механик? - немного погодя спросил Крутиков.
- Механик.
- Здорово, видно, дело знает: сразу нашел, в чем беда. Вы не из "Заветов Ильича" прибыли?
- Из "Заветов". Там у них Муся Чиляева на весь район первой вышла. - Сергей намеревался сейчас показать, что он бывал в местах и почище здешнего. - В газетах о ней напечатали, снимали…
- Подумаешь, в газетах напечатали! - опять наскочил на него Женька. - О нашем Драгунском в прошлом году как печатали, как печатали, а завалился - и не найдешь.
- А что, она много взяла? - спросил молчавший до сих пор Алеша.
- Сто тридцать пять, что ли… - более или менее равнодушно сказал Сергей.
Алеша привстал на коленях, уронив с плеч старый отцовский ватник. Лицо его сделалось тревожным и грустным.
- Ох, ребята, если сто тридцать пять, тогда наши никак не догонят, - сказал он, беспокойно поглядывая на товарищей и как бы ожидая их поддержки, но они не успокоили его.
- Если наш колхоз в этом году вперед не вылезет, тогда весь план у нас, ребята, пропал, - добавил Алеша с тревогой в голосе.
Женька подбросил в костер сушняка и недружелюбно, почти враждебно взглянул на Сергея.
- Да ну, слушай ты их! Придет Семенов, у него все достоверно узнаем.
Послышались шаги. К огню, зябко кутаясь в брезентовый балахон, приблизился Алик Курочкин.
- Засырело здорово, а ваш парень гонит да гонит комбайн. Гляди, до утра и проработает. Орденов у него, медалей - полная грудь. Не танкист?
- Танкист. Берлин брал, от Сталина восемь благодарностей получил, - радуясь переходу к другой теме, сообщил Сергей.
- У нас и Светланка две благодарности имеет, - с прежней, ничем не объяснимой враждебностью опять вмешался Женька. - Вот уж разведчица была так разведчица! В позапрошлом году, помните, в "Рассвете" трех коров угнали, так она их разыскала…
Сигнал с комбайна - несколько длинных, протяжных гудков один за другим - прервал его рассказ. Мальчики замолчали, прислушиваясь и соображая, что бы это могло значить.
- Полотно требует, - догадался Крутиков и, вскочив, стал быстро скатывать просохший брезент.
- А-э!! Сей-час! - по-степному резко крикнул он в темноту и, вынув из огня длинную головешку, помахал ею в воздухе, следя, чтобы искры от нее не разлетались, а падали обратно в костер.
- Женька, ты бы Алика сменил, - между делом распорядился он, взваливая полотно на спину, - а ты, Алеша, пастухов проведай. Заснут еще, как в прошлый раз, будет нам тогда от Натальи Ивановны. Пусть от пшеницы подальше держатся.
Не переча Крутикову, Женька молча напялил на себя ватник и, не взглянув на Сергея и никому ничего не сказав, скрылся в темноте.
Подошедший Алик деловито поставил на огонь медный чайник.
- Механики наши озябнут, хоть чаем их угостить. А ты, Алеш, сиди: у пастухов порядок, я их проведывал. Стадо далеко от пшеницы.
Алеша, уже собравшийся было идти, остановился в нерешительности. В руках у него была книга. Ему, видно, не хотелось уходить от огня. В это время комбайн снова дал несколько быстрых, тревожных сигналов.
- А знаешь что? Это они возчиков вызывают, - сообразил Алик. - Беги за возчиками!
Алеша бросил книгу Алику.
- Читай пока. Приду - отдашь. - И побежал в сторону села.
Алик потянулся за книжкой.
- Ага, "Повесть о настоящем человеке". По второму разу читаем, - и, довольно улыбаясь, стал перелистывать книгу, мимоходом останавливаясь на знакомых местах.