17.50
Москва, Павелецкий вокзал
К автобусу торопливо шла женщина, совсем автобусу не подходящая. Нет, в "мерседесах" она может ездить, и даже за рулем, но не в таких, не общего пользования, а в роскошных, черных и длинных. Белые тоже допускаются, главное - чтобы все блестело и сверкало. Женщина была в бирюзовом костюме спортивного типа, облегающем - и было что облегать, ни одного местечка не отыскалось бы, которое не хотелось бы облечь. Она напомнила Артему Светку, только та была чрезмерна, многое в ней выходило за пределы гармонического контура, а у этой все совпадало с идеальными формами, задуманными природой.
Артем оглянулся на Козырева: видит ли? Тот видел. Но лицо осталось спокойным и равнодушным. Артем улыбнулся и встал навстречу бирюзовой красавице.
- В багажном отсеке места есть? - спросила она, не поздоровавшись. Спросила так, будто автобус подали только для ее необходимости.
- Сколько угодно! - обрадовал ее Артем.
Женщина повернулась и крикнула кому-то:
- Подгоняй!
Подъехала "газель", шофер выскочил и стал помогать бирюзовой женщине вытаскивать из кузова тюки и переносить их в багажные ячейки автобуса. Тюков было много. И шофер, и женщина трудились в поте лица. Козырев вышел посмотреть. Артем щелкнул языком, глазами указывая на женщину, но Козырев не отреагировал. Он прислонился к автобусу, закурил.
- Помогли бы, мужики! - обратилась женщина к Артему и Козыреву с грубоватой, но сердечной простотой - так, наверное, она в процессе своего бизнеса общается с капризными грузчиками, складскими рабочими и прочим низовым звеном, с кем не хочется, да надо иметь дело. Козырев остался стоять, лишь стряхнул пепел на асфальт, а Артем медленно подошел, медленно взял один тюк, отнес к автобусу, запихнул - и, пользуясь близостью, осмотрел бирюзовую красавицу во всех деталях.
То никого не было, а то сразу две, думал он. И кого теперь выбрать? Случалось, конечно, он умудрялся подцепить двух одновременно, у одной выпросив номер телефона, а с другой договорившись о встрече сразу же по приезде, но это когда автобус битком и объекты сидят в разных концах. А сейчас пассажиров мало, все на виду. Да еще, не дай бог, бирюзовая сядет рядом с той малышкой…
Наконец мешки были перетащены. И Артем, и Козырев поняли: женщина занимается доставкой товара из Москвы в Сарайск и прекрасно знает, что отправлять отдельным багажом или посылками намного дороже, а так вот, в автобусе, хоть и труднее самой ехать, но товар переправляется даром. Таковы условия автобусных перевозок в их компании: за багаж пассажиры не платят, считается, что это входит в стоимость билета. Но ведь и не бывает обычно много багажа. А женщина вот додумалась, использовала прореху. Странно, что они раньше не видели бизнес-красавицу - может, недавно занялась переправкой товаров? Да нет, судя по ухваткам, бизнесменка опытная. Значит, просто не везло - не один их автобус ходит этим маршрутом.
Бирюзовая, расплатившись с шофером и отпустив "газель", вошла в автобус.
Потом прибежал рыжий с йогуртами.
Козырев, глянув на часы, пошел садиться за руль.
Артем потянулся. Сейчас вздремнет от души столько, сколько позволит Козырев. Но не разоспаться бы до темноты, когда все заклюют носом и ни у кого не будет охоты общаться.
Он взял мегафон и прокричал неувлекательным голосом:
- Москва - Сарайск, быстро, комфортно! Авиационные кресла, биотуалет, ужин в пути, несравненная цена, самый удобный и самый дешевый транспорт! Отправление через пять минут, автобус находится у центрального выхода вокзала, он же центральный вход! Отправление через пять минут, осталось несколько свободных мест! Отправление через пять минут!
После этого Артем взял свой ящик-сиденье, чтобы внести в салон - и тут подошли пятеро мужчин.
17.55
Москва, Павелецкий вокзал
Обычные мужики, работяги. Скорее всего, земляки-гастарбайтеры. На всех дешевенькие кроссовки, джинсы, футболки, на головах бейсболки и легкие кепочки. В руках у двоих литровые бутыли с пивом.
- В салоне во время рейса пить запрещается! - предупредил Артем.
- А что тут пить? На пятерых? - удивился молодой мужчина, примерно ровесник Артема, такой же высокий, только потоньше, пожиже, со светлыми нагловатыми глазами.
Второй был с интеллигентным и печальным, как у всех интеллигентов, занимающихся не своим делом, лицом (Артема знал одного кандидата биологических наук, работавшего в Москве на мусороуборочной машине - обеспеченный теперь, кстати, человек): он, входя в автобус, оглянулся на третьего, словно в чем-то сомневался.
Третий негромко сказал:
- Лезь, лезь, другого не будет!
Мужчина этот был крепок, но легок, лицо загорелое, глаза светлые, похож на смелого и остроумного ковбоя из американских фильмов, при этом ему уже около пятидесяти. Артем хотел бы сохраниться таким в его годы.
Четвертый был без кепки, лысоват и добродушно усмешлив.
- Люкс! - сказал он, входя.
Ну и жизнь у человека, если ему междугородный автобус люксом кажется.
А пятым был совсем молодой парень, лет двадцати с чем-то, наверное, подручный этих работяг, поэтому и встает в очереди привычно последним - за раздачей ли зарплаты, за вечерним ли стаканом водки.
- Все? - спросил Козырев.
- Все, - ответил Артем, входя.
Дверь плавно закрылась, автобус тронулся.
18.00
Павелецкий вокзал - Садовое кольцо
Артем приступил к сбору денег за проезд и раздаче билетов.
Это можно было делать и при входе, но Артем соблюдал свои интересы: при входе глянул на человека (особенно на женщину), взял деньги, отдал билет - и нет его, ушел человек в глубину автобуса, и никакого повода подойти и рассмотреть получше. А тут, пока идешь в проходе, можешь издали оценить всех, кто интересует, а потом и вблизи, уже набело.
Помимо пятерых работяг, сгруппировавшихся сзади, в автобусе было шестнадцать человек.
Бирюзовая красавица села впереди, слева - по ходу автобуса, у окна. Это Артема огорчило. Одна из его подруг, психолог и специалист по межличностным отношениям, объяснила однажды, что характер человека проявляется во всем. Например, в кресле у прохода сядет человек осторожный, склонный к мнительности, либо не очень здоровый, он всегда вольно или невольно заботится о том, чтобы в случае чего свободно выйти. Садятся там и люди общительные, которым приятнее чувствовать людей и справа, и слева. К окнам же стремятся люди более замкнутые, эгоистичные (и таких, видимо, большинство, сделал вывод Артем, потому что все спешат устроиться у окон), но тут надо смотреть, один человек или с кем-то. Если он (или она) с кем-то, значит, спутница или спутник ему изрядно надоели. Отвернешься, уйдешь в себя, и хоть на время один. Но если он или она в одиночестве - это уже особый случай. Желание сесть к окну естественно, объясняла умная женщина, любой человек, если его посадить на пустую длинную скамью, обязательно прибьется к стенке, чтобы иметь защиту хотя бы с одной стороны. Вся соль в том, сядет он к окну левым боком или правым. Если правым, то сердце его, оставшееся открытым, готово к общению, если левым, человек закрывает сердце, не хочет общаться.
Именно так, сердцем к окну сидела бирюзовая красавица, но Артем не стал слишком расстраиваться. Может, бирюзовая просто села, куда пришлось, не зная никаких психологических законов. И умная психологиня говорила то же самое: всегда надо иметь в виду, что кто-то может сесть не на свое место случайно - или элементарно потому, что нет других свободных мест.
- Мадам! - встал над красавицей Артем.
Мадам хмыкнула, но при этом все-таки невольно окинула взглядом стройного молодого человека - чтобы посмотреть, кто это так выражается. Того Артему и надо было. Получив деньги, он элегантным движением руки выдал ей билет и пожелал:
- Счастливого пути!
- Спасибо, - отозвалась бирюзовая, и на душе Артема потеплело.
Далее сидели две тетеньки, как называет Артем женщин подобного рода; таких тетенек очень удобно рисовать детям: прямоугольник, две палочки внизу, две палочки по бокам, кружок сверху - вот и получилось. Они еле помещались плечами и бедрами, сидя рядом, - и ведь можно же отсесть, места имеются, но тут семейная привычка держаться друг друга, да и не отпустит старшая, которая, судя по всему, мать, младшую, которая наверняка дочь - очень уж похожи. Мать хмуро обмахивается газеткой, дочь во все свои черно накрашенные глаза откровенно пялится на Артема, но тут же, бросив взгляд на мать, поникает головой и что-то рассматривает под ногами. Строга у нее матушка, наверное, очень строга. За дешевым барахлишком в Москву приезжали, на оптовые рынки, предположил Артем. Билеты на автобус легко окупятся: приличные туфли за триста, а не за четыреста пятьдесят, платье за четыреста, а не за семьсот, куртка теплая на зиму - восемьсот, а не полторы тысячи, на круг наберется тысячи две выигрыша, это уже деньги. Нет, сам бы он, конечно, повесился, если бы пришлось жить под таким гнетом учета, но людей, озабоченных экономией, понимает: жить надо как-то.
Он обилетил тетенек так же вежливо, как и бирюзовую красавицу. Это людям нравится, они, возможно, захотят из-за этого еще раз прокатиться в автобусе - выгода. Те, к кому он только что обращался с подчеркнутой культурностью, полагали, что это лишь для них, а теперь услышат, что и всем такая честь, начнут слегка ревновать - опять выгода. И вообще вежливым и культурным быть намного выгоднее, давно понял Артем, и удивительно, что люди этого не понимают.