- Не вписывается. Но он может прийти к нему просто из любопытства. Чтобы увидеть человека, разрушившего его брак.
- Но ты же всегда говорила, что вины Джулиуса тут нет. Утверждала, что Морган и Таллис все равно шли к разрыву.
- А ты всегда спорил. У тебя слишком сентиментальное отношение к браку.
- Слышать такое из твоих уст! Да еще и сегодня!
- Хорошо, просто сентиментальное. О любых парах ты говоришь не иначе как с придыханием. Даже когда эта пара - Аксель и Саймон.
- Я верю, что они счастливы. Если ты это хотела сказать - все верно. И я хочу, чтобы их счастье продолжалось. Если ты это хотела сказать - тоже верно.
- А ты уверен, что Саймон - гомосексуалист? - Да.
- Что ж, он твой брат: тебе виднее.
- Я и Акселя знаю очень давно. Сначала студентом, потом сослуживцем по департаменту. И я почти не сомневаюсь, что у этой пары все в порядке.
- А где Аксель познакомился с Джулиусом?
- Они в одно время учились в аспирантуре. Мы тогда все втроем были в Оксфорде.
- Как странно, я и забыла, что Джулиус оксфордец. В нем столько экзотического, иностранного. Но какой скрытный Аксель: ни разу не упомянул об этом знакомстве. Похоже, все голубые немножко себе на уме.
- Душечка Хильда, гомосексуальность вовсе не формирует всех черт характера. Аксель из тех, кто чаще молчит. А эта тема почему-то не всплывала. Да, Аксель у нас молчун. Вот Саймон - болтунишка. Кстати, он приходил сегодня плавать?
- Да, поплескался вволю как раз перед ланчем. Мы немного поговорили. Приятно, что теперь, благодаря бассейну, Саймон приходит чаще.
- Он понял, что они приглашены сегодня вечером?
- Разумеется. Но они, как всегда, опаздывают.
- Не забыть посоветоваться с ним о переоборудовании ванной.
- Его вкусы по части убранства ванных достаточно странные для специалиста по восемнадцатому веку. Милый старина Саймон. Помнишь, как дивно они смотрелись с Морган в день нашей свадьбы? Прямо не верится, что и впрямь прошло двадцать лет, да, милый?
- Они были еще детьми. А ты уже строила планы их поженить.
- Конечно. Ведь это были моя сестра и твой брат. Немного отдает кровосмесительством, но вообще было бы славно.
- А они в самом деле ладили друг с другом.
- Да. Но однажды, позднее, я расспросила Морган, о чем это они так таинственно шепчутся, и выяснилось, что Саймон рассказывал ей о своих гомосексуальных подвигах. Думаю, секс был у них главной темой. Морган жаждала знать подробности. Подозреваю, ей и самой пришлась бы по душе роль авантюрного юнца, из тех, что высматривают себе пару около "Пикадилли-Кольцевой".
- Хильда!
- Руперт, будь добр, вызволи этого шмеля из бассейна. Спасибо. Насекомым следовало бы иметь лучший инстинкт самосохранения. Надеюсь, наш ежик не свалится в воду. Как ты думаешь, есть у ежиков здравый смысл? Скажи, это гадко, что мы пьем шампанское, не дожидаясь гостей?
- Вовсе не гадко. Нам позволено все.
- Наверное, это нечестно быть такими счастливыми?
- Совсем напротив. Это большая честь.
- Расположиться, словно дома, на блаженных небесах?
- Да, стать законными небожителями.
- Но разве это не делает нас чуть-чуть эгоистами?
- Делает. Но давай простим себе это. Во всяком случае сегодня.
- Принято. Руперт, это ведь потрясающе, что после стольких лет тебе все еще нужна только я. Почти все твои сверстники бегают за молоденькими, а ты не прячешь обручального кольца и продолжаешь писать мне любовные письма.
- Не менее потрясает и то, что ты бережешь их.
- И ведь я старше тебя…
- Не думай об этом, Хильда. Вовсе не старше.
- А ты не забыл в этом месяце послать взнос в "Помощь Оксфорда голодающим"?
- Мне ясен ход твоих мыслей. Нет, не забыл.
- Конечно, ясен. Глупо, наверно, испытывать чувство вины оттого, что тебе повезло.
- Еще шампанского, дорогая? Какая все же немыслимая жара. Я просто взмок. Пью слишком много, а, Хильда?
- Мы оба перебарщиваем с выпивкой. И, конечно, это не прибавляет стройности. Я так надеялась на бассейн…
- Плавание освежает душу, но, боюсь, не спасает талию. Как бы там ни было, спиртное помогает при бессоннице. Какое счастье, что я счастлив. Будь это иначе, бессонница стала бы сущим кошмаром.
- Какое дивное солнце. Руперт, я рада, что мы не поехали в Пемборшир.
- Ну нет, в коттедже сейчас славно. Хотя и здесь, в саду, сегодня - словно за городом.
- Глупо было, наверное, приглашать Саймона с Акселем на этот вечер.
- Почему же? Прекрасный повод, чтобы собраться всей семьей.
- Аксель противник семей. Он из тех голубых, кто предпочитает не вспоминать о естественных отношениях.
- Но не мог же я пригласить Саймона одного! Они супруги-неразлучники.
- Мне кажется, Акселю неприятно видеть нормальную счастливую семью. Он предпочел бы, чтобы все мужчины бросили всех женщин.
- Глупости, Хильда. Он, напротив, строг и полон уважения к приличиям. Вспомни: его шокировало, что Морган бросила Таллиса.
- Ну это потому, что он любит Таллиса и не любит Морган.
- Допустим. Но тебя он любит.
- Я знаю это. Он дьявольски ироничен, но мил. Ты думаешь, их ménage с Саймоном будет долгим?
- Почему бы и нет? Он длится уже три года. А следовательно, способен длиться и дольше.
- Все эти связи между геями такие непрочные.
- Только лишь потому, что общество усложняет их жизнь. Гетеросексуальные отношения ограждены институтом брака и необходимостью потомства. Не будь этого, они оказались бы столь же непрочными. Так что, если люди подходят друг другу, почему бы им и не оставаться вместе?
- А как ты считаешь: не будь у нас одобрения общества, мы оставались бы вместе все эти годы?
- Думаю, да, возлюбленная жена моя. А ты как полагаешь?
- Так же. Мы с тобой думаем одинаково! Но мы, как уже было установлено, особый случай. И во многом так схожи. А Аксель и Саймон разные. Думаю, что жить с Акселем очень трудно. Он мрачный и замкнутый. А Саймон так на все реагирует, часто ребячлив, любит удовольствия. Говоря "удовольствия", я не имею в виду ничего плохого. И потом: все голубые имеют склонность обострять отношения. Не знаю ни одного, кого к этому не тянуло бы.
- Любое утверждение, начинающееся со слов "все голубые…", изначально лживо. Оно из серии "все мужья…". Например "все мужья за сорок изменяют женам".
- Наш пример опроверг это утверждение. Насколько я могу судить, Аксель командует Саймоном.
- Есть люди, которым нравится, чтобы ими командовали.
- Да, вероятно. К тому же Саймон намного моложе. Слава богу, что наш союз абсолютно демократичен. Они, я подозреваю, жестоко ссорятся каждый вечер.
- Не понимаю, почему ты так думаешь, Хильда. И потом, можно жестоко ссориться каждый вечер и все же любить.
- Слава богу, что мы не ссоримся каждый вечер. Для меня это было бы доказательством отсутствия любви.
- Браки бывают разными.
- Ты неисправимо великодушен, Руперт.
- Мне кажется, проблемы этой пары прямо противоположны. Они настолько заняты друг другом, что едва замечают что-либо вокруг.
- К вопросу об институте брака и потомстве. Полагаю, наш сын едва ли почтит нас сегодня своим присутствием?
- Разумеется, я пригласил его. И, разумеется, он никак не откликнулся.
- Он не придет.
- Не придет.
- Ох, Руперт! Не написать ли тебе снова в Кембридж?
- Мне больше нечего им сказать. И заметь: до сих пор они очень терпимо воспринимали все выходки Питера.
- А то, что он не сдал экзамены за первый курс, не страшно?
- Не очень. Если, конечно, он согласится вернуться к занятиям в октябре.
- Он знает, что совсем не обязан заниматься классикой. Может выбрать и что-то другое.
- Он возражает не против специальности, а против университета как такового.
- Невероятно! Кембридж в его возрасте - ведь это сказка. Быть девятнадцатилетним первокурсником, иметь массу друзей…
- Не было массы друзей, пойми ты, Хильда! Молодежь вовсе не дружит сейчас, как дружили мы. Дружба вышла из моды. Когда я в его годы был в Оксфорде, у меня были сотни друзей.
- И ты до сих пор сохранил почти всех. Я все понимаю. Хоть бы у него появилась девушка! Я надеюсь, он не готовится унаследовать вкусы своего дяди. А все-таки почему Питер не прижился в Кембридже? Сколько раз мы пытались ответить на этот вопрос!
- Думаю, дело не в частностях. Кроме того, у него свой взгляд на мир, взгляд, который с трудом умещается в нашем сознании.
- Не понимаю я современную молодежь. В чем смысл их ухода от жизни? Ты это понимаешь?
- Они яснее нас видят несправедливость общества.
- Это всегда было свойственно молодежи. Но прежде совсем не уничтожало joie de vivre. Мы тоже отвергали общество и все же танцевали на балах!
- По правде говоря, мы ничего не отвергали, Хильда. А joie de vivre нередко ведет к безответственности и компромиссам. Нынешние ребята, видя, насколько несовершенна действующая система, стремятся как-нибудь ощутимо выразить ей свой протест. Не забывай, что поколение Питера - первое, которое реально представило себе возможность тотальной гибели, и первое, целиком выросшее в отсутствие Бога.
- Мы тоже не верили в Бога, но это не заставляло нас отворачиваться от созданного им мира.
- Во времена нашей юности ощущение Бога так или иначе витало вокруг. Сейчас этого нет.
- Тогда пусть делается коммунистом. Отвергать все, по-моему, цинично.