- Высокочтимый хан, - сказал Павел, - все эти вещи могут казаться тебе важными, но на самом деле они не столь существенны. Главная разница между арабской верой и нашей состоит в том, что религия, которую проповедовал Мухаммед, предпочитает миру насилие. Боюсь, что такое учение может исходить только от сатаны.
- Это наглая, мерзкая ложь! - закричал Дауд ибн Зубайр. Два араба, сидящих за Джелаль ад-Дином, также издали гневные крики.
- Молчать! - сказал Телериг, бросив на них взгляд. - Не перебивайте. Когда придет время, я дам вам возможность ответить.
- Да, пусть христианин продолжает, - согласился Джелаль ад-Дин. - Я уверен, что он очарует хана своими рассуждениями.
Оглянувшись назад, он подумал, что Дауд сейчас взорвется от ярости. В конце концов его молодой товарищ с усилием прошептал:
- Как ты можешь спокойно смотреть, как этот неверный клевещет на Пророка (да пребудет с ним мир)? Уж не помутился ли твой рассудок?
- Я думаю, что не помутился. А сейчас сиди спокойно, как велел Телериг. Мои уши уже не те, что были раньше. Я не могу слушать и тебя, и Павла одновременно.
Монах тем временем говорил:
- Кредо Мухаммеда призывает к обращению посредством меча, а не убеждения. Разве его священная книга, если ее можно так назвать, не проповедует джихад, - он вставил арабское слово в свою изысканную греческую речь, - против всех, кто не исповедует его веры? А те воины джихада, то есть убийцы, которые при этом гибнут сами, попадают прямо в рай. Так гласит этот лжепророк. - Он повернулся к Джелаль ад-Дину. - Отрицаешь ли ты это?
- Не отрицаю, - ответил Джелаль ад-Дин. - Ты пересказываешь третью суру Корана.
- Ну, вот видишь? - сказал Павел Телеригу. - Даже сам араб признает свирепость своей веры. Также подумай о том, какой именно рай обещает своим последователям невежественный Мухаммед…
- Почему ты ничего не говоришь? - настойчивым тоном спросил Дауд ибн Зубайр. - Ты позволяешь ему оклеветывать и извращать все, во что мы верим.
- Тихо, - снова сказал Джелаль ад-Дин.
- …реки с водой и молоком, медом и вином, а праведники развалились на шелковых диванах, и их обслуживают женщины, созданные специально для этого. Обслуживают всеми способами, включая удовлетворение плотских страстей. Как будто у душ могут быть подобные желания! - Павел остановился, чтобы перевести дух, после чего продолжил с тем же негодованием: - Такому низменному разврату не место в настоящем раю, высокочтимый хан.
- Не место? А чему же тогда место? - спросил Телериг.
Трепет возник на худом, аскетичном лице монаха, представившего себе загробную жизнь:
- В раю, высокочтимый хан, нет пиров и распутных женщин - они предназначаются для обжор и грешников в этой жизни, и ведут к адскому пламени в следующей. Нет, рай по своей природе духовен. В раю души праведников узнают вечное наслаждение близости и единства с Богом. Они спокойны, их ничего не тревожит. Вот истинный смысл рая.
- Аминь, - благочестиво произнес Феодор. Все трое христиан осенили себя крестным знамением.
- Вот истинный смысл рая, говоришь? - Грубое лицо Телерига оставалось непроницаемым. Взгляд хана обратился к Джелаль ад-Дину: - А сейчас ты можешь говорить, что хочешь, посланец халифа. Верно ли этот христианин описал загробный мир в своей вере и в твоей?
- Верно, великолепный хан, - Джелаль ад-Дин развел руками и улыбнулся болгарскому владыке. - Соблаговоли выбрать сам, в какой рай ты хотел бы попасть.
Телериг явно погрузился в раздумья. На лицах христианских духовников уверенность сменилась обеспокоенностью, потом ужасом. Как это уже сделал Джелаль ад-Дин, они наконец задумались над тем, какой тип рая придется по душе варварскому монарху.
Дауд ибн Зубайр мягко прикоснулся к спине Джелаль ад-Дина.
- Простираюсь ниц пред тобою, о почтеннейший, - сказал он, извиняясь витиевато, как это принято у арабов. - Ты видел дальше, чем я. - Джелаль ад-Дин наклонил голову, воодушевленный похвалой.
Священник Никита вдруг взволнованно заговорил:
- Высокочтимый хан, тебе следует обдумать еще одну вещь перед тем, как ты сделаешь свой выбор.
- А? И что это за вещь? - Телериг, казалось, был чем-то отвлечен. Джелаль ад-Дин на это и надеялся - прелести мусульманского рая вполне заслуживали того, чтобы на мысли о них отвлекались. Вариант же Павла, с другой стороны, казался ему довольно скучным для вечного времяпрепровождения. Однако хан, к сожалению, даже после этого пока еще не махнул окончательно рукой на христианство. Джелаль ад-Дин увидел, как Телериг внимательно посмотрел на Никиту: - Говори же, священник.
- Благодарю тебя, высокочтимый хан, - низко поклонился Никита. - Подумай вот о чем: в христианском мире святейшему Папе принадлежит высшая власть во всех духовных делах. Это так, но есть немало и светских владык, каждый в своем государстве: ломбардские герцоги, король франков, саксонские и английские короли в Британии, разные ирландские принцы, каждый сам себе хозяин. Но в Исламе есть только один повелитель, халиф, который управляет всеми мусульманами. Если ты решишь молиться Мухаммеду, как же ты при этом останешься владыкой в своей собственной Болгарии?
- Никто не молится Мухаммеду, - едко сказал Джелаль ад-Дин. - Он пророк, а не бог. Молиться надлежит Аллаху, только он один этого заслуживает.
Эта незначительная поправка отнюдь не отвлекла Телерига от куда более значительного вопроса.
- Верно ли то, что говорит христианин? - потребовал он ответа. - Вы что же, думаете, что я склонюсь не только перед вашим богом, но и перед вашим ханом? Почему это я должен покориться Абд ар-Рахману без боя?
Джелаль ад-Дин яростно думал, одновременно проклиная Никиту. Несмотря на духовный сан и безбрачие, отнюдь не подобающее мужчине, священник по-прежнему вел себя как настоящий грек, как римский император Константинополя. Не в силах одолеть противников, он сеял между ними семена раздора, дабы они разбили друг друга.
- Ну, араб, что ты мне скажешь? - снова спросил Телериг.
Джелаль ад-Дин почувствовал, как по его бороде течет пот. Он знал, что его молчание длится уже слишком долго. В конце концов он ответил, тщательно подбирая слова:
- Великолепный хан, Никита говорит неправду. Да, халиф Абд Ар-Рахман, да пребудет с ним мир, правит всеми землями Ислама. Но он делает это по праву завоевания и по праву наследования, как и ты правишь болгарами. Если же ты и твой народ станете мусульманами без вооруженной борьбы, у него не будет к тебе больших претензий, нежели у любого мусульманина - к любому брату в Исламе.
Он надеялся, что говорил правду, и что законоведы не нарекут его лжецом, когда он вернется в Дамаск. Такого в истории еще не было: ни одна страна пока что не приняла Ислам без предварительного захвата ее халифатом. Что ж, подумал он, если Телериг и болгары обратятся, это уже само по себе оправдает все примененные им для этого средства.
Если обратятся… Телериг по-прежнему не был похож на человека, готового сделать выбор.
- Я приму вас всех здесь же через четыре дня, - сказал хан. Он встал, что свидетельствовало об окончании аудиенции. Послы-соперники также поднялись с мест, после чего низко поклонились Телеригу, выходящему между ними из зала.
- Жаль, что не получается попроще, - вздохнул Джелаль ад-Дин.